Книги. История любви

Книги приходят в нашу жизнь как и люди: какие-то остаются с нами надолго, прочие легко и без сожалений забываются. Первая моя книга – та, которую я не прочитала. Она называлась «Маша-растеряша».

Старшие брат и сестра долго шептались и хихикали за закрытыми дверями спальной, пока я тоскливо переминалась у порога, затем милостиво разрешили мне войти и торжественно развернули перед моими глазами книгу: яркие страницы взлетели как крылья бабочки. Как хотелось немедленно все рассмотреть! Но в этом подарке чувствовался некий подвох: назидательно-воспитательная «Маша-растеряша» должна была научить аккуратности девчонку-сорванца. Слишком лукаво улыбались дарители!
Еле сдерживая слезы, я объявила, что уже достаточно взрослая, чтобы читать детские книжки с картинками. Слово свое я сдержала: до сих пор мне неизвестно, удалось ли этой Маше стать примерной девочкой.
Затем начался самостоятельный поиск книги, достойной для прочтения «взрослой» особой шести лет. Конечно, она должна быть очень большой и без картинок. Самой серьезной книгой в доме в тот момент мне показался огромных размеров том Гоголя в великолепном переплете, купленный отцом на Украине, в Днепропетровске. Поток новых непонятных слов разом обрушился на меня, мир Гоголя очаровывал грустной улыбкой и невероятным жизнелюбием, таким он и вошел в мою жизнь навсегда.
Признав основательность моих усилий, сестра подарила мне «Маленькие трагедии» Пушкина, где сначала показалось непонятным все, особенно, имена героев. Но уже через три месяца я разгуливала по дому, прицепив на пояс связку ключей и подволакивая ноги – это старый Барон отправлялся к своим заветным сундукам. Помахивая веером из цветной бумаги, дерзко хохотала Лаура, и задумчивая Мэри, изображая которую я заворачивалась в бабушкин платок с длинными кистями, оплакивала нашествие чумы. Эта тоненькая книжка стремительно овладела всеми моими мыслями и вызвала огромный интерес к жизни и творчеству Пушкина. Я стала собирать свою библиотечку о поэте, и уже во втором классе пыталась читать работы пушкиниста С. Бонди.
В семилетнем возрасте я отправилась записываться в детскую библиотеку, где категорически отвергла предложенные сказки о Марье Маревне. Наверно, я была ужасным читателем: дерзким и ершистым. Придирчиво копалась на полках, словно искала на дне морском бесценный жемчуг, и уносила стопу книг, чтобы вернуться сюда уже через два дня.
Во мне все больше разгоралась неистовая жажда чтения. Попутно я успевала прочесть библиотечные книги, взятые братом и отцом, одалживала книжки у соседей и одноклассников. Читала с фонариком под одеялом.
В старших классах полюбила Диккенса, он учил меня милосердию. Постепенно чтение перестало быть стихийным, прочитанные книги кирпичиками складывались в красивое здание под названием мировой литературный процесс.
В студенческое время я регулярно наведывалась в букинистические магазины, там можно было найти стоящую книгу и если не купить, то хотя бы полюбоваться. Так я любовалась старинными рукописными Евангелиями, заключенными в потертую кожу с металлическими застежками.
Желание подержать подобную книгу в руках осуществилось в 1988 году, тогда же прочла дореволюционное издание Библии.
Книги – это «воздух» моей жизни, необходимое ее составляющее. Часто приходится основательно покопаться в книгах, чтобы поддержать традицию семейных мини-представлений и викторин. На Рождество это обычно пьеса или литературный монтаж.

Каждая новая книга – это праздник души, пиршество ума.