Степь Киммерийская ч.3

- Один раз Иеужа уже был убит. Но его сестра, которая в черном колдовском искусстве намного превзошла Иеужу, и которую мы знаем под её земным именем как Аниуз, призвала самые злобные силы Тьмы – инкубусов, которых не называют и днём, заключила с ними Договор, и Иеужа ожил. Но если раньше он использовал тьму для достижения своих целей, то после воскрешения Иеужа сам стал орудием Тьмы, которая рвется заполонить наш мир своими человекоподобными исчадиями.
 
Живет Иеужа очень долго. О нем ходили легенды ещё до Мировой Войны , когда Сердце Арианы было еще живым. В одной из книг, что хранятся в Чертогах Гимлы, рядом с вечным льдом, покрывающим уходящие высоко в небеса неприступные вершины, я обнаружил запись о проклятом Иеуже. Вот она: родился он в древнем Триполи, сразу после Второго Истребления колдунов , от колдуньи - динарки и колдуна - стигийца, что не были людьми, но порождениями Тьмы. Они спаслись от возмездия в горах Карпахи, где и воспитали проклятого Иеужу. Но у стигийца-нелюди была еще и дочь от другой жены - убитой во время Истребления стигийки. Тоже нелюди. Это и была Аниуз, унаследовав-шая всю злую силу своих родителей. Ведь все стигийцы – прирожденные колдуны, а стигийская нелюдь наиболее коварна и сильна в своей отвратительной волшбе. Сейчас стигийскую расу предельно сократили правители Миттани, и тех, кто населяет Стигию в наше время, ахья и данья (народы моря) называют егуптами, а землю их – Айгюптосом. Но побеги зла в этой земле, даже после того как большая её часть стала морским дном, а ядовитые воды реки Стикс оказались глубоко под землей, неизменно прорастают среди егуптов. Эту нелюдь – колдунов от рождения – сами егупты называют стигами и сторонятся их. Впрочем, всячески ублажая, потому что боятся этих людоедов.
 
А стиги и по сей день, содержат огромный и богатый храм, посвященный Сету – Желтому Змею Пустыни, брату Рухху – Черной Змии Валы! Как стигийцы поклоняются Сету, так их далекие родственники – триполийские колдуны-динарцы поклоняются Рухху, изображая ее для своего же народа (хотя они сами, конечно, людьми не являются!) эдаким безобидным ужом, маскируя женскую сущность Рухху. Но только демоны и взывающие к ним жрецы-нелюди Триполи знают о леденящих кровь ужасах, которые творятся в норах под богомерзкими триполийскими капищами. Не зря самое любимое время проведения их ритуалов – ночь.
Тогда как арья предпочитают день, а более всего – восход Солнца-Сварога! Крылатые джаввы являются пришельцами из иного мира, к которому относятся стигийские и триполийские колдуны. А согласно заключенному Аниуз Договору с силами Тьмы, проводником которого есть проклятый Иеужа, джаввы и другая нелюдь не нападают на представителей динарской расы без особой необходимости. Вся чёрная энергия Космоса направлена на ослабление и уничтожение кланов арья – это основное условие Договора Аниуз. И если вашу Степь заполонили крылатые джаввы, то на берегах Западного моря, Атлантиса, массами выходят на берег глубоководные, такие же враги арья, как и прочая нечисть. Это Троя подземная обосновывается над Триполи, что на земле и закрывает её, чтобы без помех среди динарцев появлялась и плодилась нелюдь. Та, что с виду походит на людей.
 
А среди болотных жителей Севера, мерья-манусьясья , появились птиценогие ночные демоны. Убить их можно лишь тем оружием, в металл которого примешано серебро. Этих демонов брахманы арья называют вайринами . Вайрины нападают на караваны, а предводительствуя огромными толпами мерья – осаждают и разрушают бурги пограничья. Недавно в Чертоги Гимлы пришёл вестник из Аркаимского Святилища Сварога, что у отрогов Рипейских гор. Он-то и рассказал о массовом появлении вайринов. А в послании, им привезённом, было сказано и о том, что вайрины сожительствуют с самками мерья и рождённых от этого богомерзского соития детёнышей отправляют на берега лесной речки Уквы – Гнилой Воды, где эти детёныши воспитываются в смертельной ненависти к нашему миру.
 
У нас, в южных пределах, лесах появились иномирные демоны-ракшасы – человекоподобные, волосатые, с огромными ступнями и свисающими до земли лапами с острыми длинными когтями. Они нападают поодиночке, что даёт нам возможность периодически устраивать на них охоту. Ракшасы настолько ненавидят всё вокруг, что убивают даже дасья. Поэтому мы получаем от темнокожих посильную помощь в выслеживании и преследовании ракшасов. Да что там говорить о дасья, когда ракшасы убивают друг друга, испытывая при этом удовольствие от пожирания трупов сородичей!
 
В зоне песков, где живут в чёрных шатрах разводящие коз джувы, появились огненные демоны-джинны. Они неожиданно появляются вблизи оазисов, не пуская джувов и их скот к воде, отчего джувы гибнут в пустыне целыми племенами. Джувские колдуны пытаются противостоять джиннам, но, скорее всего, недалёк час, когда в огненном смерче дыхания джинна погибнет последний джува с последним джувским стадом.
 
Некоторые племена джувов, принявшие стигийского Сета, сумели пятьсот лет владеть Айгюптосом. Но сейчас они, сбежав от восставших егуптов во время Мировой Войны, осели у Средиземного моря, потеснив своих далёких родственников – динарские племена пеласгийцев. Среди этих джувов скрывается много стигийской нелюди, жрецов Сета. Хорошо ещё, что свою силу они растрачивают в междоусобной борьбе с пеласгийцами. А гордыня их, не знающая пределов, часто приводит их к гибели в колдовских поединках со стигийцами же и с триполийцами. Но проклятый Иеужа для них является покровителем, и они, не задумываясь, исполнят любой его приказ. Даже умрут, хотя смерти нелюдь боится больше всего, – ведь им недоступна Сварга!
 
Сам же Иеужа обитает недалеко от Данапра - Синда, средь Мёртвого леса. Там по вечерам он играет на флейте из берцовой кости квази-человека древней расы, ублажая этим духов Тьмы, а ночами творит чёрную волшбу, открывая двери в иные миры и выпуская оттуда населяющих их чудовищ. Иеужа после Договора Аниуз стал бессмертным, ибо убить его может только молодой воин, поразивший молнией небо. Иеуже надо отсечь голову бронзовым орудием, пронзить её стальным стержнем, а тело - осиновым колом, после чего голову утопить в болоте, а туловище повесить на расколотом молнией Перуна-Индры дубе, стоящем на средней вершине трёхглавой горы на берегу Синда. Вот только где и когда сыщется такой воин, чтобы имел Знаки Солнечного Бога-Отца и который одолел бы проклятого Иеужу.
 
- Знай, Ашока из Саков, обитатель Чертогов Гимлы, - Боян поднялся и голос его зазвенел сталью, словно меч, только что отразивший вражеский удар, - Есть в Киммерии молодой воин, который имеет Знаки Бога-Отца нашего Сварога, и который – я в это всем сердцем верю! – сумеет уничтожить проклятого триполийского колдуна. Встань, сын Ререга, дабы увидел тебя Ашока и возрадовался за мир арья, что есть надежда у человечества обрести защиту от черной стигийской волшбы.
 
Когда Ингвер поднялся, Боян рассказал Ашоке о вещем знамении, происшедшем на майдане, о явлении Симаргла во время Посвящения Ингвера в Воины, о том, как чудесным образом появился волчонок – не подходящий для волчьего выводка.
 
- И, кроме всего прочего, само имя «Ингвер» в языках русов и асов означает именно «молодой воин».
 
Ашока внимательно посмотрел на Ингвера, затем достал из-за пазухи кожаный кисет и вытряс из него одну за другой девять косточек-астрагалов, на которых были вырезаны буквы священного в Южных пределах вендийского алфавита.
 
- ОМО РАДО РАТО ВЕРО! - Ашока поднял руки к Небу и с восторгом перевёл: Мир приветствует конунга на пути героя! Это и есть подтверждение пророчества о Иеуже!
 
- Погоди, Ашока из сакья, может, твои вендийские буквы не действуют в Сердце Арианы! - Боян тоже вытащил из-за пазухи кожаный кисет, расшитый жемчугом, и – каждый раз, перемешивая – выбросил из него восемь раз по одной круглой дубовой фишке, отмеченных рунами крепкого письма. Девятую он не стал опускать в кисет, а показал всем присутствующим.
 
- ТАКР ГАКР! - глаза Бояна сверкали от радости, - а девятая руна – ИНГВАР!
 
Повернувшись к Ингверу, он сказал:
 
- Эта формула говорит о том, что ты и твои прямые потомки находитесь под покровительством Бога-Отца Сварога, и не угаснет ни в ком из вас Дух Воина, Всадника, под копытами коня которого будет лежать весь Мир! Эта формула, которую я изображу на твоём щите, будет твоим личным знаком в Киммерийском Ордене, – через девять и один день будь готов к Посвящению во Всадники Киммерийского Ордена. А пока мы с Ашокой подготовим тебя к походу против проклятого Иеужи, – ведь сразу после Посвящения ты возьмёшь с собой девятерых Воинов и отправишься в Путь.
 
Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма едва стоял, переполняемый счастьем от услышанного. Стать Киммерийским Орденцем – это предел мечтаний для любого воина-арья в Степи. А он, Ингвер, не только станет Орденцем, но и конунгом отряда, пусть и не из Орденцев. Но ещё больше возликовал Ингвер, когда Боян добавил:
 
- Одним из твоих воинов, конунг, буду я сам. Моё Знание не в меньшей степени, чем меч, пригодится в борьбе против проклятого Иеужи.
 
Девять дней пролетели как сон. Ингвер, познавал мудрость боя и волшбы, мало спал и мало ел – в основном пил Сому, приносимую Бояном. А утром десятого дня в ворота Лугхейма въехал маленький отряд – пять суровых Воинов, доспехи которых были украшены Знаком Киммерийского Ордена. Двойная Сварга, окаймлённая двумя заканчивающимися по концам полуокружностями сверху и снизу; с двумя дисками между спиралями на кайме, обрамлёнными с каждой стороны тремя малыми дисками, красовалась и на оружии, и на уздечках коней. С собой Орденцы привели в поводу полностью снаряжённую тёмно-гнедую кобылу, на чепраке у которой багрянела личная руна Ингвера, нашитая из полосок драгоценного силка на войлочную основу. Поставив коней у коновязи, Орденцы прошли к Дому Совета. Боян и Ашока встретили их у входа.
 
- Привет, тебе, Хеймдаль, Конунг Киммерии! - слегка поклонились Боян и Ашока главному из прибывших, у которого на шлеме и нагрудной пластине доспеха сияли золотые Знаки Ордена.
 
- Привет и вам, и Лугхейму! Су асти!- поклонился им в ответ Конунг Киммерийский, - А покажите-ка вашего героя, каков он с виду?
 
Боян вывел Ингвера. Воины внимательно посмотрели на него, отметив про себя изрядное количество украшающих одежду вражеских скальпов. Ингвер, слегка осунувшийся за время обучения, перехватил эти взгляды и гордо произнёс:
 
- Я, Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма, и уздечку своего коня полностью закрыл волосами с голов врагов!
 
И добавил с грустью:
 
- Вот только последние дни гандхарвы воевали без меня. И перебили крылатых джавв неимоверно много. И без меня…
 
Улыбки осветили лица Орденцев
 
- Не переживай, Ингвер из русов, сын Ререга! С крылатыми и без тебя управятся, а ты скажи – что важнее: убить сотню-другую комаров или осушить болото, их плодящее? А? Э-э-э!
 
Ингвер поклонился Орденцам в знак согласия. День прошёл в беседе, во время которой Орденцы обучили Ингвера некоторым тайным знаниям Киммерийского Ордена. На следующее утро, едва забрезжила заря на востоке, его разбудили и привели на курган-святилище. В простой белой одежде, без оружия. Только Гелла трусила рядом, но осталась у подножия кургана. Боян уже подготовил всё для обряда Посвящения. Излучали холодный свет два воткнутых в землю меча – большой и малый, рядом лежали мощный лук и колчан со стрелами, топор. Слева от жертвенного огня устремлялись к небу три копья, а между мечами и костром лежала аккуратно сложенная одежда и пара сапог Всадника из ярко-красной кожи. И на всем этом горели Знаки Ордена и личная руна Ингвера. Ужасно волнуясь, Ингвер ответил на все ритуальные вопросы, после чего полностью разделся и положил свою одежду на костёр, принеся её в жертву Предкам. Сквозь дым Боян передал ему Орденское одеяние. Стоящий за Ингвером Ашока выступил вперёд и с благоговением положил в огонь боевые одежды Ингвера и уздечку его коня, изукрашенные скальпами. В это время Ингвер одевался в Орденское. Ему было смертельно жаль старой одежды, которая свидетельствовала о его многочисленных победах, но тут он ничего не мог поделать – жизнь Орденца была посвящена Ордену, а о воинской доблести говорило положение на иерархической лестнице.
 
И наивысшей славой в мире арья была принадлежность к Киммерийскому Ордену. С этим Ингвер был целиком и полностью согласен. Одевшись, он перешагнул через костёр, что символизировало сожжение его тела для обычного мира и переход в состояние сверхчеловека. По ту сторону огня, отделившего Ингвера от будничной реальности, он принял мечи, топор и лук из рук Хеймдаля.
 
- Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма умер, и дух его, пройдя сквозь все очищающее пламя, возродился в Ингвере из Киммерийского Ордена. Властью Конунга Киммерии я, Хеймдаль, назначаю Ингвера из Киммерийского Ордена конунгом дружины, выступающей завтра в поход против проклятого Иеужи!
 
- Да будет так! – воскликнули Орденцы, а Гелла, сидя у подножия кургана, задрала голову и спела победную песню.
 
Боян надрезал руку Ингвера и смешал его кровь в чаше с Сомой, из которой по глотку сделали каждый из Орденцев. Когда чашу взял Ингвер, то провозгласил:
 
- Первый глоток Сомы я посвящаю Богу-Отцу Сварогу-Сурье, дающему жизнь всему сущему! – плеснул Сомы в жертвенный огонь.
 
- Второй глоток Сомы я посвящаю Ночному Солнцу-Савитару, обращающему в пепел врагов! – и ещё раз Сома полилась в огонь.
 
- Третий глоток я посвящаю Киммерийскому ордену, принявшему меня в свою семью! - Ингвер окропил Сомой стоящих вокруг него Орденцев.
 
- Четвёртый глоток я пью сам и этим скрепляю Договор во имя Бога-Отца Сварога-Сурьи с Киммерийским Орденом и праздную своё новое рождение! – с этими словами Ингвер допил Сому из чаши.
 
- Огонь, Сома и кровь да будут свидетелями свершившегося! – хором ответили Орденцы.
Спустившись с кургана, они посадили Ингвера на нового коня, которого привёл к святилищу один из Наставников.
 
- Эту кобылу зовут Ашва, пусть пронесёт она тебя, Ингвер из Киммерийского Ордена, сквозь битвы, годы и вёрсты. В её жилах течёт кровь благородных скакунов, служивших Ордену верой и правдой не одну тысячу лет. А теперь – скачи в Лугхейм, Ингвер из Киммерийского Ордена, и пусть гандхарвы пируют и поздравляют нового Орденца!
 
Ингвер не стал ждать повторения и с места послал Ашву в размашистый галоп. Так они и влетели, выбив барабанную дробь по подъёмному мосту, в ворота Лугхейма. А на майдане уже всё было готово к пиру. Вскоре подошли Орденцы и Ашока, после чего начался праздник.