Степь Киммерийская ч.5

Звёзды, мерцавшие в глубине чёрного неба, лишь подчёркивали черноту ночи. Защитники Орельстадира, затихшие в ожидании атаки, физически ощущали ментальное давление чуждого человеку разума – вернее, коллективной ненависти глубоководных. Тишину ночи нарушали только редкое бряцание оружия и амуниции да тревожный треск дров под котлами со смолой и маслом.
 
Факелы, установленные на гребне стены, освещали сухой ров и пространство за ним – шагов на десять, не более. Дальше светлой каймы вокруг бурга царила концентрированная тьма. Вдруг раздался истошный вопль, исторгнутый явно нечеловеческой глоткой, и по этому сигналу со всех сторон, плотным строем, плечо к плечу, к стенам устремились глубоководные. Не успели они пробежать узкое освещённое пространство до рва, как со стен Орельстадира на них обрушился град метательных дисков. Заточенные кольца с ручкой, на которой имелись три острых лепестка, резали водянистую плоть глубоководных, как масло. Диски сносили головы, отсекали конечности, вспарывали грудные клетки и брюшины, застревая в позвоночниках. Кроме дисков, защитники бурга метали во врагов и сохранившиеся в арсенале Орельстадира со времён Мировой Войны боевые сварги – тяжёлые кресты, заточенные до остроты бритвы. Сварги с жужжанием летели в гущу врагов, и каждая из них пила кровь не одной жертвы. Но глубоководных было слишком много. Невзирая на ужасающие потери, они прорвались к стенам бурга и стали карабкаться вверх, быстро перебирая цепкими лапами с когтями и перепонками между пальцев. За спиной у каждого из них был меч в ножнах из акульей кожи. Стоял жуткий гвалт, в котором смешались все звуки преисподней – лязг, визг, рёв, грохот, шипение смолы и масла на мокрых шкурах глубоководных, чавкающие удары метательных дисков и мечей, вопли раненых…
 
Всё чаще водяные демоны переваливали через гребень стены, где неизменно падали под ударами мечей и топоров дъарья, но силы были явно не равными – на место одного убитого глубоководного вставало десять новых, а защитников бурга становилось всё меньше. Вот уже несколько жабоидов захватили участок стены и, отбиваясь мечами от дъарья, постепенно расширяют захваченное пространство, куда заползают другие глубоководные, сразу же выхватывая мечи, сделанные из очень твёрдого дерева и усаженные по кромке акульими зубами. Стальное оружие дъарья, ударяя по мечам глубоководных, высекало снопы воняющих горелой костью искр. Женщины и подростки Орельстадира, сбежавшись к этому участку стены, засыпали кровожадных тварей стрелами, добивая упавших врагов топорами. Но, несмотря на героизм обороняющихся, захваченная жабоидами часть стены медленно и неуклонно расширялась. Вот до башни осталось десять шагов. Вот – семь. Вот – пять… Ещё немного, и атакующие твари ворвутся в башню и поток мерзких существ хлынет по ступеням в бург, топя Орельстадир в потоках крови, в которых холодная зелёная слизь из разрубленных вен и артерий глубоководных смешается с горячей красной кровью арья…
 
Вот один из дъарья на стене, у которого из руки был выбит меч, бросился на своего противника, обхватил его и вместе с глубоководным кинулся со стены внутрь бурга, под топоры озверевших от ярости боя и страха подростков. До башни уже всего три шага…
 
И тут воссияло небо. Звёзды исчезли, и из предвечной синевы всё пространство вокруг Орельстадира залил золотой огонь. Омерзительно затрещала горящая плоть сонмищ жабоидов, попавших под этот смертельный дождь огня, вскипела вода в Орели, и среди бурлящих волн замелькали белые брюха заживо сваренных глубоководных. Ингвер, сражающийся на стене вместе со своими дружинниками, ощутил заполняющий его мышцы и мозг бешеный поток яростной энергии. Взревев боевой клич Лугхейма, он набросился на глубоководных, со скоростью молний разя их обоими мечами. Гнусные скользкие трупы валились вокруг него в обе стороны стены, а за Ингвером ринулись его дружинники, сея среди глубоководных неминуемую смерть. На Ингвера и его воинов градом сыпались удары акульих мечей, но страшное оружие глубоководных не оставляло даже царапин на телах дружинников отряда Ингвера – лишь летели в стороны клочья одежды. Уже не боевой клич Лугхейма – грозный звериный рык вырывался из их глоток. Ингвер и его воины превратились в осиянные золотым огнём неуязвимые машины смерти, подобно героям из легенд о Золотом веке Арианы.
 
Глубоководные, потеряв рассудок, посыпались со стен, на которые они только что так стремились забраться, и пустились в неудержимое, фатальное и безумное бегство прочь от бурга. Прямо в Золотой Огонь. Те из них, кто пересекал границу огня, замирали на мгновение, объятые пламенем, но сзади напирали другие бегущие и всё рос вал из горящих тел жабоидов, кольцом окружив стены Орельстадира. Когда последний глубоководный упал, пожираемый Золотым Огнём, Ингвер остановился. Он сам не заметил, как оказался за стенами бурга, кося мечами убегающих тварей. Рядом с конунгом была и его дружина. Глядя на корчащиеся в огне тела жабоидов, Ингвер вдруг понял, что неимоверно устал. Потом золото огня стало меркнуть и вот уже только раскалённые угли, в которые превратились глубоководные, освещали склоны холма и стены Орельстадира. Да восток набухал рассветной зарёй…
 
- Что это с нами было? – спросил Ингвер у подошедшего Бояна, - Вся одежда изрублена – иссечена, а мы – без царапины, как и в битве не были?
 
- А ты что, забыл Симаргла, явившегося на твой Обряд Посвящения? Он дал тебе великий Дар – в бою становиться диким неуязвимым зверем. Да и я заклял гандхарвов Лугхейма. Вот, в критическую минуту, всё это и сказалось – теперь все мы, конунг – улфхедхнары и берсерк-ры .
 
- А как же горожане?
 
- Среди них только один берсеркр – тот, кто остался последним защитником башни. Если бы не он – трудно сказать, что было бы с Орельстадиром.
 
- А Золотой Огонь с неба – это ты его призвал?
 
- Не только я. Эмоции защитников, высвободившиеся из-под спуда сознания во время боя, усилили мою магию и овеществили Огонь Солнечного Бога – Отца Сварога на земле. Именно эти эмоции и стали тем Золотым Огнём, что уничтожил глубоководных – настолько страстно люди хотели победить! А души погибших были теми проводниками, которые притянули Огонь Небесный на головы врагов. Каждый арья, даже погибнув, служит общему делу. Благодаря этому мы много тысяч лет назад истребили двупади , расплодившихся на Земле и угрожающих самому нашему существованию. Благодаря умению владеть коллективной волей, наши брахманы очень помогли в уничтожении двуногой нелюди.
 
- Хорошо, Наставник. Но после того, как я побыл волком, мне зверски хочется спать. Да и всем нам хороший сон не помешает. Пошли в бург, узнаем кто, когда и где назначен в дозор – и на боковую. В гридне такие сенники замечательные!
 
В Орельстадире их встретил Дюжван. На его шлеме были вмятины и свежие следы ударов акульих мечей, оплечья изогнуты, а весь он был в пятнах своей крови и крови глубоководных.
 
- Славно мы порубились! Отстояли бург от нелюди! Да, я в первый раз вижу сразу столько Воинов-Оборотней. Конунг, ты специально подбирал в дружину таких, как и сам? И волчица ваша – её тоже рубили, да не зарубили, когда глубоководные на стену вылезли. Уж и она их не меньше сотни уложила, голубушка!
 
Ингвер посмотрел под стену бурга, куда указывал Дюжван. Там сидела Гелла, старательно вычесывая задней лапой из густой шерсти зелёные сгустки крови глубоко-водных. Глаза волчицы излучали тихое счастье.
 
- Можно подумать, что она водяных блох нахваталась, - добродушно пробормотал Ингвер.
 
Гелла, вскочив, отряхнулась и подбежала к Ингверу, ожидая похвалы. Он с удовольствием почесал волчицу за ухом.
 
- Сейчас все можете отдохнуть, а к полудню займёмся костром для похорон наших погибших товарищей. Наш комвис лежит раненый, поэтому не сможет проводить вас в гридню. Да вы и сами туда дорогу знаете, - Дюжван поклонился дружинникам и пошёл дальше. Он замещал раненого Готтена, поэтому все заботы выстоявшего в битве Орельстадира легли на его плечи.