По образу и подобию. 49

Начало:
01. http://www.myjulia.ru/post/511387/ 21. http://www.myjulia.ru/post/511800/#com3437813
02. http://www.myjulia.ru/post/511388/ 22. http://www.myjulia.ru/post/512049/#com3438145
03. http://www.myjulia.ru/post/511391/ 23. http://www.myjulia.ru/post/512101/
04. http://www.myjulia.ru/post/511394/ 24. http://www.myjulia.ru/post/512102/
05. http://www.myjulia.ru/post/511396/ 25. http://www.myjulia.ru/post/512103/
06. http://www.myjulia.ru/post/511397/ 26. http://www.myjulia.ru/post/512104/
07. http://www.myjulia.ru/post/511399/ 27. http://www.myjulia.ru/post/512270/
08. http://www.myjulia.ru/post/511456/ 28. http://www.myjulia.ru/post/512271/
09. http://www.myjulia.ru/post/511457/ 29. http://www.myjulia.ru/post/512272/
10. http://www.myjulia.ru/post/511458/ 30. http://www.myjulia.ru/post/512282/
11. http://www.myjulia.ru/post/511460/ 31. http://www.myjulia.ru/post/512302/
12. http://www.myjulia.ru/post/511461/ 32. http://www.myjulia.ru/post/512303/
13. http://www.myjulia.ru/post/511741/ 33. http://www.myjulia.ru/post/512306/
14. http://www.myjulia.ru/post/511744/ 34. http://www.myjulia.ru/post/512307/
15. http://www.myjulia.ru/post/511748/ 35. http://www.myjulia.ru/post/512308/
16. http://www.myjulia.ru/post/511749/ 36. http://www.myjulia.ru/post/512310/
17. http://www.myjulia.ru/post/511750/ 37. http://www.myjulia.ru/post/512328/
18. http://www.myjulia.ru/post/511751/ 38. http://www.myjulia.ru/post/512329/
19. http://www.myjulia.ru/post/511797/ 39. http://www.myjulia.ru/post/512350/
20. http://www.myjulia.ru/post/511798/ 40. http://www.myjulia.ru/post/512357/
 
41. http://www.myjulia.ru/post/512379/
42. http://www.myjulia.ru/post/512663/
43. http://www.myjulia.ru/post/512673/
44. http://www.myjulia.ru/post/512674/
45. http://www.myjulia.ru/post/512675/
46. http://www.myjulia.ru/post/512677/
47. http://www.myjulia.ru/post/512682/
48. http://www.myjulia.ru/post/512684/
 

Атмосфера начинала сгущаться и давить. Разведчики сняли скафандры, ставшие бесполезной скорлупой, расстегнули комбинезоны, спустив их до пояса. Но лежащему навзничь Максимилиану это мало помогло: даже собственная кожа казалась ему страшной тяжестью. В какой-то момент он почувствовал, что теряет сознание, потому что больше не может расправить сдавленные чудовищной перегрузкой легкие. Элли не позволил ему уйти в забытье: прильнув к его губам, сильным выдохом наполнил грудную клетку. Закашлявшись, Макси чуть слышно прохрипел:
 
- Вот и… первый поцелуй.
 
- Дай Бог, не последний, - озадаченно пробормотал Элверт и затормошил друга, - Вставай! Надо держать корпус вертикально!
 
- Я… не могу…
 
- Да вставай же! – Элли приподнял его за плечи и потянул вверх, вынудив принять сидячее положение, потом прислонился спиной к его спине, не давая упасть.
 
«Зачем?» - проползла ленивая мысль. Но могучий инстинкт выживания заставлял сжатые легкие работать, подобно испорченному насосу, издавая свист и вой. Вскоре Макси приспособился дышать: добавляя голос на выдохе и на вдохе, это было делать не то что легче, но, по крайней мере, возможно. Невольно он подстраивался в тон Элверту, который начал вдруг выдавать немыслимые рулады. И душа и тело сконцентрировались в одном волевом усилии: качать воздух. Но такова, наверное, человеческая природа, что даже в самые решительные моменты мысли могут разбежаться, воспоминания, усиленные игрой воображения, принять самые причудливые формы.
 
Максимилиан стоит на крыльце. Перед ним - две ступеньки вниз, преодолеть которые можно только повернувшись задом наперед и, держась за теплую скамейку, нащупать их ногой… Внизу – светлый песок. Он только кажется желто-серым, а на самом деле состоит из множества мелких-мелких разноцветных камешков. Макси поднимает один из них – он плоский и прозрачный, как рыбная чешуя. Между песчинок, важно шевеля усиками, шествует черный блестящий жук. Макси протягивает руку, чтобы потрогать жука, но насекомое приподнимает передние лапки и угрожающе раздвигает серпообразные челюсти. Макси отдергивает руку. Ах ты, злая букашка! Пинает жука носком тапочки, тот, подлетев, исчезает в кустах бегонии. Мама укоряет: «Жучок – живое существо, ему больно! Нехорошо обижать маленьких». Макси хочет объяснить, что жучок сам виноват, хотел его укусить и получил по заслугам, но не знает, как облечь в слова такое длинное и сложное умозаключение. И тут, как удар грома возвращает в настоящее: «Я умираю без покаяния!» Вот она, Божья кара! Он лишен возможности исповедаться в свой смертный час! Все равно, надо вспомнить грехи, признать их, покаяться… А вместо этого вспоминается вся жизнь – временами серая и размеренная, временами сумбурная. Но нет той ясности, того просветления, о каком говорится в духовных книгах. Нет осознания прожитой жизни как разделенной на добро и зло… «Господи, помилуй!» Цветок. Ярко-красный цветок. Он пахнет медом. «Тю-пан!» «Сам ты тюльпан!» Она смеется. Полотняные брючки и торчащие из-под них тонкие загорелые ноги с маленьким белым шрамиком на щиколотке – след укуса болотной пиявки. Бр-р! Они такие страшные, эти черные червяки. Как она не боится шлепать по мокрым кочкам? «Ерунда какая!» - стряхнула с ноги и вытерла капельку крови листом лопуха. А червяк шевелится на тропинке. Раскрыв рот от ужаса, Макси боится пошевелиться. «Трусишка, трусишка!» Высовывает язык и убегает, бросив его наедине с черным чудовищем! Ну, я тебе покажу! А червяк уполз. Вредная, злая! Рождается не вполне отчетливый план мести, который, правда, тут же забывается при виде сочной душистой земляничины… Запах кофе и свежего земляничного крема. Мама нарядная, улыбается: «Поздравляем нашего дипломированного специалиста!» Профессор Савин о чем-то говорит с папой. Они разговаривают вполголоса, почти не слышно, но Макси понимает, что речь идет о нем… «Ах, какой милый!» - растрепанная девица вылезает из-под Дэйка и направляется к нему, - «Ты так же хорош в постели, как за штурвалом?» Это не за штурвалом он хорош, просто катер у него хороший. Отец подарил в ознаменование начала его карьеры. Восемь скоростей. Герметичный салон. «Для успешной работы необходима свобода передвижения»… Движется транспортная площадка. Опытный образец. «Поработайте над системой приема. Пассажиры не должны испытывать неудобства при посадке»… Анночка, подбирая нескончаемый шлейф, загружается в салон свадебного катера. Корпус раскрашен серебряными звездами, над кабиной – два светящихся сердца. Мама, промакивая платочком несуществующие слезы, раздраженно шепчет: «Где второй букет белых фиалок? Я предупреждала, что они быстро вянут!» Вон там, в тени под яблонями, они не вянут. Они только начали цвести. И несколько цветков уже сорваны – пошли на украшение кукольного платья. «Отойди, ты мне мешаешь! Не трогай кристаллы, я их только что установила!» Макси попятился, но не ушел. «Ладно, - великодушно разрешила сестренка, - Можешь подержать коробочку с пластинами», - «Это неинтересно!» - «Тогда уходи». Макси спрятался за беседкой. Вот к сестре кто-то подошел. Они разговаривают на непонятном языке. Анночка умная! Она уже в шестом классе! А этот кто-то – такой смешной! Как из мультика. Потому что на самом деле таких людей не бывает. Знакомое слово! Они часто его повторяют, и Макси уже знает, что оно означает «подруга». Значит, этот кто-то – девчонка. Вот они встали и пошли за дом. Макси, прячась в тени кустарника, крадется следом. Чужая девчонка снимает кофту. И Анночка – тоже. Наверное, они собрались купаться. Макси знает, что подглядывать нехорошо. Только не знает, почему. Да и соблазн очень уж велик – подруги делают что-то странное: садятся на землю, кладут голову друг другу на плечо и… начинают петь! Макси всегда знал, что Анночка хорошо поет, но кто бы мог подумать, что у той желтоглазой мымры такой прекрасный голос?! Он слушает и слушает, забыв обо всем на свете. Как же замечательно они поют! Как будто на чем-то играют. И от этой музыки становится хорошо-хорошо. «Вот бы мне так научиться!» Макси пробует. Несмело, прерываясь. Не услышали бы, а то прогонят… В груди рождается плотный, звенящий сгусток сжатого воздуха. Он рвется наружу с такой силой, что все тело вибрирует, и, проходя через голосовые связки, закручиваясь вихрем в гортани, выплескивается, раскатывается пронзительным, рокочущим эхом по сводам вселенной… Получается! Макси чувствовал себя золотой трубой с миллионом клавиш, послушных пальцам незримого музыканта. И звучание этой трубы растворялось в многоголосом гуле невидимого оркестра, полном жизни и радости… То, что душа все еще остается в теле, было ясно лишь по легкому покалыванию в спине. Вместе с чудесной музыкой неизъяснимое блаженство наполняло все его существо. При этом его собственный голос становился все слабее. И вскоре ни один звук не мог уже вырваться из-под стиснутых ребер. Каждый вдох, и особенно выдох, давался неимоверным усилием. Незнакомое солнце стало меркнуть. Исчезли коричневые заросли. Тьма сгустилась. И вот он уже летит с колоссальной скоростью сквозь черную трубу, в конце которой сияет крошечная звезда… Свет этот становится все ярче, теплее и, наконец, ослепительной волной брызжет в широко раскрытые глаза. В окружении золотых лучей появляется бледное лицо неземной красоты, обрамленное чистейшим белым покрывалом… «Ангел» приветливо улыбается, и его черты кажутся знакомыми…
 
- Вы меня слышите? – откуда-то издалека спросила Юля, помахав перед его глазами тонкими пальцами.
 
Максимилиан моргнул. Говорить он еще не мог. Во рту было горячо и противно. Пересохший язык царапал небо. Иуликаралрс осторожно, стараясь не причинить боли, раздвинула запекшиеся губы и вставила наконечник поилки. Прохладная свежесть потекла между зубов. Стало легче дышать. Макси благодарно посмотрел на орсайку. Неужели она и правда ничего не чувствует? И что он хочет пить, поняла только по этим мигающим стрелочкам на экранах и какому-то неуловимому изменению цвета радужки глаз? Нет, Юля, все-таки, хороший доктор, зря она на себя наговаривает. Максимилиан закрыл глаза и провалился в сон, не успев подумать, что ему, наверное, дали снотворное.
 
При следующем пробуждении сознание прояснилось полностью. Максимилиан четко помнил все последние события. Сколько он проспал? Полчаса? Сутки? Неделю? Юля сидела перед ним в той же позе, в какой он видел ее, засыпая. Она что же, так и не двигалась все это время?
 
- Какой сегодня день? – собственный голос показался чужим.
 
- Вторник.
 
Юля отвечала всегда буквально. Макси досадливо застонал.
 
- Вы чувствуете физический дискомфорт? – обеспокоилась орсайка.
 
- Нет… какое календарное число?
 
- Восьмое ноября 4894 года нашей эры по земному календарю.
 
- Спасибо…
 
Максимилиан хотел еще что-то спросить, но, почему-то, не решался. Юля все так же неподвижно сидела возле изголовья, вперив немигающий взгляд в экраны медицинских приборов. Макси уже мог поворачивать голову и, воспользовавшись этим, оглядел помещение. В изоляторе они были одни. Неподалеку сверкала нетронутыми поручнями вторая реанимационная кровать. Она была пуста. На мгновение вдруг пронзила острая боль и осталась дрожать, как мутная капля на оконном стекле, тягучей, беспросветной тоской. Юля встала и быстро переключила какой-то тумблер, ответив при этом на вопросительный взгляд Макси:
 
- Я введу Вам антидепрессант. Ваша психика в подавленном состоянии.
 
- Не надо… Я сам… сейчас все будет в порядке.
 
- Как хотите.
 
Юля, в отличие от доктора Стэфа, не имела привычки спорить с пациентами. Максимилиан находился в здравом рассудке и вполне мог сам нести ответственность за свои решения. К тому же, его жизнь была вне опасности. Поэтому орсайка вернулась на свой пост и опять молча уставилась на горящие индикаторы своими тусклыми, чуть припухшими глазами. Белесые лучи потолочных ламп высвечивали черные и белые узоры на ее голове, от чего Юля сама становилась похожа на какой-то прибор… С момента появления на корабле орсайки в медицинском отсеке воцарился идеальный порядок. Новая хозяйка успешно совмещала обязанности врача, медсестры и санитарки. От услуг младшего персонала она отказалась в первый же день, объяснив свой поступок уклончивой фразой: «Со мной сложно работать в паре». Ганс Фарье, служивший на «Жюстине» медбратом шестой год, вовсе не обиделся, заявив, что и сам «не в восторге от этой истуканши», и только обрадовался переводу в пищеблок. А медицинский отсек стал меняться на глазах. Идеальная чистота в изоляторе и процедурной наводила на мысль о работающем здесь приведении, ибо оно, скорее всего, не оставляло отпечатков пальцев: на блестящих поручнях, переключателях и даже дверных ручках никогда не было ни одного пятнышка. Полы можно было, наверное, изучать под микроскопом и не найти даже самой завалящей бактерии. Юля не занималась научной работой, и лаборатория доктора Стэфа превратилась в кабинет психологической разгрузки. Правда, посещать его никто не рвался. Многие считали, что для этой цели хватает комнаты природы и кают-компании. А штурман в ответ на предложение принять сеанс лечебного гипноза после слишком напряженной вахты, недовольно пробурчал, что лучше уж просто выпьет, чем позволит ковыряться у себя в мозгах. Андрей, почему-то, вообще относился к Юле с недоверием и заглядывал в медицинский отсек только в случае крайней необходимости – например, обязательного обследования. Вот и сейчас он пришел явно не для того, чтобы пожаловаться на головную боль. Хотя выглядел штурман неважно. Причиной тому могла быть бессонная ночь или нервное потрясение. Макси внимательно посмотрел ему в глаза, надеясь догадаться. Но по нескладному, словно выточенному из грубого камня лицу штурмана, как всегда, нельзя было ничего прочесть. Он не справился о здоровье пострадавшего – к чему? Отчет о его состоянии Юля исправно доставляла в рубку. А вежливость Андрей считал излишней церемонией.
 
Вопрос, мучивший Максимилиана, не давал покоя, но он не решался его задать, предпочитая страшной правде хилый огонечек надежды. Штурман подошел ближе.
 
- У этой планеты-«карусели» нет официального названия. Капитан предоставляет тебе право первооткрывателя. Как ты хочешь, чтобы ее назвали?
 
Отчаяние ледяными когтями сжало сердце. О чем еще можно было говорить? Но штурман, скорбно и сурово, как показалось Максимилиану, склонив голову, ждал ответа.
 
- Пусть… пусть ее назовут «Элли».
 
- Ну, ты! – раздался знакомый возмущенный возглас, - Я еще живой!
 
- Ты!!!
 
Элверт действительно не был похож на мертвеца, и даже на больного. Он только что плотно позавтракал, хорошо выспался и был в прекрасном расположении духа.
 
- А меня к тебе Юля не пускала! Говорит, мол, нельзя тебе волноваться. Это я за штурманом прорвался. Ну ты, ваще, даешь! Это ж надо – двое суток в коме пролежать, а еще, говорят у тебя три раза сердце останавливалось…
 
Юля не успела и рта раскрыть, как Макси узнал, что у него была сильная асфиксия, несколько мелких кровоизлияний в легкие, разрыв трахеи (которую уже Юлька заштопала) и перелом четырех ребер.
 
- Почему же я ничего не чувствую? – удивился Макси, - Я себе раньше ничего не ломал, но всегда думал, что это очень больно.
 
- Ха! У тебя же местная анестезия! Ну, ерунда, скоро все срастется. Смотри, а ты неплохо выглядишь. Как все-таки здорово, что удалось тебя увидеть!
 
Штурман кашлянул.
 
- Так как же назвать планету? Что мне передать капитану?
 
Макси светился от счастья. Кажется, появление Элверта повлияло на его самочувствие лучше и быстрее, чем все Юлины ухищрения.
 
- А, назовите, как хотите, - отмахнулся больной, - какая разница? – он протянул к Элверту левую руку (к правой были подключены приборы) пытаясь его обнять. Элли наклонился и… наткнулся на Юлю.
 
- Ни в коем случае! Пациенту категорически противопоказан оральный контакт – прошло всего несколько часов с тех пор, как он начал дышать самостоятельно! А Вы хотите перекрыть ему дыхательные пути?
 
- А какие контакты ему не запрещены?
 
- Никакие. Пациент еще слишком слаб.
 
Продолжение: http://www.myjulia.ru/post/512772/.