Колонна

После недавней с ним встречи прошло полторы недели. И вот мы снова сидим с Хандусем в уютном кафе. Олег обещал мне поведать очередную историю из своей афганской жизни. Вот эта история:
-Вадим понял, что продолжать лить за шиворот воду из фляги бессмысленно: вода высыхала, но легче не становилось. Вадим откинулся в тесной кабине "Урала", пытаясь вытянуть затёкшие ноги, и снова придвинулся поближе к дверце - к спасительному дыханию из окна. Колька вёл машину молча, нахмурившись, он лишь недавно сменил Вадима и ещё толком не проснулся. Колонна ползла медленно, глубоко зарываясь в разношенную песчаную колею.
Бесконечно жаркий день кончился, люди и машины устали. Мелкая белёсая пыль налётом покрыла брезент, кабины, капоты, щитки приборов, въелась в пропитанную потом и отвердевшую форму солдат, скрипела на зубах Солнце опустилось за округлые спины гор, но с наступлением сумерек воздух лишь едва-едва начинал остывать.
 
С шоссе съехали утром. Сколько всего прошло дней в пути, теперь уже трудно было припомнить: пять, а может, неделя... Ярко отпечаталось в памяти одно лишь начало марша, огненная переправа. По понтонному мосту поочерёдно машины переехали реку и направились в глубь неизвестной страны почти в самом центре Востока. Вспыхнувший закат окрасил всё в пламенно-красные тона. Он разгорелся справа и остался за спиной; над движущейся колонной незаметно расправился пышный чёрный ковёр звёздной афганской ночи, первой ночи в пути, потом всё смешалось, марш превратился в сгусток напряжения и воли. Бессонные ночи сгрудили события в одно тяжкое целое: кто-то выпрыгивал из кабин занимать оборону в скалах, ночное пространство в лобовом стекле прошивалось яркими очередями, горящие машины срывались в пропасти и опять колонна набирала скорость... Но что произошло раньше, что позже, этого восстановить уже было нельзя.
 
-Не курил бы, слышь, дышать нечем, - пробурчал Вадим, когда Колька потянулся за пачкой.
-Шо ж ещё делать? Так заснуть можно... Шо за рэйс! Сроду с шоссе не сворачивали, а тут уж сутки буксуем в песках... Не-ет, так пойдёт, к завтраму чёрта с два доберёмся до места.
-Ты давай за дорогой следи, твоё дело - баранку крутить.
-Да нет, шо ж это за рэйс? По шоссе гнались-гнались, шо гнались? Сейчас вот крадёмся, спереди стреляют...
-Чо, струхнул, хохол недоверчивый?
-Ага! Шо, не чуешь, полные штаны натрухал.
-Вот-вот.
-Да нет, я ж серьёзно! Зачем вас комбат собирал, шо говорил-то?
-Кто собирал?
-Да вас, старших машин, ещё перед рейсом...
-Военная тайна.
-Пошёл ты! - Колька взял сигарету и закурил. - Я - водитель и обязан знать, что везу.
-Золото и брильянты.
-Ну спроси меня, я отвечу...
-Я сто раз говорил, хохол ты недоверчивый, три машины с медикаментами, остальные с продуктами.
 
-А-а-а, - протянул Колька, - хорош заливать, всё это можно и вертолётом доставить.
-Значит нельзя. Может аэродрома там нет...
-Да пошёл ты!
-Ну что обижаешься? Видишь, обложено всё. Может, там люди с голоду умирают... Вертолётом ты много доставишь?
-А тебе трудно ответить.
-Да если бы ты не был хохлом...
-Шо, тебе хохол соли подсыпал?
-Слушай, достал ты меня! Повторяю, если плохо доходит. Ночью будет кишлак, там сейчас пехота должна орудовать, - и останется километров тридцать. Завтра, часам к восьми утра, будем на месте. Короче, последняя ночь осталась.
 
Вадим поправил автомат в углу кабины:
-Я подремлю с полчасика, пока совсем не стемнело. Судя по всему, ночь сегодня будет весёлая. - Он вздохнул и откинул голову, пристроил её в верхний угол кабины.
Сквозь открытое окно в кабину проникали ночные звуки и запахи, непонятные, будто поздние гости, говорящие на чужом языке, они и уходили ни с чем, уступая место другим. Вадим закрыл глаза. Гул мотора, распадаясь на отдельные ноты, обрёл неожиданно ритм и вылился в замысловатую мелодию. Она охватила сознание и понесла, наверное, в то самое звёздное прозрачное и чистое небо, - и с начала Вадим видел только его, а потом вдалеке появилось крохотное пятнышко света, оно приближалось и увеличивалось. И вдруг - ослепило! То было солнце, жаркое июльское солнце... У Вадима пересохли губы, на лице просочились капельки пота.
 
Ох и жара! И она всё не идёт, первый час. Вадим снял пиджак и, сложив его на коленях, присел на низенький забор тротуара. Продолжал с нетерпениемл следить за подъезжающими со звоном трамваями, среди выходивших людей искать знакомую фигуру, - она постоянно опаздывает, ох и жара! Вадим посмотрел на часы: двадцать минут первого. Он поднял голову, навстречу шла Юлька - легко, быстро, весело шагала на своих длинных ногах. Лямки короткого сарафана двумя голубыми полосами пересекали футболку, но не закрывали, однако, грустной собачьей морды, изображённой на ней. Собака плакала, Юлька смеялась. Вадим старался и не мог смотреть - слепило солнце, неизвестно откуда взявшееся. Вадим щурился, пытался разглядеть и запомнить каждую черту любимого лица... Наверное это счастье, думал он.
 
Сон был знаком Вадиму,. Юлька часто приходила к нему и раз от раза - всё звонче, цветнее. Обрывался сон резко, будто сам себе Вадим говорил: всё, хватит.
Дорога ухудшилась. Машина ныряла в овраги или с рёвом карабкалась на гребни сыпучих сопок. Свет фар выхватывал из темноты то борт идущего впереди "Урала", то откос, то пыльную муть.
-Вылупился? - спросил Колька. - Шо скажешь?
Вадим вытер пот, посмотрел на часы. Хотел что-то ответить, но передумал. Достал галеты и сахар. Стал с хрустом пережёвывать, запивая водой из фляги. Колька тоже молчал. Вадим пододвинул ему распечатанные пачки и протянул флягу:
-Будешь?
Колька принял флягу, хлебнул воды. но есть не стал.
-Шо ты злишься? - спросил он.
Вадим молчал.
 
-Шо ты как в рот воды набрал? Поговорим давай, вся ночь впереди.
-Что говорить, всё уже выговорено.
-Расскажи что-нибудь, мне нравится, как ты рассказываешь.
-Ну-ну, тебе кемарить под мой голос нравится.
-Наоборот! Слушаешь и представляешь... Давай, братишка, расскажи что-нибудь...
-Давай... Ты ещё свистни, как в кинотеатре.
Вадим отстегнул от автомата рожок, внимательно осмотрел его и поставил на место. Хотелось что-нибудь вспомнить, рассказать Кольке. Память с удивительной скупостью собрала и сохранила все мельчайшие подробности лучших деньков: выпускной вечер, поездки за город... Но Вадим колебался, он знал, что опять же будет сбиваться, подыскивая слова, которые безвозвратно утеряны, станет неловко за свой грубый и кондовый язык, не способный передать ничего совершенно, - и в конечном счёте получится совсем не то, что хотел.
-Что у тебя там с давлением масла?
-Шо?.. А всё нормально! датчик, наверное, барахлит... врёт, гад.
 
Колонна встала перед крутым подъёмом. Дальше машинам предстояло карабкаться поодиночке - любая из них могла забуксовать и покатиться назад. На освещённый фарами склон выбрался головной бронетранспортёр и, вцепившись в грунт всеми четырьмя парами скатов, пополз вверх. На исходную вышла первая транспортная машина. Высоким гружённым "Уралам" подъём давался труднее, некоторые машины, зарываясь в песок, не дотягивали до вершины с первого раза, приходилось сползать обратно и начинать всё сначала.
-Похоже, надолго, - сказал Колька, обхватил баранку и опустил на руки голову.
-Покемарь, погаси только фары. Я пойду разомнусь.
Захватив автомат, Вадим соскочил на землю. Неловко шагнул по краю обочины, огляделся и направился в голову колонны. Когда он вернулся, Колька дремал. Вадим открыл дверцу, забросил на сиденье автомат и ремень с подсумком и штык-ножом, несколько раз присел, потом припал к земле и стал легко отжиматься.
 
Тронулась пятая; Вадим хлопнул дверцей.
-Шо, поехали?! - Колька схватился за ключ зажигания.
-Погоди, дай пятая заберётся. - Вадим тяжело дышал после разминки. - Пойдёшь на первой, не торопись и не вздумай переключаться...
-Не учи, - пробурчал Колька.
Пятая скрылась за вершиной.
-Пошёл! - скомандовал Вадим.
Колька передёрнул рычаг, нажал на педаль. Плечи парней откинулись к спинкам сидений - "Урал" тяжело пополз на подъём. После головного транспортёра и пяти гружённых машин склон, как казалось, был перепахан. Машину бросало, задние колёса, пробуксовывая, зарывались в песок. Возникало порой ощущение, что машина не подчиняется управлению - движется стихийно, как раненый зверь.
 
-Держи левее, справа уклон и глубокий овраг, - Вадим то и дело высовывался в окно. - Свалимся - каюк!
-Не учи, - бурчал Колька.
Неотвратимо тянуло вправо. Уклон становился всё больше, справляться с машиной труднее; её накренило. Вадим оказался ниже Кольки, хотелось выскочить из машины... Вадим снова высунулся в окно: вот уже она, нетронутая колёсами полоска на склоне, самый край бездны... Дальше - пустота, свет фар теряется в темноте, оттуда тянет прохладой - а до вершины ещё метров десять - пятнадцать... Ну, ещё чуть-чуть!.. Передние колёса уже на вершине, но задние окончательно забуксовали. Машина, как в лихорадке, запрыгала, задёргалась, сползая в тёмную бездну.
-Стоп! Стой! - заорал Вадим, распахнув дверцу. - Давай потихоньку вниз! - И выпрыгнул из кабины.
 
Чуть не падая в рыхлый песок, он забежал вперёд, встал лицом к водителю и в свете фар стал показывать, куда поворачивать руль. Машина задом, рывками попятилась вниз. Вадим шёл вслед за ней. Фары слепили. Что-то тёплое, знакомое шелохнулось в груди. Вадим так и не понял, не успел понять... В его ослеплённых глазах мелькнуло Юлькино лицо... Всё вокруг замелькало. Ночной покой чёрных гор разорвался снопами света и надсадным воем двигателя. Вадиму вспомнилось высказывание, услышанное когда-то от ротного: "Ребята, затяните потуже ремни, сейчас будет зрелище не для слабонервных". Вадим сказал это Кольке, тот улыбнулся, на лбу у него поблёскивала испарина.
С полчаса ехали молча, оба напряжённо следили за дорогой. Вдруг Николай резко ударил в тормоз и упёрся руками в руль. Вадим схватился за поручень, едва не влетев головой в лобовое стекло. Облако пыли охватило машину, когда же осело, открылся тёмный зев глубокого оврага. Колька передёрнул рычаг скоростей, осторожно сполз, уперевшись буфером в противоположную стенку.
 
-Чёрт, так не пойдёт, - не выдержал Вадим, - давай назад, попробуем зайти под углом.
-Попробуем-то попробуем, не перевернуться бы...
Со второго захода овраг всё же был взят, и тут Вадим увидел в небе зависшую красную ракету:
-Передних обстреливают.
-Шо будем делать?
-Вперёд!
Вадим достал ракетницы, разложил их на сиденье между собой и водителем. Ввернул запал в ручную гранату, вложил её в подсумок с патронами.
-Главное - не растеряться, главное - не растеряться в самый важный момент, - как заклинание, повторял он. - Надо собраться. Чёрт с ним - пусть убьют... я немного пожил, в случае чего - мне этого хватит, раз надо так...
Вылетев из подъёма, машина вошла в затяжной спуск. Внизу показались округлые в жёлтом свете луны очертания крыш, кишлак. Судя по всему, бой происходил именно там. При въезде дорога раздвоилась. Колька притормозил.
 
Под колёсами был уже не песок, а мокрый щебень. По нему в двух направлениях растекались мелкие ручейки, они размыли следы ушедших машин.
-Куда? - спросил Колька.
-Щас!
Вадим взял ракетницу и выпрыгнул из машины. Выстрелил вверх и стал рассматривать следы протектора на мокром щебне. Свет ракеты погас, а Вадим всё не возвращался в кабину. Наконец хлопнул дверцей:
-Вправо!
-Точно?
-Да.
Машина с рёвом понеслась по улочке, огороженной низким глинобитным забором. Из-за тёмной массы ветвей по обеим сторонам дороги казалось, что машина то и дело въехжает в тоннель. Ветви хлестали по лобовому стеклу, залетали в окна, с хрустом ломались и повисали на кронштейне зеркала заднего вида. Впереди отчётливо слышались выстрелы. Сквозь гущу листвы прорывались пятнышки света.
 
Улочка оборвалась, Колька не сбавляя хода, вписал машину в поворот - и бросилось в глаза пламя! Горела пятая машина: она стояла метрах в ста впереди, накренившись, заскочив за забор.
Вадим подбежал к ребятам, помог командиру Володьке вылезти из кабины на землю. Нога у Володьки была сильно обожжена.
-Как угораздило вас? - спросил Вадим.
-Мина!.. повезло ещё - не противотанковая!.. - ответил водитель Сергей, разрывая зубами прорезиненную ткань перевязочного пакета. Минут через двадцать начали подтягиваться остальные машины. Они выстраивались в колонну вслед за шестой - разгрузили дружно покалеченную пятую машину, рассовав ящики по кузовам остальных. Там, где нашлось ещё место.
Колонна тронулась в пятом часу утра. Километрах в трёх за ночным кишлаком - под горой стояли первые четыре машины. Они дожидались остальных под грозной охраной головного бронетранспортёра, установленного на вершине песчаной горы.
 
Здесь колонна простояла считанные минуты, однако Вадим успел занять место водителя. Покачиваясь взад-вперёд, он лениво покручивал баранку руля и вспоминал свои мысли начала ночи; рядом посапывал Колька.
Робко блеснул рассвет - марш колонны подходил к концу. От утренней прохлады и усталости Вадима немного знобило. Появился кишлак - и выглянуло солнце: оно было весёлое и смелое! Возле первого дома при въезде в кишлак стояли дети - четырёх-пятилетний серьёзный мальчишка держал за руку девочку, совсем маленькую и махал Вадиму другою рукою. Вадим улыбнулся им - он их запомнил надолго, а когда оживлённые дехкане с тёмными лицами сгружали с машины мешки, Вадим уже спал: его слепило июльское солнце, навстречу шла Юлька.