Аня и гремлин

Аня и гремлин.
 
Несколько лет назад я работал на одной швейной фабрике закройщиком. Цех производил верхнюю одежду для молодежи и подростков. Примерно с середины июля начинался осенний сезон. Это означало, что к осени необходимо было максимально забить склады готовой продукцией и для нас, работников, наступало горячее время. Сонные швеи начинали жужжать машинками, а не языками в курилке. Раньше степенные и важные закройщики, потные и злые бегали с тяжеленными рулонами по лестницам. До сих пор не знаю, кому пришла в голову «светлая» идея сделать закройную на верху, но как видно этот человек ни разу не пробовал затащить на третий этаж несколько тонн ткани в день. Воздух раскалялся: кроме июльского зноя, горячий воздух гнали двигатели швейных машинок и электрических ножей. В общих холодильниках не успевала остывать минеральная вода. Тяжелая работа и жара действовала лучше всяких диет и улучшала подзаплывшие, за период безделья фигуры.
 
И еще были дети. На коллектив из ста человек их было не так и много. Около десятка мам и пап не могли пристроить чад на период летних каникул ни бабушкам-дедушкам, ни в детские лагеря или еще куда-нибудь. Несмотря на малочисленность, это племя было и видно и слышно лучше всех. С воплями и гиканьем они носились по коридорам и цехам. Их не особо гоняли, разве что из закройного цеха, но не из вредности, а из-за обилия лезвий и опасных механизмов. Детей любили и баловали. В жару взрослым есть особо не хотелось, и все деликатесы скармливались им. Почти у каждого дома бегало такое же чудо, а после двенадцатичасового рабочего дня на своих детей уже просто не хватало времени. Но все же работа есть работа и за сорванцами никто особо не следил. Родители сокрушались по поводу того что чада вынуждены находится в бетонном коробке, наполненном гулом швейных машинок и тонкой синтетической пылью от тканей. Для самих детей обшарпанные стены фабрики стали волшебным царством. Ну скажите, где еще за спасибо можно разжиться огромной пачкой ярких разноцветных лоскутков ткани, из которых можно пошить столько новых нарядов для кукол? Если конечно не испугаться и попросить их у огромного Алексея Степановича, главного закройщика. На самом деле Алексей Степанович добрейший дядька, но очень ценит в детях вежливость. Его дочка жила с мамой в другом городе и любая девочка напоминала ему о ней. Когда очередная девочка приходила и с не детской хитростью начинала строить ему глазки, он шумно вздыхал, при его размерах это делало его похожим на грустного слона, и доставал из-под длиннющего, семиметрового стола «выпад».
 
Мальчики слушали истории одноногого дяди Миши-механика. В его каморке пять на пять шагов было сложено столько винтиков, корпусов от машинок, ремней, шкивов и прочего механического «утиля», как выражался сам дядя Миша, что хватило бы собрать космический корабль. Все это богатство с патологической тщательностью механик разложил в баночки из-под кофе, пластиковые бутылки с отрезанным верхом и деревянные разнокалиберные ящики. Тут стоял непередаваемый запах мастерской. Пахло маслом, одновременно ржавчиной и горячим металлом, канифолью и еще тысячами неповторимых ароматов. Дядя Миша любил рассказывать что он потерял ногу не по «пьяной лавочке», а защищая «свободолюбивый народ Вьетнама от американских агрессоров» именно так он и говорил. Что все это означало, дети понимали слабо, но слушали с интересом.
 
Несомненным лидером этой очень молодой банды, была Анечка, дочка Веры Ивановны Семиноженко. Они жили в Новой Водолаге, что километрах в пятидесяти от Харькова. Одиннадцатилетняя Аня, не блистая умом, отличалась завидным здоровьем и размерами, чем была очень похожа на маму, прозванную в коллективе «Вера-гора». С сельской прямотой она разрешала споры с помощью кулаков. Нет, она не была злой или драчливой. Просто еще пять лет назад она выяснила, что если ты можешь побить кого либо, то он не сможет побить тебя. Ее мама не видела ничего плохого в телесных наказаниях и, довольно часто, воспитывала дочку методом приложения рук к разным частям тела. Жизнь катила своим чередом, дети бегали по фабрике, работники изнывали от жары, а начальник как всегда сокрушался, что работает себе в убыток.
Последнее, впрочем, было не совсем правдой, при серьезных убытках люди редко покупают себе новый «лексус».
 
И так все шло до тех пор, пока у нас не завелись гремлины. Если вы не знаете что такое гремлин, я объясню: это мелкие, размером с кошку, создания, сообразительные и веселые. Они были бы просто отличными товарищами, но у них был один недостаток – они обожали технику… ломать. Причем не просто ударить, например, по часам молотком, нет, это им не интересно. Они провозятся всю ночь, подпиливая и подгибая шестеренки, лишь бы посмотреть, хихикая в кулак, как механик ищет поломку в СОВЕРШЕННО ИСПРАВНЫХ ЧАСАХ. К счастью гремлинов очень мало, причем настолько, что большинство людей в них вообще не верит. Эти мелкие вредители к тому же умели очень быстро бегать, и если человек замечал их краем глаза, то пока он поворачивался, они уже, благополучно исчезали в какой-нибудь щели. Дядя Миша целыми днями ремонтировал оборудование, а они за ночь снова все ломали. Я попробовал было заикнуться про гремлинов, но меня подняли на смех и я предпочел в дальнейшем молчать.
 
И вот наступил праздник. В последнюю субботу июля отмечался «День кооператива». Наш начальник, ярый противник всяческих празднований на работе, сам привозил водку и вино, ну и конечно массу всякой вкусной снеди. В закройном цеху производилась генеральная уборка, закройный стол накрывали разномастными клеенчатыми скатертями и превращали его в обеденный. С утра все ходили с праздничным, а значит не рабочим настроением. «Моторные», что означает те, которые работают очень быстро, швеи едва делали норму молоденьких учениц. Все ждали трех часов, в час как обычно раздавали зарплату и предполагалось что еще как минимум два часа все будут работать, но в курилке народу собиралось больше чем в цехах. Не меньше десятка человек резали хлеб, колбасу, сыр и делали бутерброды. В руководителях этого процесса недостатка тоже не было.
 
Наконец в три часа все собирались и слово брал начальник, как всегда его несколько раз перебивали, громким шепотом спрашивая, а с вашего краю налито? Или, вот Машка, возьми салатик, это с «крабочками». Во время первого тоста начальник говорил о том, что как ему повезло с таким хорошим коллективом, какие они все молодцы и что они скоро все станут богатыми и счастливыми, надо только немножко потерпеть. Все вежливо делали вид, что ему верят. Потом говорила главный технолог: как им повезло с начальником, как они его любят и насколько все готовы идти за ним хоть в огонь, хоть в воду. Теперь начальник делал вид, что верил этим словам. Третий тост всегда хотела сказать бухгалтер, тетка вредная и нелюбимая, но кто-нибудь из закройщиков кричал «за милых дам…» и на этом официальная часть заканчивалась и начиналась веселая пирушка.
 
Каждый год кто-нибудь выпивал слишком много и делал что-то такое, о чем потом с удовольствием разговаривали в курилке и в цехах. В этом году отличилась Вера-гора, она собралась с подругами ехать в кафе продолжать праздник и забыла о своей дочери. Как назло, пока Аня спохватилась, все работники, жившие в Водолаге, уехали. Ей не оставалось ничего другого, как ночевать в цеху. В другой ситуации она возможно даже обрадовалась такому повороту событий, но, согласитесь, когда тебя забыла родная мать… Аня поплакала и стала укладываться спать. Сторожа принесли ей одеяло и показали удобный диванчик в бухгалтерии, на котором сами по очереди спали и пошли на обход территории.
 
Ане не спалось, во-первых она была расстроена, тем что мама ее забыла, во-вторых девочка сильно переела и ее мучила жажда. С первым она ничего не могла поделать, но вот воды и напитков осталось предостаточно. Девочка взяла почти полную двухлитровую бутылку любимого напитка и стала пить. Вдруг она услышала какие то шорохи. Они раздавались из цеха где работала мама. Аня направилась туда, лелея надежду что мать вернулась за ней. Конечно, шорохи это не совсем те звуки что издает обычно Вера-гора, но надежда умирает последней.
 
Девочка увидела довольно странную картину: на машинке ее матери сидела, покрытая ярко-голубым мехом обезьяна и усердно копошилась в механизме. Рядом стояла на половину пустая бутылка шампанского и обезьяна, периодически прикладывалась к ней. Это конечно была не обезьяна а гремлин. Он и вправду слегка напоминал лемура. Аня обомлела от такой наглости, когда поняла что, какая-то мартышка ломает машинку ее мамы. Ее раздражение нашло выход и в мелкого пакостника, полетела тяжелая пластиковая бутылка. Если бы гремлин не пил шампанское, то он давно услышал бы Аню. И уж, наверное, увернулся от брошенного снаряда, но он изрядно окосел от выпитого и бутылка просто смела его со стола.
 
Аня, в пылу охотничьего азарта, подбежала, воинственно размахивая кулаками, и остановилась. Гремлин лежал и не шевелился, на какое то мгновение она подумала, что убила эту забавную зверушку. Девочка чуть не расплакалась, ведь она действительно не была злой. И ей стало жалко пушистое создание. Но, дело в том, что гремлин прикидывался, он наивно думал что если его сочтут мертвым, то оставят в покое. Он сильно ошибался. Аня взяла его на руки и стала его гладить.
 
- Бедненький, ничего я тебя похороню, как положено, со всеми обрядами – Аня недавно побывала на похоронах одной малознакомой родственницы и увиденное ее сильно впечатлило.
 
Гремлин не хотел, что бы его хоронили даже, со всеми обрядами. Он резко ожил и попробовал убежать, но Аня подозревала такую провокацию и пока гладила его правой рукой, левой покрепче ухватила его за хвост.
 
- Ага! – радостно завопила она – Ты будешь моей любимой игрушкой. Я буду мыть тебя шампунем, делать завивку, одевать в разные платья и куплю тебе много красивых бантиков. Гремлин от предстоящей заботы пришел в ужас, идея с похоронами показалась ему более привлекательной, чем стать игрушкой. Он стал рваться на свободу, но детские ручонки держали крепко.
 
- Хорошо, хватит выкручивать мне хвост – завопил он наконец – я волшебник и если ты меня сейчас же не отпустишь я превращу тебя в… в жабу! Да, да! В мерзкую, скользкую жабу!
 
- Какая прелесть! – взвизгнула Аня – он говорящий!
 
- Девочка! Ты что глухая, я же сказал: заколдую! – он принял угрожающую позу и картинно расставил лапы – все, колдую…
 
- Если бы ты мог колдовать, - задумалась Аня – то не позволил бы мне твой хвост крутить.
 
- Это я тебя жалел… - неуверенно сказал гремлин, он и сам понимал, что его придумка не сработала.
Аня размышляла, это дело с непривычки давалось с трудом, но она не привыкла отступать. То, что зверек не волшебник она уже догадалась, но кто же он…
 
- Я поняла, ты пришелец с другой планеты! Где твоя тарелка? Ты с Марса? Или из другой галактики?
Вопросы сыпались как из ведра. Аня не ждала ответов, она разговаривала сама с собой. У гремлина появилась минутная передышка.
 
- Ладно, девочка, - устало вздохнул гремлин – я как ваша любимая Золотая Рыбка исполню три твоих желания если ты меня отпустишь…
 
Аня задумалась, не каждый день тебе предлагают выполнение трех желаний. Этот странный зверек, не то кошка, не то инопланетянин, вполне мог говорить правду. С другой стороны, и врать он тоже мог.
- Ах, если бы посоветоваться с мамой… - пробормотала Аня.
 
Гремлин, кончиком хвоста подцепил Анин телефон. Его ловкие пальцы, мгновенно выдернули волосок, что мешал контакту и телефон заработал. Такие мелкие фокусы гремлины особенно любили проделывать над женщинами. Они презирали всех, кто плохо разбирался в технике. И один из его братьев уже успел подобраться к Аниной «раскладушке». Вера-гора уже малость протрезвела и вспомнила о дочери, естественно через секунду телефон зазвонил.
 
- Исполняю первое желание. – сказал гремлин и протянул ей трубку.
 
- Мама? Мамочка, я тут поймала волшебного…-
 
Из трубки донесся густой и слегка развязанный голос Веры. Женщина и не подумала извиняться перед дочерью и в соответствии с тактикой, лучшая защита нападение, стала орать на дочь. Аня заплакала и выпустила гремлина. Сказочный проказник шустро побежал в угол цеха, но оглянувшись на плачущую девочку, остановился. Девочка посмотрела на него сквозь мутную пелену слез и зло сказала:
- Ну чего ты стал? Давай уходи! Ты и так мне «помог»!
 
Гремлин виновато опустил уши. Шутка получилась, явно не смешная. Он вздохнул и волоча хвост по полу подошел по ближе:
 
- Как тебя зовут?
 
- Аня… - сквозь всхлипывания сказала девочка.
 
- А меня зовут Уль. Понимаешь, Аня, я хоть и сказочный по-вашему фольклору, но не умею совершать больших чудес. – гремлин виновато развел лапки. – наше колдовство другое, я может и смогу тебе помочь, только не так как Золотая Рыбка или Каторжный Джинн. Расскажи что случилось-то? Авось что и придумаем, только, чур, за хвост не хватать!
 
Аня рассказала о своем горе Улю. Тот долго морщил лоб, молчал и думал. Аня не выдержала:
 
- Ну, Уль, миленький, ты мне поможешь? Я так домой хочу-у-у! – Аня начала подвывать, собираясь опять закатить истерику. Уль строго посмотрел на нее. Странно, но это сработало и девочка моментально успокоилась. Гремлин задумчиво почесал свои бакенбарды цвета электрик и сказал:
 
- Так, Аня, успокойся! Вернуть тебя домой дело не хитрое!
 
- Да! Ты мне поможешь! – в глазах Ани горело такое восхищение, что Уль потемнел от гордости. Но все равно строго продолжил.
 
- Я так мыслю, надо мамку твою проучить, что бы она детенышей не бросала!
 
- Не надо маму обижать! – испугалась Аня
 
- Ну не обижать… - протянул Уль – так подхихикнуть с нее…
 
- Не надо, я лучше тут останусь! – упрямо вступалась за нерадивую мать дочка.
 
- Ладно! Ни фига люди не понимают в юморе! Жди здесь, я вернусь через минуту. – сварливо бросил гремлин и исчез.
 
Вернулся он не через минуту, а где-то через четверть часа и не сам. За ним топал низкорослый, носатый и очень смуглый мужик. Толи грузин, толи армянин, не поймешь. Аня ошалело смотрела на него и думала, как он прошел мимо сторожей.
 
- Ай дэвочка, ты моя! Дядя Иосыф тебя до дома довызет и с вытерком! Пошлы Анычка, дочка моэво друга, моя дочка.
 
Аня не нашутку перепугалась. Никаких «дядей Иосыфов» раньше она не наблюдала. Гремлин ловко вскочил ей на плечо и горячо, щекоча ухо мягким мехом, зашептал:
 
- Ты его не бойся, это я его зачаровал. Он думает что ты дочка его лучшего друга. Так что довезет тебя домой и быстро! Давай собирайся, быстренько, пока чары не развеялись!
 
- Спасибо тебе Уль! – Аня подхватила гремлина и поцеловала – ты такой хороший!
 
Гремлин вырвался из ласковых рук Анечки, и что бы скрыть удовольствие от ее слов, сказал нарочито сурово:
 
- Ты давай, побереги себя. И еще запомни никогда ни кого не хватай за хвост! Мы гремлины, существа мирные, а вот житника если схватишь - он ядовитый! Да и без яда руку отгрызть может. Понятно? Все, пока.
 
- Мы еще увидимся? – Ане стало жалко, что такое замечательное приключение заканчивается, да и сам Уль ей очень понравился.
 
- Все может быть… - таинственно сказал гремлин и улыбнулся.
 
Осталось добавить, что самозваный дядя, ехал быстро, но аккуратно и через час Аня уже спала в своей постели.
 
Вера-гора, на утро, впервые в жизни извинилась перед дочерью и больше вообще никогда не пила спиртного. Гремлины видимо перебрались, куда-то еще и бесконечные, невнятные поломки прекратились. Единственным исключением оставалась все та же Вера. Ни на одной машинке она не могла работать дольше двух часов, так продолжалось четыре дня. Вера уже собиралась искать другую работу, но в цех пришла Анечка и поглаживая ее машинку в воздух сказала: «Хватит Уль! Она все поняла!» Работницы посмеялись над непосредственностью ребенка, но машинка после этого стала работать как новенькая. На девочку сначала косились, а потом Егор фурнитурщик устроил пьяный дебош прямо на работе, появилась новая тема для сплетен и об Анечке забыли.
 
Девочка же после этого случая стала отлично разбираться в технике и даже выучилась на часовщика-антиквара. Сейчас делает древние, дорогие часы. Берется за любые и почти всегда у нее получается. О ней часто говорят старые мастера: Вот девка дает, она, наверное, дружит с гремлинами!