Глава восьмая. Попытка написания детектива.

 
Черновой Вариант. Вот как назвать главу??? В ней все смешалось: бомж, фигурки, взгляды, чувства, слезы….
 
Ангелина подошла к площади. Городские часы пробили половина пятого. Она остановилась и посмотрела на часы. Ничего в дизайне часов не изменилось. Этим часам много лет. Однажды, проходя мимо, увидела, как их чинили. Часы чинили, а время шло. «Время - это то, что показывают часы», сказал Эйнштейн. А часы время отнимают, как однажды сказала ее дочь Яночка: - «Часы отнимальщики времени». Сколько времени утекло с тех пор и сколько всего произошло в ее жизни. Только площадь оставалась прежней. Хотя нет, в этом году выкорчевали старые деревья, посадили новые. Они вызывали улыбку, потому что были похожи на коротко остриженных подростков. Она начала щелкать фотоаппаратом. Закончив съемку, огляделась.
 
Налево, там, в глубине переулка идущего от площади, она увидела розовое дерево. Решив его сфотографировать, пошла по переулку. Дерево было старым, она его помнила давно. Фотографировала со всех сторон. Это была встреча с другом. Прикасаясь к старому стволу дерева, ощутила прилив сил. Немного постояв, посмотрела на параллельную улицу. Сердце забилось чаще.
 
Там, было здание городской библиотеки, и она увидела знакомую скамью. Трудно поверить, что столько лет и скамья была все той же. Это была их скамья. Присев, закрыла глаза, она почувствовала волнение. Ангелине хотелось услышать мелодию, которая пела тогда в ее душе. Первая любовь, первые признания и первые поцелуи. И его слова.
 
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
 
Нет его рядом, и никто не сможет заменить. В их истории любви главным было то, что она - эта любовь дала две новые жизни. Замечательные две новые жизни, вобравшие в себя самое лучшее. Сколько радости и гордости она испытывает, глядя на них. В этом ее счастье.
 
Сегодня Ангелина была у Петра Максимовича. Она подробно рассказала все, что ей известно о бомже, его звали Ник. Тата рассказывала Ангелине, что ей удалось помочь Нику начать восстановление паспорта. Обычная банальная история. Единственный в семье сын поздних родителей. Совершенно не приспособленный к одинокой жизни человек, оставшись один без родителей, потерялся в жизни.
 
Ник не преуспел в образовании. Жалели его родители, пусть ребенок поспит. Он у нас один и надо его беречь. Порой слепа бывает родительская любовь. Всего лишь школа и какие-то курсы. Заласканный и избалованный ребенок, о котором заботились до тридцати пяти лет, стал абсолютным нулем без них. Родители ушли в один год, сначала мать, доктор скорой помощи, возвращавшаяся домой после дежурства в гололед, погибла под колесами автомобиля. Через полтора месяца Ник нашел отца на даче в кресле качалке уснувшим вечным сном.
 
Нашлись "друзья" и научили запивать горе, а затем и «добрые люди» помогли поменять квартиру на доплату и прописку в пригороде. Но Ник вернулся в город, вторую зиму жил в подвалах, а летом спал на скамейке в сквере. Тата рассказывала ей о том, что Ник несчастный человек, добрый и очень мягкий в общении. Когда в любви и воспитании детей нет строгости, вырастают неприспособленные к жизни люди.
 
Однажды утром она встретила его у дома на скамье и по глазам поняла, человеку нужна помощь. Она, не боясь, пригласила его к себе, накормила, дала денег. Так он стал приходить к дому. Ангелина сегодня утром нашла Ника у дома Таты. Она долго говорила с ним. С момента встречи с Татой, жизнь Ника стала меняться к лучшему. И Петр Максимович дал обещание заняться его делом по квартире. Теперь Ник был под надежной опекой.
 
Итак, выяснилось, что обрывок шнурка Нику не принадлежал. Ключи от квартиры Таты были у Ангелины, и она пришла с Петром Максимовичем, для того чтобы еще раз внимательно посмотреть и выяснить, что пропало в квартире Таты.
 
Тягостное состояние войти в квартиру подруги. Все было как прежде. Ангелина внимательно оглядела прихожую. Она помнила здесь каждую деталь. Не было шляпок Таты. Уезжая, дочь убрала их в коробку. В квартире по-прежнему пахло духами Таты. Казалось, что даже стены пропитаны нежным ароматом Шанели.
 
Долго чаевничали они тогда перед отъездом дочери. Теперь на Ангелину была возложена обязанность присматривать за квартирой. Продажа предполагалась позже. Чай пили в зале за большим столом. Дочь плакала, много говорила и даже обвиняла себя в случившейся трагедии. Надо было настоять и не отпускать домой. Успокоить ее было трудно, уезжая, она продолжала плакать.
 
Ангелина прошла на кухню и сразу заметила, на стене отсутствовал молоточек. Она позвала Петра Максимовича. Стала сбивчиво объяснять, кухня - это главное место в доме. И на ней важно все. Тут очень строго. Все самое нужное в повседневной работе всегда на видном месте. Ангелина часто делает биточки из грудки курицы, и ее молоточек имеет свое почетное место. У них с Татой были почти одинаковые молоточки для отбивания мяса. Почти, но не совсем, у Таты молоточек был с отверстием на ручке для петли, его можно было повесить. Он и висел на стене кухонного стола рядом с небольшой шумовкой. Выглядело очень колоритно, почти по-деревенски.
 
Петр Максимович сказал, что Тата была убита ударом сзади тупым металлическим предметом. Ангелина описала молоточек Таты. Потом она нарисовала его. Она была смущена откровенно восхищенным взглядом следователя. Поймала себя на мысли, что ей приятен взгляд его карих глаз. Мысль ей показалась крамольной и она устыдилась.
 
О том, что пропали колечки и сережки, было известно с начала первого осмотра. Дочь сказала, что все самое дорогое мама, как будто предчувствуя, оставила у нее. Оставалась бижутерия, модная, но это всего лишь бижутерия. Однако Ангелине запомнились на туалетном столике две маленькие и изящные фигурки балерины и ангела, из старой коллекции. Сейчас таких фигурок нет, ну если только подделки.
 
Петр Максимович сказал, что в протоколе этот момент не указан. Ангелина нарисовала фигурки и вновь стала обладательницей еще одного восхищенного взгляда следователя. Она почувствовала, как теплая волна нежности заполняет ее. Давно забытое чувство согревало, и вечером сидя на балконе она плакала. Конечно, это еще не возраст для решения забыть о том, что ты еще можешь любить и быть любимой.