Из автомата очередь.

Из автомата очередь.
Прошила тело молодое.
Впервые смерть увидел я.
На посту уснул солдат.
Из рук, автомат, он выронил.
 
Склонилась мать -
Над телом неподвижным.
В миг, перед ее глазами,
Вся жизнь прошла,
Седыми стали волосы.
 
На коленях мать,
Над телом неподвижным,
Седыми, когда – то золотистыми,
Своими волосами, вытирала
Лицо сына, от слез ее, мокрое.
 
Господи! Причитала мать.
Мать Божия! – заступница,
В жизни не грешила я.
Мужа и детей любила,
Вас, за жизнь благодарила.
 
Нет сына у меня,
В чем моя вина?
Сердца сжимались у людей,
От горя матери, горя своего.
Смерть. Ее впервые видел я.
 
Солдаты, заключенные,
Начальство лагерное,
Стояли. Они не плакали,
Смерть каждый день,
Люди - видели.
 
1947? Год –
Холодный и голодный
Пережил народ.
Война -
Пять лет косила смерть.
 
1947 - время мирное.
Продолжала смерть косить.
Пять лет от роду мне,
А о смерти, больше,
Чем о жизни, знаю я.
 
И мысли мои скверные,
В детские года мои –
Видно жизнь – наказание,
Коль так жизнь устроена,
И смерти - все почести.
 
На поляне, с лесными травами,
И цветами – ромашками,
Могила – не оплаканных,
Заключенные в ней покоятся,
И могила солдата юного.
 
Тихие, сердца скорбящие,
Речи скорбные,
Венки, цветы,
В ушах звенит – салют,
Безусому покойнику.
 
Всю жизнь боюсь
Я мысли той,
Что у могилы солдата
Родилась, и мучила меня.
Она – мысль жестокая.
 
Человеку смерть милее.
Миллионы человечков,
Войны – тупая мясорубка,
Из век в века,
Из жизни забирает.
 
При жизни -
Насилие и грубость.
В отношениях -
Лукавство, хитрость.
И, лишь, потом любовь.
 
Смерть – слезы, сострадание,
Венки, цветы, признание,
Столы накрытые, богатые,
Все сытые, чуть пьяные,
Кажется - счастливые.
 
И вновь, жизнь реальная.
Полей объездчик, он суровый,
И плеть его реальная,
По детским спинам нашим,
За турнепс - съеденный.
 
За колхозный турнепс,
Нас он – хлестал,
Урожай берег
От нас голодных.
Работа его такая.
 
Страна - для жизни тюрьма.
Половина жителей в тюрьме,
Доли своей вторая - ожидает.
В пять – трудно мне понять,
Как эта жизнь устроена.
 

Сердце мое, окостеневшее,
Все больше горизонт страшил.
Оттуда этапы – люди шли,
Тюрьма их поглощала,
Змей кровожадный поглощал.
 
Там, за горизонтом – ад.
Эта мысль меня пугала.
Стража в тюрьму свободно
Меня – ребенка пропускала.
С Ленинграда, Калуги, Львова.
 
В шесть – страны географию
В тюрьме я изучил.
Узники свои сердца,
Тайны, раскрывали.
Страдало сердце детское.
 
В тюрьме жил народ.
На воле жила охрана.
Она доли своей ждала.
Территория тюрьмы красива.
Кругом ухожено, ноготки - цветы.
 
Бараки, столовая, клуб.
В клубе фильмы -
О жизни, что будет.
Пластинку – с речью
Сталина знали наизусть.
 

Родители на воле жили.
Они кулаки,
В поту растили хлеба,
Детей рожали, жизнь любили.
Их на Урал выслали.
 
Странные люди,
Быт непонятный их мне.
Миллионы людей,
Со своих мест согнали,
И голодом других морили.
 
Миллионы людей
Под надзором властей,
Забывали родные места,
Хлеба родного - вкус
Они забывали.
 
Их дети ели турнепс.
Миллионы людей,
И отец мой,
Сталинград защищали,
Родину, жизнь защищали.
 
Был ранен отец.
Инвалид первой группы,
Орден, медаль получил.
Под надзором он и его
Семья жить продолжала.
 
Молчать учила мать…
Рассказы заключенных мучили…
Учительница любить
Родину учила…
В лесу искал спасение...
 
Смерть перестала
Меня страшить.
С заключенными
Приятней было говорить.
Все больше слушал я.
 
Ребенком быть я не хотел.
Стать взрослым не спешил.
На лыжах в школу я катил.
В школе слезы…
Многого, я тогда не знал.
 
1953год. Весна.
Спешил, с тетради Ритиной
Списать домашнее задание,
Об этом - мое страдание.
В школе все несчастные.
 

И всех несчастнее - Михась,
И классная – Ольга Васильевна.
На меня – с мира другого,
Человека, смотрят,
Как на спасителя.
 
О! как нам жить?
Что делать нам?
Михась ко мне прижался.
Плакал он слезами
Детскими, но такими горькими.
 
Вся школа плакала.
Учительница – Иосиф…
На кого ты нас оставил.
И до меня дошло –
Сталин умер.
 
И передо мной картина –
Множество цветов,
Столы накрытые,
Все сытые, счастливые.
Лучше б умер -
 
Я, по – детски, позавидовал.
Так сердечно,
Вся школа плакала.
По – детски, наивно думал,
Освобождена
 
Учительница, моя любимая.
Сердечно я любил
Елизавету Илларионовну,
За ее терпение ко мне –
Ученику, без домашнего задания.
 
Елизавете Илларионовне,
Не надо лгать о любви
К родине, которую вождь
У меня, у всех украл.
Со школы я сбежал.
 
К старой березе белой
Прибегаю и кричу –
Ты ужасная –
Своей белизной,
Ты землю украшаешь,
 
И слез моих сердечных
Не понять тебе.
Нет предела радости
Моей – вождь смерти
Умер. Почему все плачут?
 
Наивно, по – детски,
У березы я искал ответ.
Береза белая,
Сережками, своими, шелестя,
Голосом учительницы –
 
Разной каждый видит
Жизнь.
По – разному о ней
Каждый судит.
Правда, от людей сокрыта.
 
Вождь умер,
Смерти служители живы.
Войной, борьбой, насилием
Смерть косила, косит.
Ложь смерти служит.
 
За горизонтом!
Там светлее стало.
За горизонт подался я.
Мечтал забыть о детстве я.
А оно со мной повсюду.
 
И очередь из автомата,
По ночам в ушах,
О жизни думать понуждает,
И, ответ на вопрос, искать –
Кто горе и страдание придумал?
 
Что я хочу?
Боже!
Пошли мне силы Геркулеса.
Господи!
Тьме улыбаться научи меня.
 
Силы мне нужны -
Счастливым жить хочу,
И хочу светом любоваться,
Свет другим дарить хочу,
Вырваться из тьмы хочу.
 
Путем восхождения идти,
Силы Геркулеса мне нужны.
Устал служить
Душе своей развратной,
Духу послужить хочу.
 
Красоту мира звуков
Услыхать хочу.
Я в мире звуков,
В красоте танца
Жить хочу.
 
И, конечно,
Миру любви - свою любовь,
Сердце творящее, я отдаю,
Чтоб в этом мире-
Жестоком, не потеряться.
 
Господи!
Смысл жизни обрести,
Ты мне, всем помоги.
И, помоги, жизнью наслаждаться.
Человеком быть - Ты, помоги.
 
Пусть краще золота
Любовь сияет,
Пусть, сладе меда
Жизнь у всех настанет!
Такую - жизнь для всех хочу.