Фата Доменики

Этот рассказ посвящен тем, кто вопреки времени и обстоятельствам не разуверился в любви, и однажды поцеловав подол ее царственной одежды, пронес заветную чашу через жизнь, не расплескав и капли волшебного напитка. В моей истории таких людей двое − Роман и Доменика. Даже всемогущая судьба, переломив их сплетенные руки, беспомощно отступила перед силой взаимного чувства.
 
Тамада звонко постучал ножом о край хрустальной конфетницы.
− Прошу внимания! Слово матери жениха.
Взволнованная женщина закончила тост необычным пожеланием: «Дети мои! Живите в счастье и любви, такой, какой была у тети Домны и дяди Романа. Горько!»
Десятки рук дружно захлопали в ладоши, какая-то женщина одобрительно улыбнулась, выкрикнув невесте: «Катя, признайся, ты на Домнину фату желание загадывала? Вон как влюблено Андрей на тебя смотрит! Горько! Горько!»
Я любуюсь красотой невесты и вспоминаю, как двадцать лет назад принимал кричащий комочек из рук батюшки после купания в крещенской купели. Катя моя крестная дочь.
Утром следующего дня после похмельной стопки я спросил у матери невесты, моей кумы и давнишней подруги семьи: «Домна и Роман − кто они? И что за фата, на которую загадывают желание невесты?»
Кума усмехнулась и не спеша начала свой рассказ:
Они наши местные Ромео и Джульетта. Дядя Роман мой дальний родственник.
Еще до войны в него влюбились две красавицы-одноклассницы Доменика и Татьяна. Дед Доменики был словаком, в первую мировую в русский плен попал, да так и остался в России. В поселке его внучку Домной называли. Любовь Доменики разбудила у парня ответное чувство. А Таня продолжала любить Романа. Всю жизнь она боролась за любовь, и однажды заняла место соперницы.
Многие парни Домны добивались. С некоторыми зарвавшимися женихами Роман по-мужски разговаривал. Словно знал, что настоящий мужской поступок − это прививка любви на всю жизнь.
А дальше, как в киноромане. Весной сорок первого влюбленные решили пожениться. Свадьбу назначили на конец июня. Не было в поселке более счастливой пары. Мои родители говорили, что они часами смотрели друг на друга, забыв об остальном мире. Доменика сшила свадебное платье и перед зеркалом бесконечно примеряла фату. Как и любой невесте, в свой главный день ей хотелось быть самой красивой из женщин.
Но не довелось молодым ступить на свадебный рушник. Война на него стала. На проводах завыла Домна страшным голосом. Бабы силой оторвали ее от любимого. Сняла Доменика с груди медальон и повесила на шею Романа: «Не снимай его. Он заговоренный на жизнь. Ничего с тобой не случится. Но прошу, не забывай меня. Обязательно разыщи после войны. Ты еще полюбуешься на меня в фате».
Через месяц Домну вместе с другими женщинами направили под Харьков для рытья окопов. Крестатая свора самолетов разбомбила колонну работниц. Спаслись лишь несколько женщин. Одна из них видела лежащую на дороге Домну с рассеченным животом в огромной луже крови. А потом были оккупация и бесконечные сражения за наш поселок. В одном из боев хату родителей Романа расстрелял немецкий танк. А мать Домны в сорок втором пошла зимой на менку в Полтавщину, и не вернулась. Замерзла, наверное, в пути.
Осенью сорок пятого пришел с фронта Роман. Живой и невредимый, один такой на весь поселок. Всю войну дивизионным разведчиком прослужил, но даже ранен не был. Видимо, оберег Домны был сильнее летящего в него железа.
Первым делом спросил Роман у земляков о невесте. Посмотрел он на опущенные головы и зарыдал. Может впервые за всю войну.
А тут Татьяна объявилась. Утешать начала. Предложила пожить у нее, пока новую хату построит. Так и остался у нее Роман. Сына родили. Все бы хорошо, да только не любил он жену.
В сорок седьмом в поселок вернулась Домна. Живой оказалась. Отступавший госпиталь с раненными красноармейцами подобрал едва дышавшую девушку с тяжелым полостным ранением. Армейские хирурги вернули ее к жизни, но бомба фашистского летчика навсегда отняла у нее счастье материнства. Домна осталась при госпитале, работала медсестрой. Ее демобилизовали через два года после войны.
Татьяна ни на шаг Романа не отпускала. Хотела, чтобы встреча мужа с Домной при ней состоялось. Так и получилось. Возле сельпо все трое встретились. Минут пять оцепеневшими стояли, глазами друг друга поедали, губами что-то шептали. Оттянула Татьяна супруга от соперницы, но с тех пор стал Роман к бывшей невесте тайком похаживать.
Хотел к ней навсегда прийти, но Домна не разрешила: «У тебя семья и ребенок. Не хочу быть разлучницей. Но и без тебя жизни нет. Душа запрещает, а тело стонет, у него один только хозяин и господин − ты».
Что Татьяна ни делала, но оторвать любимого от ненавистной соперницы не смогла.
Прошло пятнадцать лет. В тот день над поселком взошло солнце черное. Смерть к нам на гастроли пожаловала. Сын Романа и четверо его друзей снаряд в лесу нашли и решили школу взорвать. В учительской лишь стекла из окон вылетели, а из ребят один только в живых остался, и то без руки.
С тех пор чахнуть Татьяна стала. Каждый день на могилу к сыну ходила. Рыдала, ногтями землю царапала, к Андрейке просилась. Через два года она умерла. Видимо, и ей смерть рецепт выписала.
Татьяна просила мужа после ее кончины жениться на любой женщине, только не на Домне. Зла на нее была.
Роман год вдовцом проходил, а потом сделал Домне предложение.
Зашли они в поселковый совет подать заявление на роспись. А им и говорят, что по закону вы должны месяц регистрацию ожидать, но вас, дядя Роман и тетя Домна, мы можем расписать и сегодня.
Невеста не согласилась: «Мы придем через месяц. Хочу быть в свадебном платье и фате. А это время, − она посмотрела на Романа, − мы проведем как жених и невеста».
На весь поселок свадьба гремела. Никто не осудил сорокапятилетнюю невесту в фате. Эта фата у Домны еще с предвоенного года в сундуке лежала. В голодное время мать все вещи на хлеб променяла, но фату не тронула. Да и кому она нужна, когда всех невест в Германию угнали, а женихи в окопах не девичьи руки, а приклады винтовок сжимали.
Весело гулял народ. Крали невесту, из туфельки жених выкупную пил, на руках свою ненаглядную в дом занес, фату с милого лица рукой отвел.
Сбылась Домнина мечта. Тридцать лет они вместе прожили. В счастье и любви. В один год родились, в один год и умерли.
Для своего Домика, как называл жену Роман, он беседку в саду построил, чтобы любимой хорошо по вечерам отдыхалось. Неразлучниками их в поселке называли. Многие слегка им завидовали, особенно женщины.
 
После свадьбы прокатился слух о чудесной силе Домниной фаты. Дело вот как было.
Всю нерастраченную материнскую любовь Домна на двоюродную племянницу Наташу выплескивала. Когда Наташа перед свадьбой украшала теткину фату и к своим волосам ее примерила, Домна неожиданно сказала: «Скоро и ты замуж выйдешь. Недели через две-три».
Не поверила Наташа, у нее жениха даже не было. Училась в институте в Харькове, жила в студенческом общежитии напротив летного училища. Однажды в комнату с сокурсницами вошел статный курсант с пятью лычками на рукаве. Смущенно представился и сказал: «Меня распределили в дальний сибирский гарнизон. Тмутаракань, медвежий угол. Через неделю отбываю на место службы. Если кто захочет выйти за меня замуж, то вот мой телефон», − он положил на стол записку.
Из трех претенденток Олег выбрал Наташу. Ни секунды она не пожалела о своем поступке.
После этого случая поселковые девушки тайком к Домне ходили. Ее фату примеряли, желания загадывали.
А когда Домны не стало, записки под гробничку подкладывали с просьбами помочь в любви. Парни эти записки доставали и между собой читали.
В поселке даже своя традиция появилась. Некоторые пары в день подачи заявления на регистрацию брака приносят цветы на могилы Романа и Домны. Мои тоже носили.
Хочешь, я фотографии дяди Романа и тети Домны поищу? Время еще есть. Пусть молодые отоспятся, − предложила кума.
 
Я смотрю на лица Романа и Домны, застывших в фотографической вечности, и мысленно прошу благословления на свою любовь. Роман и Доменика! В мире мамоны и лжи вы светильник, к которому мы тянем незажженные лучины. Сырые и тонкие.
 

Опубликован в общероссийской газете "Моя семья"
и в православной газете "Новогрудские епархиальные новости"