Соседи

- Марин, глянь-ка – ну и парочка! – Ирина толкнула подругу в бок и хихикнула. – Какие страшненькие!
Марина равнодушно скользнула взглядом: действительно, те еще «симпатяги». По давней привычке ассоциировать встречаемых людей с животными, девушка тут же дала им прозвища «пингвин» и «кенгуру». Он - низенький, не то чтобы толстый, а какой-то по-бабьи округлый, рыхлый. Пористое, отёчное лицо, неопрятные сосульки давно не стриженых белесых волос. На крупном носу криво сидят очки в уродливой, старомодной оправе. Коротенькие ножки в мешковато сидящих штанах и неловкая, переваливающаяся походка лишь усиливали его сходство с неуклюжей птицей.
 
Его спутница высока и удивительно непропорционально сложена. Узенькие, сгорбленные плечики, впалая грудь и худые ноги выглядят смешно в сочетании с широкими бедрами и вислым животиком, а бесформенное платье только подчеркивает нескладность фигуры. Девушка была ненамного старше Марины, но шла, как старушка, низко опустив голову, ссутулив спину и шаркая ногами. На ней, как и на парне, тоже были очки с толстенными линзами.
 
- Ой, я не могу, ты глянь, как нежно он ее за локоток поддерживает, - продолжала веселиться подруга. – Встретились два одиночества!
- Да хватит тебе, Ир, люди как люди.
- Да ты посмотри на их лица, а походка! Ты знаешь, они по-моему, не совсем нормальные - задумчиво протянула Ирина. - Я вот даунов по телеку видела, один в один. Как ты думаешь?
- Да нечего я не думаю. - Марина притворно зевнула и отвернулась. – Не понимаю, чего ты к ним прицепилась?
 
Девушки сидели во дворе Марининого дома. Марина заметно нервничала: скоро должен был приехать Толик, Маринин жених, и она вовсе не хотела, чтобы он застал ее в компании Иры. Когда девушка наконец ушла, Марина с облегчением вздохнула. Толик терпеть не мог Иру, впрочем, как и всех остальных Марининых подруг. «Идиотки, пустышки, - безапелляционно заявлял он. - А ты совсем другая, тебе не должно быть интересно с ними»
 
Анатолий ворвался в Маринину спокойную, размеренную и оттого немного скучноватую жизнь внезапно, как тайфун, как ураган, который в мгновение ока перенес девушку из серых будней в Волшебную Страну. Фейерверки головокружительных признаний, каскады комплиментов, Монблан из цветочных букетов и подарков – никогда еще за девушкой так красиво не ухаживали, хотя при ее незаурядной внешности недостатка в поклонниках она не испытывала. Родителям ее избранник понравился. Маму привели в восторг галантность Анатолия и его романтично-возвышенное отношение к Марине, отец же весьма высоко оценил хозяйственность и практическую сметку будущего зятя: «Этот парень из тех, кто крепко стоит на земле. Держись за него, дочка!»
 
И все бы было прекрасно, если бы не эти набившие оскомину фразы, которыми Толик изо дня в день тоном, не терпящим возражений, зомбировал любимую: «Тебе не может это нравиться», «Ты не должна этим интересоваться», «Ты не можешь такое любить» Марина иногда думала, что с таким количеством разнообразных «не» она не сталкивалась даже в неразумном младенческом возрасте. Порой она ощущала себя волчицей, загнанной в эфемерное, но непреодолимое кольцо красных флажков многочисленных «нельзя»
 
Прошло всего полгода с их знакомства, и вот уже Марина оказалась замужем за Анатолием, причем она даже не могла толком вспомнить, в какой именно момент сказала ему уверенное «да». Все решилось само собой. Крупный, чуть грузноватый Анатолий шел к намеченной цели с упорством танка, не замечая преград на своем пути. В бизнесе ему тоже сопутствовала удача, и после свадьбы молодожены въехали в просторную квартиру с евроремонтом. Марина втихомолку посмеивалась, когда надувшийся от важности Анатолий водил гостей по комнатам, а те восхищенно ахали: «Ах, какая плитка, какие обои, а сантехника - чудо! Боже мой, сколько же сюда денег вложили! Ай да Толик, ай да хозяин! Повезло же тебе, Мариночка, с мужем!»
 
В один из дней Марина приехала в гости к матери, чтобы помочь по хозяйству. Развешивая на балконе выстиранное белье, Марина бросила случайный взгляд вниз и увидела уже знакомую парочку. «Пингвин» одной рукой обхватывал талию «кенгуру», а другой толкал впереди себя детскую коляску.
- Надо же, им еще и ребенка разрешили иметь - пробормотала Марина.
- Что? Ты о ком? – спросила мать.
- Да вон, посмотри, - Марина кивнула в сторону гуляющего семейства. – Разве даунам можно рожать детей?
- Какие же это дауны, Мариночка? Это Леша с Таней, живут в соседнем подъезде, и они вполне нормальные…в умственном отношении. Просто и он, и она очень плохо видят, особенно Танечка.
- А-а-а, понятно, это вполне объясняет, почему их выбор пал друг на друга, они же просто ни черта не видят, знакомство вслепую, так сказать.
- Марина! – повысила голос мать. - Что ты такое говоришь? Откуда в тебе этот цинизм? Да, возможно, они не слишком привлекательны внешне, но ведь с лица воду не пить. – Заметив, как дочь строптиво фыркнула, расстроено добавила: – Ты сильно изменилась, Марина, раньше ты не была такой злой!
Мать ушла, а Марина продолжила свое занятие, изредка морщась от боли, которую ей доставляло недавно ушибленное плечо.
 
…Первое время после свадьбы Марину забавляла ревность мужа. Женщина лишь смеялась, когда Толик придирчиво начинал расспрашивать ее, почему она так поспешно положила телефонную трубку, едва он вошел в комнату. С кем она говорила? И почему в последнее время стала так поздно приходить с работы? К тому времени, как Анатолий стал бесцеремонно рыться в личных вещах жены, проверять ее телефонную и интернетовскую переписку, Марине уже было не до смеха. Она пыталась спокойно обсудить с ним ситуацию, как-то оправдаться, но скоро поняла, что это лишь еще сильнее разогревает в нем подозрения. На его каменном от напряжения лице начинал дергаться какой-то нерв, взгляд пронизывающих глаз давил, лишал воли, и Марине хотелось бежать, бежать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от него.
 
Когда муж впервые ударил ее, она так и сделала. Просто сдернула с вешалки плащ, подхватила туфли, и босиком, в халатике, выскочила во двор. Стоял поздний октябрьский вечер, дул пронизывающий ветер, яростно вздымая и бросая в лицо припозднившимся прохожим пригоршни горько пахнущих опавших листьев. Марина сидела на скамейке, зябко кутаясь в тонкую, ничуть не греющую ткань плаща и прислушивалась к несвязным выкрикам подвыпившей молодежи, нашедшей себе приют в стоящей неподалеку беседке. И - странно, в этом темном, холодном, неуютном месте, она чувствовала себя в большей безопасности, чем дома, рядом с мужем…
 
Марина поежилась от неприятных воспоминаний и пошла в комнату. Обняла маму, ласково потерлась, как в детстве, о ее плечо. «Ах, мама, если бы ты только знала, что мне приходится выносить, - подумала она, - ты бы не удивлялась, почему я стала такой»
Родители Марины до сих пор оставались в неведении, что их идеальный зять просто больной – патологический ревнивец, находящий выход своему безумию в издевательствах над беспомощной женой. Но вскоре скрывать истинное положение дел стало невозможным.
 
В городе в полную мощь звенела и пела весна, природа расцветала, и в отношениях Марины с Анатолием уже целый месяц царила семейная идиллия. В душе уставшей от скандалов женщины даже проклюнулась робкая надежда на то, что муж наконец-то образумился. Поэтому, увидев не предвещавшее ничего хорошего выражение лица открывшего ей дверь Анатолия, она поначалу даже не слишком и испугалась. Что опять не так? В чем я провинилась на этот раз? И вот уже из ее рук выхватывается сумочка, все содержимое вываливается на пол, а Анатолий ломает, топчет ногами косметичку и телефон жены, с треском разрывает новенькие, только что купленные на распродаже белье и блузку.
 
- Где ты была? Почему твой телефон не отвечал? Кувыркалась с любовником? Это его подарки? – муж наступал на Марину, тесня ее вглубь коридора. Замахнулся, она присела, сжалась в комочек, закрыв голову руками. Но удара не последовало.
 
Анатолий рванул в комнату, распахнул шкаф, одним движением смахнул одежду Марины на пол. Остановившимися от ужаса глазами Марина смотрела на то, как муж рвет и кромсает ножницами ее вещи. Особенно было жалко шубку: они купили ее совсем недавно, и Марина еще не успела толком в ней покрасоваться. Женщина издала протестующий вопль и попыталась забрать шубу. Гнев Анатолия мгновенно переключился на новый объект, и он накинулся на жену. Она даже не пыталась кричать – все равно стены сталинской постройки такие толстые, что ни один звук через них не проникает.
 
Марину отвезли в больницу с сотрясением мозга и переломом ребра. Мать, увидев свою дочь в таком состоянии, только тихо плакала и шептала: «Мариночка, доченька, уходи от него, он же убьет тебя!» Отец, с посеревшим лицом, бормотал: «Что же он, паршивец такой, наделал? Надо писать заявление в милицию. Или нет, я сам, сам с ним разберусь»
 
После больницы родители отвезли дочь к себе домой. Комнатка, в которой прошло все Маринино детство, неожиданно показалась ей совсем крошечной, тесной. Стены, покрытые когда-то яркими, веселыми обоями, теперь совсем выцветшими и пожелтевшими, потертый коврик на полу и рассохшаяся от старости мебель – вся эта знакомая, привычная с детства обстановка как будто притихла, смущаясь за свой потрепанный, старомодный вид, съежилась под пристальным взглядом бывшей хозяйки…
 
Сидя на подоконнике, Марина наблюдала за гуляющими соседями. «Пингвин» Леша все так же бережно вел под руку свою Танечку. «А стал бы Толик так заботливо обращаться со мной, если бы я ослепла, - подумалось вдруг. - Нет, скорей всего именно он бы и поспособствовал тому, чтобы я превратилась в инвалида». Ей часто говорили, что у нее красивые глаза, а Анатолий так и норовил ударить жену по ним – настолько непереносимы для него были их яркая синева и прозрачность.
 
Всю неделю Толик искал возможности поговорить с женой, звонил ей, караулил у подъезда, пытался воздействовать на Марининых родителей, клятвенно заверяя, что подобного больше не повторится. В какой-то из дней Марина, наконец, ответила на его звонок, а на следующее утро сияющий Анатолий уже усаживал жену в свою машину.
Только они отъехали от дома и встали на светофоре, как в раскрытое окно ворвалось:
- Эй, красавица, бросай своего бегемота, поехали с нами!- из стоявшего рядом автомобиля нагло скалились два чернявых парня. Марина поспешно отвернулась к мужу, наткнулась взглядом на его побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в руль. На окаменевшем лице знакомо дергался нерв.
Женщина испуганно вжалась в сиденье…