История одной ведьмочки. (Продолжение-3)

6. После Иванова дня Тина переменилась. Она стала задумчивой, раздражительной, иногда по ночам вообще не вылетала на работу, старательно избегала других ведьм. Да и другие обитательницы горы Блудберг, казалось, забыли о ней: живёт в своей кочке – и пусть живёт, как знает; колдует – и пусть колдует сама по себе.
 
Вот только Мшанка никак не хотела оставить ведьмочку в покое. Встретив её на другую ночь после Иванова дня, она прямо сказала:
- Фу-фу, что за гадостью от тебя пахнет? То ли светлым дУхом, то ли фиалками. А, вспомнила: так пахнет жасмин, цветок фей!
- Я, это… упала. Случайно. Да что Вы всё меня обнюхиваете! Отстаньте от меня!!
 
- А в Иванову ночь я хотела слетать, нарвать папоротников цвет – очень ценная штука. С ним можно столько зла сделать людишкам. Хотела и тебя взять с собой, поучить – ан тебя и нет! Уж и стучала и выглядывала – нет, как нет. И куда тебя черти унесли? Или не черти?
- Не Ваше дело! – обрезала Тина. – И вообще: не суйте свой длинный нос в мои дела!
 
- И-их, девонька, да кто ж кроме нас, старых ведьм, убережёт вас, молодых? Направит, подскажет? А ведь мне многое ведомо, и в этом мире и в том. Хочешь, к примеру, расскажу, где сейчас твой «король черв»? С кем, о чём думает? Правда-правда, без обмана! Я ведь в Нетландии первая гадалка. Дай руку!
Тина поверила хитрым словам ведьмы, её убедительному голосу. Невольно потянулась к ней, выдав себя ясными синими глазами, и сказала:
- Хочу! А Вы думаете…
 
- Хо-хо-хо, думаю! Ведовство - это точная, конкретная вещь. Не то, что там какая-то, хм, «наука». Всё скажу! Только давай зайдём к тебе, а то… - Мшанка заговорщицки оглянулась. – Здешние ведьмы такие «выдерги», никому доверять нельзя!
Тине очень не хотелось пускать кого-либо в своё жилище. Но отказаться теперь она не могла. Вздохнув, сотворила заклинание, и первая вошла в кочку. Старая ведьма сдвинула на лоб свою непонятную шапчонку, оскалила оба оставшихся зуба, изображая улыбку, и юркнула за хозяйкой. Оказавшись внутри, она первым делом обошла вокруг очага, сунула нос во все горшки и кастрюли.
 
- Так, так… Зелье, варево, а это что за бурда? Ну и гадость, эта заливная ряска! Ага, давай к делу. Чтобы гадание удалось, ты должна мне отдать самое ценное.
- М-м, а что, например? – осторожно спросила Тина.
Ведьма подошла к стеллажу и сноровисто провела костлявой рукой по самой верхней полке. Взяв что-то оттуда, она быстро сунула предмет в рот, кусанула, и раскрыла руку. На грязной сморщенной ладони сиял небольшой жёлтый диск. Тина хотела что-то сказать и даже открыла рот, но смутилась, отступила назад, и прислонилась к мягкой, перевитой корешками, стене кочки.
 
- Ага, настоящее золото! Редкая вещица в наших местах. Ты-а-лы-ер. Талер! О, и портрет на обороте. Король, что ли. Симпатичный мужчина, гордый, хм-м. Кого-то он мне напоминает? Ну-с, это сойдёт! Приступим.
Ведьма важно уселась на единственный стул. Разгладила на костлявых коленях фартук и, сделав значительное лицо, достала из обширного кармана донельзя засаленную и обтрёпанную колоду карт. Тасуя карты, она гнусавым голосом забормотала:
- 36 картей, 36 чертей! Скажите всю сущую правду. Скажите о даме Тине. Что у неё в прошлом, что на сердце лежит, что ждёт её впереди.
И Мшанка ловко раскинула на своём фартуке веер из карт.
 
- Та-ак! Прошлое твоё покрыто мраком. Хм-м, странно… Н-ну, ладно. Настоящее: на сердце у тебя любовь – ого! Влюблённая ведьма – давненько я такого чуда не встречала. Была у нас одна такая. Дай, дьявол, памяти: в тыщща, э, не помню, в каком году. И влюбилась-то, срам сказать, в бывшего человека, ставшего по любви к этой ведьме колдуном. Да злом-то это дело не кончилось…
- Хватит, Мшанка! – ведьмочка ладонями прикрыла уши. – Не хочу ничего слушать. Гадай мне быстро и уходи!
 
- Так я и говорю: твой «король» вроде и с рогами и на копытах, а чёрт ли он? Что-то не разберу. А-а, так он ищет с тобой свидания. Ага! Только вот дороги у вас разные. На его дороге никого не вижу. А у тебя стоит какая-то мелочь: то ли тварь болотная, то ли упокойник. Чёрт те что! Карты мои сегодня несут полную ахинею! Не-ет, прежде чем на будущее гадать надо их окропить чёрным воском. Дай свечу!
- Нету у меня! И вообще, надоело мне твоё гадание, убирайся!
 
- Как же «нету»? Я сама видела, - ведьма проворно встала, подошла к полке с горшками и разными мелкими вещами. Но на этой полке сидел кот, мрачно наблюдавший за настырной гостьей. Как только ведьма протянула свою руку, он быстрым движением цапнул её своими когтями.
- Ай! Чего он дерётся! Брысь, пошёл, перевёртыш!
- Оставь моего кота в покое, Мшанка! Я смотрю, ты в моей кочке хозяйничаешь, как в своей. Сама убирайся! И карты свои никчёмные забирай – врут они! Не люблю я никого, и меня никто не любит – я ведьма!
 
- Как же, врут, - ворчала старая ведьма, собирая с пола рассыпавшиеся карты. – Не-ет, ты погоди! Я раскидывала на тебя: ждёт тебя трефовая дорога и трефовый интерес, а в конце пути пиковый король сулит тебе несчастье…
- Да пошла ты, ворона старая! – Тина подскочила, вырвала из рук Мшанки колоду карт и бросила их в очаг. Огонь вспыхнул, засаленные карты занялись синим пламенем, и через секунду от них осталась только горстка пепла. – Вот где место твоим картам!
- А-аххх!!! Да ты!!... Да мне!! Ну, держись, ведьмочка – я этого не прощу!!
 
Старая ведьма обдала Тину уничтожающим взглядом и прошла сквозь кочку, прорвав в ней большую прореху. На лице ведьмочки отразились досада и смущение. Хотя Мшанка надоела ей своей назойливостью, открыто враждовать с ней Тина не хотела.
Верный кот спрыгнул с полки и потёрся о её ноги.
- Иди спа-ать, хозя-яйка. Не бойся, что-нибудь придумаем: ночь утра мудренее. А я пока всё приберу. Мя-аа!