Узелок на память

Времени катать красоту нет, поэтому кратенько и тезисно.
 
Хотя Яна и обвиняет меня в безнравственности, но я готов объяснить свою позицию с другой стороны. (Объясните мне все же, как в разговоре об эмбрионе можно не касаться биологических тем?)
 
Личность человека на мой вкус определяет память. Сотрите ее – человека нет. Он никто, не помнит прошлого, не знает, что планировал, с кем жил, где работал. Он не знает о себе ничего – это новый человек. Без личности до тех пор, пока не начнет снова заполнять память.
 
Поэтому я при всей любви к фотографии вообще не переношу семейные архивы. Не люблю фотки «ой, а это я на фоне Эйфелевой башни». Ты – что? – боишься забыть, что была в Париже? Или «ой смотрите, какой пупсик был наш сынок 20 лет назад». А сейчас этот двухметровый амбал готов провалиться сквозь землю, лишь бы вы перестали позорить его при всей честной родне. Свадебные фотографы, на мой вкус, все должны быть немедленно сожжены в биореакторах.
 
Поэтому человек без памяти – не человек. Если кто-то напился до потери памяти и поубивал кого-то, то судить его надо не как человека, а как … пусть будет как животное. Что делают с акулами-убийцами? Если человека довели, и он в состоянии беспамятства сделал что-то непотребное, то и судить надо не преступника, а того, кто довел до такого состояния.
 
Поэтому я категорически за эвтаназию – человек лежит овощем сутки напролет. У него нет воспоминаний. Он не существует.
 
Поэтому я за аборты. У эмбриона (плода, зародыша – как угодно) – нет памяти. Он не личность. Не человек. Строго говоря, у детей до 2-3-х лет тоже памяти нет.