Руна семнадцатая

Старый, верный Вяйнямёйнен
Не принес три нужных слова,
В Туонеле их не добыл он
И в жилищах Маны мрачных.
Он своим умом раскинул,
Рассуждает сам с собою:
Где б найти три эти слова,
Где б добыть те заклинанья?
Шел пастух ему навстречу,
Говорит слова такие:
"Слов найти ты можешь сотню,
Песен тысячу узнаешь:
Випунен тебе их скажет,
Их найдешь в его утробе.
К Випунену есть дорога,
К тем местам идет тропинка.
Не из лучших та дорога,
Не совсем она из худших:
Часть пути пройти ты должен
По концам иголок женских;
А другую часть пройдешь ты
По концам мечей железных;
Третью часть пройти придется
По секирам заострённым".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Поразмыслил о дороге,
К кузнецу пошел, к горнилу,
Говорит слова такие:
"0, кователь Ильмаринен,
Выкуй обувь мне из стали,
Сапоги сбей из железа
Да железную рубашку;
Сделай мне рычаг железный,
Из хорошей стали ворот,
Ты его из стали сделай,
Обтяни вокруг железом.
Я хочу достать три слова
И добыть себе заклятий:
Випунен их мне откроет,
Их в его найду утробе".
Тут кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"Випунен давно уж умер,
Антеро давно скончался,
Уж силков давно не ставит
И сетей не расставляет.
У него ты не узнаешь,
Не найдешь ни полсловечка".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Все ж уходит, как задумал.
В первый день проходит быстро
По концам иголок женских,
На другой с трудом проходит
По концам мечей героев
И идет, качаясь, в третий
По секирам заостренным.
Випунен, старик могучий,
Заклинатель-песнопевец,
Лежа врос в сырую землю
И с заклятьями, и с пеньем;
На плечах росла осина,
На висках росла береза,
С бороды свисали ивы,
И ольха на подбородке,
Изо лба тянулись ели,
Меж зубов качались сосны.
Вот подходит Вяйнямёйнен,
Меч железный обнажает.
Из ножон, из кожи тащит,
С пояса его снимает;
На плечах осину рубит,
На висках березу валит,
Ольхи валит с подбородка,
В бороде он рубит ивы,
Он со лба сбивает ели
И с зубов срубает сосны.
Кол железный он втыкает,
Випунену в рот огромный,
В отвратительные десны,
Чрез скрежещущую челюсть.
Говорит слова такие:
Встань, служитель человека,
Под землей лежащий праздно,
В сон глубокий погруженный!"
Випунен, певец заклятий,
Оставляет сон глубокий;
Он удар жестокий чует,
Ощущает он страданье:
Кол железный прикусил он,
Сверху мягкое железо;
Но прогрызть не может стали,
Прокусить нутро железа.
Старый, верный Вяйнямёйнен
На губе его споткнулся,
Поскользнулся незаметно
И скользит ногою левой
Випунену в рот огромный,
Между скул его костлявых.
Випунен, певец заклятий,
Открывает рот пошире,
Угол рта он расширяет,
Проглотил с мечом героя,
Пропускает через горло
Вяйнямёйнена седого.
Випунен, певец заклятий,
Говорит слова такие:
"Ел я многое на свете -
Я глотал козу с овцою
И нетельную корову,
Кабана глотал, бывало,
Но такого я ни разу
Не отведывал кусочка!"
Молвит старый Вяйнямейнен,
Говорит слова такие:
"Вижу я, пришло мне горе,
Разразилося несчастье
Надо мною в склепе Калмы,
В загородке злого Хийси".
Он подумал и размыслил:
Как тут быть и что же делать?
У него был нож па чреслах,
Из березы рукоятка:
Из нее челнок он сделал,
Лодку выстроил искусно
И поплыл на этой лодке,
По кишкам гребя повсюду,
Он гребет по всем проходам
И с трудом по закоулкам.
Випунен, певец заклятий,
Не был этим растревожен,
И тотчас же Вяйнямёйнен
Приготовился к кованью,
Начал он ковать железо:
Обратил рубашку в кузню,
Рукава мехами сделал,
Шубу сделал поддувалом,
Из штанов устроил трубы,
Из чулок отверстье печи,
Стал ковать он на колене,
Молотком рука служила.
Он ковал с ужасным шумом,
Колотил с ужасным стуком;
Напролет ковал он ночи,
Днем ковал, не прекращая,
Там, в желудке великана,
В животе у чародея.
Випунен, певец заклятий,
Говорит слова такие:
"Из каких мужей ты будешь,
Из числа каких героев?
Проглотил я сто героев,
Я до тысячи пожрал их,
Но не ел тебе подобных:
Мне до рта доходит уголь,
К языку мне жар подходит
Раскаленного железа!
Выходи оттуда, изверг,
Убегай скорей, мучитель,
Иль я к матери отправлюсь,
Все скажу твоей старухе!
Если матери скажу я,
Все открою ей, старухе,
Будет мать твоя печальна,
Тяжело старухе будет,
Что затеял сын дурное,
Очень плохо поступает.
Не могу никак понять я,
Не могу никак постигнуть:
Как ты в чреве оказался,
Как попал туда ты, изверг,
Чтоб кусать меня и мучить,
Пожирать и рвать ужасно.
Или ты – болезнь от бога,
Хворость, посланная вышним.
Или мне тебя наслали,
Причинили вред другие,
Иль пришел сюда за плату,
Поместился здесь за деньги?
Если ты – болезнь от бога,
Хворость, посланная вышним,
То себя творцу я вверю,
Воле вышнего отдамся;
Славных бог не оставляет,
Никогда не губит храбрых.
Если ж мне тебя наслали,
Причинили вред другие,
То найду твое начало,
Отыщу происхожденье.
Появилось наважденье
И несчастье от заклятий
Силой круга чародеев,
И певцов весьма искусных,
На седалище злых духов,
На полянах для гаданья,
На равнинах бога смерти,
Изнутри земли явилось.
Из жилищ мужей умерших,
Из домов людей погибших,.
Из распухшей вышло почвы,
Из земли, повсюду взрытой,
Из кремней, крутимых ветром,
Из песков, обильных шумом,
Из долин, идущих книзу,
Из болот, лишенных мох а,
Из волны, шумящей вечно,
На оград дубравы Хийси,
Из шести расщелин темных,
Из пяти ущелий горных,
С гор покатых, медью полных,
И с вершин, рудой богатых.
С многошумной серой ели
И с сосны, шумящей сильно,
Из дуплистых старых сосен,
Из гнилого леса елей,
Из дрянной норы лисицы,
Из лесных полян оленей,
Из скалистых нор медведей,
Из пещеры косолапых,
Похъёлы краев туманных,
Из большой страны лапландской,
Из дубрав, где нет побегов,
От равнин, не знавших плуга,
Да с больших полей сраженья,
Где мужи, сражаясь, бьются,
От травы, помятой сильно,
И от крови, что дымится,
С дальнего хребта морского,
С распростершейся равнины,
Из покрытой илом глуби,
Глуби тысячесаженной,
Из шипящего потока,
Из огнем кипящей бездны,
Из больших порогов Рутья,
Из стремнины водопада,
С половины задней неба,
С облаков далеких, тонких,
Со стези ветров весенних,
С места их отдохновенья.
Ты скажи, оттуда ль вышел,
Ты оттуда ли пробрался
В это сердце, что невинно,
В это чрево, что безгрешно,
Чтоб кусать и рвать нутро мне,
Пожирать, кромсать ужасно?
Выходи, собака Хийси,
Вылезай, собака Маны,
Выйди, чудище, из чрева,
Из моей печенки, изверг!
Ты не рви мою грудину,
Не тревожь мне селезенку,
Не тряси ты мой желудок,
Не повертывай ты легких,
Не просверливай пупок мой
И моих висков не трогай,
Ты не мучь хребта спинного,
Не раскалывай мне бедер!
Если я не муж, как должно,
Мужа я пошлю получше,
Чтоб прогнать беду оттуда,
Чтобы чудище извергнуть.
Жен земли я снизу кликну,
Позову полей хозяев,
Из земли мужей с мечами,
Из песков верхом героев -
Всех на помощь мне я кликну,
На подмогу мне, на пользу,
При моих страданьях тяжких,
При ужаснейших мученьях.
Если ж то тебе не страшно,
Если выйти не захочешь,
Призову я лес с мужами,
Можжевельник со слугами
И с народом лес еловый,
Озеро с детьми своими,
Сто героев, всех с мечами,
Тысячу мужей железных,
Чтобы дьявола извергнуть,
Раздавить болезнь лихую!
Если ж то тебе не страшно,
Если выйти не захочешь,
Ты, о мать воды, явися
Из волны в повязке синей,
Из потока в мягком платье,
В чистоте из тины выйди,
Мужу слабому защитой,
Мне, герою, исцеленьем,
Чтоб невинный пожран не был,
Чтоб живой не взят был смертью!
Если ж то тебе не страшно,
Если выйти не захочешь,
Дочь прекрасная творенья,
Ты, краса, златая дева,
Ты, древнейшая из женщин,
Ты, что мать была всех раньше,
Посмотри на эти боли,
Отврати мое несчастье,
Удали страданья эти
И мучителя извергни.
Если ж то тебе не страшно,
Если выйти не захочешь,
Укко, ты, что в высях неба,
Что сидишь средь туч гремящих,
Ты сойди, тебя прошу я,
Поспеши, я призываю,
Изгони мученье это,
Удали ты наважденье
Огненным мечом разящим
И клинком, дающим искры!
Вылезай отсюда, изверг,
Убегай скорей, мучитель!
Не твое жилище это,
Коль тебе нужна обитель,
Ты ищи другого места,
Обиталища подальше,
Близ хозяйского жилища,
У дверей твоей хозяйки!
Но когда туда дойдешь ты,
До конца пройдешь дорогу,
К отцу-матери поближе
И к родительскому стаду,
Дай им знак, что ты на месте,
Укажи им, что ты прибыл,
Застучи, как треск громовый,
Заблести, как блещет пламя!
На дворе ударь по двери,
Опусти с окошка доску,
Проскользни во внутрь жилища,
Мчи грозой в покои дома!
Ты за щиколотку крепко,
Ты за икры ухвати их -
Лишь покажется хозяин,
Лишь в дверях хозяйка станет,
У него глаза ты вырви,
У нее разбей ты череп,
Изогни им пальцы в крючья,
Головы согни обоим!
Если ж этого все мало,
Петухом лети наружу
И на двор лети цыпленком.
На навоз садись ты грудью!
Лошадей гони от ясель,
Скот рогатый от корыта,
Чтоб в навоз ушли рогами
И хвостом в земле увязли.
Вырви им глаза из впадин,
Шеи всем перешиби ты!
Если ж ты – болезнь от ветра.
Им навеяна, надута
Вместе с воздухом весенним,
Послана сюда морозом,
То иди дорогой ветра,
По пути ветров весенних,
Не садяся на деревья,
На ольхе не отдыхая,
Прямо на гору из меди,
К ней на верх, покрытый медью;
Чтоб качал тебя там ветер.
Обвевал тебя там воздух!
Если ж ты спустился с неба,
С облаков далеких, тонких,
Ты взойди опять на небо,
Поднимись опять на воздух
В облака, где много капель,
На мерцающие звезды,
Чтоб, как пламя, запылал ты,
Как огонь, чтоб загорелся
На большой дороге солнца,
На дворе луны округлом!
Если ж ты пришел с потоков,
Пригнан ты сюда водою,
Ты к воде и возвращайся,
Уходи опять в потоки,
К краю крепости укромной,
К водяной горы вершине,
Чтоб тебя качали волны
И потоки колыхали!
Если ж ты с поляны Калмы,
Из жилищ людей умерших,
Возвратись в места родные,
Опустись в обитель Калмы,
Вниз, в распухший дерн могильный
И в ископанную землю,
Где народы погрузились,
Где лежат большие толпы!
Если ж ты, глупец; явился
Из лесов дремучих Хийси,
Из углов еловой чащи,
Из жилищ сосновой рощи,
Прогоню тебя, чтоб жил ты
Средь лесов дремучих Хийси,
Средь жилищ сосновой рощи,
Средь углов еловой чащи,
До тех пор там оставайся,
Не сгниет покуда пол там,
Не покроет плесень стены,
Не падет на землю крыша.
Прогоню тебя, дрянного,
Вышлю чудище отсюда
В норы старого медведя,
В дом медведицы-старухи,
На болотистые долы,
На безгласные болота
И на зыбкие трясины,
На бурливые потоки,
На безрыбные озера,
В воду, где не плещет окунь.
Не найдешь и там ты места-
Прогоню тебя подальше,
В Похъёлу, страну тумана,
В область дальнюю лапландцев,
На поляны без побегов,
На невспаханную землю,
Где ни солнца, ни луны нет,
Нет совсем дневного света.
Там прожить тебе удобно,
Там летать тебе приятно:
Там висят на ветках лоси,
Благородные олени,
Чтобы голод муж насытил,
Утолил свое желанье.
Я гоню дрянного дальше,
Заклинаю, прогоняю
К тем порогам, что на Рутье,
На ревущую пучину,
Где потоки рвут деревья,
Ели с корнями срывают,
Со стволом большие сосны,
С головой зеленой ели.
Там поплавай, злой язычник,
В белой пене водопада,
Покрутись в волнах широких,
Поживи в потоках узких!
Если ж там не будет места,
Прогоню тебя оттуда
В реку Туонелы туманной,
В вечные потоки Маны,
Чтоб оттуда ты не вышел
Никогда в теченье жизни,
Коль не дам тебе свободы,
Коль тебя не отпущу я
За девять баранов жирных,
Все ягнят одной овечки,
За девять быков сильнейших,
Все телят одной коровы,
За девять коней прекрасных,
Жеребят одной кобылы.
Лошадей себе попросишь,
Для пути коней захочешь -
Лошадей в дорогу дам я,
Для пути коней доставлю:
Чудный конь живет у Хийси,
На горе он, красногривый,
Изрыгает пастью пламя,
У ноздрей концы пылают,
Все копыта – из железа,
Ноги сделаны из стали:
Может на горы он прыгать,
Может двигаться в долине,
Если сам седок искусен,
Если всадник полон силы.
Коль и этим недоволен,
Ты возьми у Хийси лыжи,
Из ольхи сапожки Лемпо,
Также палку злого мужа,
Чтоб попал в равнины Хийси,
Чтоб попал ты в рощу Лемпо,
Исчертил поляны Хийси,
Обошел всю землю Лемпо.
Встретишь там, в пути, каменья,
Расколи их на две части;
По пути ты встретишь ветки
Разломай их на кусочки;
По пути героя встретишь
Оттолкни его в сторонку.
Ну же, трогайся ты, лишний,
Убегай, дрянной, отсюда,
Прежде чем здесь день начнется,
Прежде чем заря займется,
Прежде чем взойдет здесь солнце,
Прежде чем петух здесь крикнет!
Уходить дрянному время,
Убегать пора дрянному,
Уходить при лунном свете,
Удаляться при сиянье.
Если ж, злой, не убежишь ты,
Не уйдешь, собака, скоро,
То возьму орлиный коготь,
Коготь жаждущего крови;
И возьму клещи для мяса,
Те зубцы, что носит ястреб,
Чтоб сдавить дрянного ими,
Чтобы с извергом покончить,
Голова чтоб не шумела
И душа не волновалась.
Ведь бежал же страшный Лемпо,
Милый матушкин сыночек,
Оттого, что бог помог мне,
Даровал творец мне помощь.
Ты, что матери не знаешь,
Тварь дрянная, убежишь ли,
Без хозяина собака,
Пес, что матери не знает,
Прежде чем упустишь время,
Чем окончит путь свой месяц?"
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Хорошо мне здесь живется,
Мне приятно здесь остаться.
Вместо хлеба ем я печень,
Жир мне служит для обеда,
Славно легкие варятся,
Сало – пища недурная.
Эту кузницу поглубже
Посажу я в мясо сердца,
Молотком сильнее буду.
Колотить в местах опасных,
Чтобы ты в теченье жизни
От меня свободен не был,
Если слов я не услышу.
Не узнаю заклинаний,
Если тысячу заклятий
Не запомню здесь хороших.
Не должны слова скрываться,
Не должны таиться притчи.
Не должны зарыться в землю
И по смерти чародеев".
Випунен, певец заклятий,
Этот старец, полный силы,
На уста выносит песни,
Силой грудь переполняет,
Отпер ящик песнопений -
Отворил ларец заклятий,
Чтобы спеть получше песни,
Наилучших песен выбрать:
О вещей начале первом,
О вещей происхожденье.
Не поют теперь их дети,
Не поют их и герои -
Времена пришли плохие
Недород, и хлеба мало.
Пел вещей происхожденье,
По порядку все заклятья,
Как по божьему веленью,
Всемогущему приказу,
Сам собой распался воздух,
Из него вода явилась,
Из воды земля возникла,
Из земли пошли растенья.
Он пропел, как создан месяц,
Зажжено на небе солнце,
Как столбы ветров воздвиглись,
Как возникли в небе звезды.
Випунен, певец заклятий,
Много пел с большим уменьем!
Не слыхали, не видали
Никогда в теченье жизни
Никого, кто пел бы лучше,
Кто б сильнее знал заклятья.
Так уста слова и гонят,
Так язык и гонит речи,
Как рысистый жеребенок,
Как скакун, бегущий быстро.
День за днем поет он песни,
Он поет подряд все ночи;
И внимает пенью солнце,
Прекращает бег свой месяц,
Неподвижны в море волны,
Стали все валы в заливе,
Не текут потоки больше,
Замер бурный омут Рутьи,
Стихло Вуоксы волненье,
Иордан остановился.
Старый, верный Вяйнямёйнен,
Как напевы эти понял,
Как наслушался их вдосталь,
Как набрал хороших притчей
Порешил скорее выйти
У чудовища из чрева,
Изо рта у великана,
Из груди у чародея.
Молвил старый Вяйнямёйнен:
0 ты, Випунен! Открой-ка,
Отвори свой рот пошире,
Уст твоих углы побольше,
Чтоб из чрева мог я выйти
И на родину вернуться!"
Випунен, певец заклятий,
Говорит слова такие:
"Пожирал я в жизни много,
Проглотил я много тысяч;
Никогда не ел такого,
Как ты, старый Вяйнямёйнен!
Ты, хитер, сюда забрался
Все же лучше, коль уйдешь ты".
Славный Випунен зевает,
Быстро челюсти раздвинул,
Открывает рот пошире
И углы у рта побольше.
Старый, верный Вяйнямёйнен
У него из чрева вышел,
Из утробы великана,
Из нутра у чародея;
Изо рта скользит поспешно,
Выскользает на поляны,
Словно белка золотая,
Златошерстая куница.
Он пошел дорогой дальше,
К кузнецу пришел, к горнилу.
И промолвил Ильмаринен:
"Что ж, узнал ли ты три слова,
Получил ли изреченья,
Чтоб края построить лодки,
Чтоб связать корму покрепче,
Чтоб борты сплотить сильнее?"
Старый, верный Вяйнямёйнен
Так в ответ ему промолвил:
"Ста словам я научился,
Тысячу узнал заклятий,
Вынес скрытые заклятья
И слова из тайной глуби".
К челноку уходит старец,
К месту, где работал мудро;
Скоро лодочку окончил,
По краям связал каемки;
Он корму связал покрепче
И борты сплотил сильнее:
Был готов челнок без стройки,
Лодка выросла без щепок.