Руна сороковая

Старый, верный Вяйнямёйнен
Направляет лодку дальше,
От конца большого мыса,
От несчастной деревушки.
По волнам он правит с пеньем,
Полный радости, по морю.
Смотрят с берега девицы,
Смотрят, слушают и молвят:
"Что за клики там на море,
Что за песни над волнами?
Эти клики лучше прежних,
Пенье лучше, чем бывало!"
Направляет Вяйнямёйнен
В первый день по речке лодку,
Во второй же по болотам,
В третий правит по порогам.
Вспоминает Лемминкяйнен,
Как он прежде слушал речи
Возле огненных потоков,
У святой речной пучины.
Говорит слова такие
И такие молвит речи:
"Ты, порог, не пенься бурно,
Ты, вода, не колыхайся!
Дева рек, девица пены,
Сядь на камнях средь пучины,
На скале среди шипенья;
Захвати ты волны в руки,
Ты сожми прибой руками,
В кулаках сожми ты пену,
Не пускай на грудь нам брызги
И на головы шипенье!
Ты, старуха, в глуби моря,
Ты, что в пене обитаешь!
Ты всплыви наверх, на волны,
Поднимись над пеной грудью,
Ты свяжи покрепче пену,
Стереги получше волны,
Чтобы тот от них не сгинул,
Кто безгрешен и невинен!
Вы, среди реки каменья,
Опененные утесы!
Вы чело нагните ваше,
Головы склоните ниже
На дороге лодки красной,
На пути ладьи смоленой!
Если этого все мало -
Киви-Киммо, ты, сын Каммо!
Буравом ты щель проделай,
Пробуравь дыру побольше
Сквозь утес среди потока,
Сквозь подводный злобный камень,
Чтобы лодка не застряла,
Пробежала невредимо!
Бели этого все мало,
Ты, хозяин вод текущих!
Обрати ты в мох каменья,
А челнок в дыханье щуки,
Как пройдет он через волны,
Через горы водяные!
О ты, дева водопада,
Что в реке живешь, девица!
Ты скрути помягче нитку,
Нить скрути-ка из тумана,
Протяни сквозь воду нитку,
Сквозь потоки голубую,
Чтоб по ней мой челн стремился,
Осмолённым дном проехал,
Чтоб неопытные даже
Здесь по ней нашли дорогу!
Мелатар, жена благая,
Руль возьми свой благосклонно,
Чем ты лодку направляешь
В зачарованных потоках
Мимо злобного жилища,
Мимо окон чародеев!
Если этого все мало,
О ты, Укко, бог верховный!
Проведи мечом ты лодку,
Ты направь клинком блестящим,
Чтоб бежал челнок дощатый,
Чтоб спешил челнок сосновый!"
Старый, верный Вяйнямёйнен
Правит дальше через волны,
Меж подводными скалами,
Через пену с диким ревом.
Там челнок не зацепился,
Лодка мудрого не стала.
Но когда она уж вышла
На открытое теченье,
Вдруг свой бег остановила;
Быстрый челн вперед не мчится,
На одном застрял он месте,
Он подвинуться не может.
 

Сам кователь Ильмаринен,
С ним веселый Лемминкяйнен
Весла в море упирают,
Жердь еловую в теченье,
Напрягают все усилья,
Чтобы дать свободу лодке.
Лодка сдвинуться не может,
Челн не стронулся дощатый.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Ты, веселый Лемминкяйнен,
Посмотри туда, нагнися:
Что такое держит лодку,
Что наш челн остановило
В распростершихся потоках,
В успокоившихся глубях?
Что там: пень какой, иль камень,
Иль другая там преграда?"
Сам веселый Лемминкяйнен
Посмотреть туда нагнулся,
Смотрит вниз под лодку быстро,
Говорит слова такие:
"Не на пне сидит челнок наш,
Не на пне и не на камне:
На плече сидит он щуки,
На бедре морской собаки".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Все в воде возможно встретить:
Есть там пни, и есть там щуки.
На спине сидим у щуки,
На бедре морской собаки;
По воде мечом ударь ты
И разрежь на части рыбу".
Тут веселый Лемминкяйнен,
Молодец здоровый, ловкий,
Из-за пояса меч вынул,
Острый меч, что кости рубит,
По воде мечом ударил,
Да свалился с края лодки,
С борта в воду повалился
И упал руками в море.
Ильмаринен быстро тащит
Тотчас за волосы мужа,
Из потоков его поднял,
Говорит слова такие:
"Все повыросли мужами,
Бородатыми все стали.
И таких, пожалуй, сотня,
Даже тысяча найдется!"
Взял кователь с подпояски,
Меч свой выхватил из ножен,
Чтоб покончить с хищной рыбой;
Ударяет вниз под лодку;
Но клинок в куски разбился,
Щука же того не чует.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Вы в полмужа не годитесь,
В вас героя нет и трети!
Если надобность есть в муже,
Если разум мужа нужен,
Тут ума и не хватает,
Исчезает ваш рассудок".
Сам клинок свой вынимает,
Вынул острое железо:
Он клинок вонзает в волны,
С края лодки вглубь вонзает,
В спину той огромной щуки,
В ребра той морской собаки.
Меч, однако, там остался
И застрял у рыбы в теле.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Рыбу вытащил наружу,
Из воды он щуку поднял,
Та на части развалилась:
Рыбий хвост на дно свалился,
Голова свалилась в лодку.
Снова мог челнок проехать,
Лодка стронулася с места.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Повернул челнок к утесу,
Лодку к берегу он гонит.
Повернулся он и видит
Щучью голову в обломках.
Говорит слова такие:
"Кто из юношей постарше?
Распластал бы мне он щуку,
Разделил на части рыбу,
Щучью голову разрезал!"
Отвечали с лодки мужи,
С борта женщины сказали:
"У ловца прекрасней руки
И его святее пальцы".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Ножик свой из ножен вынул,
Сталь холодную взял сбоку,
Чтоб разрезать эту щуку,
Распластать на части рыбу,
Сам сказал слова такие:
"Кто из дев здесь всех моложе?
Пусть мне сварит эту щуку,
Приготовит мне на завтрак,
Приготовит на обед мне".
И взялись варить девицы,
Десять дев на спор взялися,
И сварили эту щуку,
Приготовили на завтрак.
На скале остались кости,
Рыбьи кости на утесе.
 

Старый, верный Вяйнямёйнен
Посмотрел на эти кости:
Он со всех сторон их смотрит,
Говорит слова такие:
"Что б могло отсюда выйти,
Из зубов огромной щуки
И из челюстей широких,
Если бросить их в горнило,
Где кует кователь-мастер,
Дать их опытному мужу?"
И промолвил Ильмаринен:
"Ничего из бесполезных
Рыбьих косточек не выйдет,
Если бросить их в горнило,
Где кует кователь-мастер,
Дать их опытному мужу".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Из костей, однако, может
Выйти кантеле, пожалуй,
Веселящая услада,
Звонкий короб многострунный".
Где же мастер, чтобы сделать
Веселящую усладу,
Звонкий короб многострунный?
Начал старый Вяйнямёйнен
Сам скреплять те рыбьи кости,
Сам он мастером явился,
Кантеле он сам устроил,
Вещь на вечную усладу.
Короб кантеле откуда?
Он из челюсти той щуки.
Гвозди кантеле откуда?
Из зубов огромной рыбы.
Струны кантеле откуда?
Из волос коня у Хийси.
Создан короб многострунный,
Кантеле давно готово,
Короб тот из щучьей кости,
Кантеле из рыбьих перьев.
Собралися холостые
И женатые герои,
Полувзрослые ребята,
С ними девочки-малютки,
И старухи и девицы,
Также с ними молодицы,
Чтобы кантеле увидеть,
Чтоб игру на нем послушать.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Дал и юным, дал и старым,
Людям средних лет дозволил,
Чтобы пальцами играли
На том кантеле из щуки,
Коробе из рыбьей кости.
Старики и молодые,
Люди средних лет играли:
У младых ломались пальцы,
Старых головы тряслися,
Но веселье не вскипало
И игра не разгоралась.
И промолвил Лемминкяйнен:
"Полоумные вы дети,
Тупоумные девчонки,
Вы – народ совсем негодный!
Извлекать искусно звуки,
Вы играть ведь неспособны,
Мне вы короб этот дайте,
Мне вы кантеле несите,
Мне поставьте на колени,
Под мои под десять пальцев".
Вот веселый Лемминкяйнен
Держит кантеле руками,
Ставит короб пред собою
И кладет на струны пальцы.
Вот он кантеле потрогал,
Так и сяк переставляет,
Не звучат, однако, струны,
Не дают они услады.
Молвит старый Вяйнямёйнен:
"Ни средь тех, кто помоложе,
Средь растущего народа,
Ни средь старцев не найдется,
Кто на кантеле сумел бы
Заиграть и дать усладу.
Может, в Похъёле найдется,
Кто на кантеле сыграет,
Извлечет из струн отраду,
Коль их в Похъёлу пошлю я?"
В Похъёлу послал он короб,
Кантеле туда направил.
Там и юноши играли,
Там и девушки играли,
И замужние играли,
И женатые мужчины;
Даже старая хозяйка
Поворачивала короб,
Крепко пальцами хватала,
Ноготками струн касалась.
В Похъёле все поиграли,
Люди возрастов различных:
Там веселье не вскипало,
Не была игра приятна.
Струны все перекосились,
Жалко волосы стонали,
Звуки грубо рокотали,
Дурно кантеле звучало.
Спал слепой, в углу свернувшись,
Там лежал на печке старый.
Вот на печке он проснулся,
Пробудился на лежанке,
Забурчал, на печке сидя,
Заворчал, в углу приткнувшись:
"Перестаньте вы играть там,
Прекратите шум несносный!
Вы мне голову развили,
Мне в ушах продули щели
И сквозь волосы прорвались,
Сон мой надолго отбили!
Коль игра столь многих финнов
Не приносит нам отрады,
Не дает дремоты сладкой,
Сна приятно не наводит,
Кантеле вы бросьте в воду,
В глубину морей забросьте
Иль назад его снесите,
Положите эти струны
На создавшие их руки,
Их создателю на пальцы!"
Тотчас струны отвечали,
Кантеле в ответ сказало:
"Не хочу идти я в воду,
Погрузиться в глубь морскую;
Пусть на мне играет мастер
Сам своей рукой искусной".
Отнесли тихонько струны,
Осторожно положили
На создавшие их руки,
Мастеру их на колени.