Пенсионер Гаврилов

Летний вечер был хорош. Закатное солнце ещё не настолько устало, чтобы уступить место сумеркам, но уже подумывало о том. Пока же оно напоследок заливало розовым окна многоэтажек, чтобы жильцам их было не так печально встречать грядущую тьму ночи.

Если бы вы тем летним вечером по лестнице дома номер двести четыре спустились от самого верхнего этажа донизу, не прибегая к помощи лифта, вы бы услышали, как из приоткрытой двери тридцатой квартиры доносится голос интеллигентного и тишайшего пенсионера Гаврилова. Он въехал с полгода назад, и вездесущая Матвевна со второго этажа, попытавшись проникнуть как-то в его жилище под банальным предлогом нехватки спичек, рассказывала потом всем желающим:

- И ведь дал спичек-то! А в квартиру не пустил! И если б сам не пустил! А то котище его стал на пороге, шипит, выгибается! А в коридоре темно-темно! Вот говорю вам – может, он и Гаврилов, но никакой не пенсионер. Шпион иностранный, вот он кто!

Скептические ухмылки тех, кто понимал, что иностранный шпион может украсть сейчас разве что секрет закатки хрустящих огурчиков у самой Матвеевны, на неё не действовали. Интерес старушки к пенсионеру Гаврилову не ослабевал.

Так вот, сейчас, летним вечером, пенсионер разговаривал с тем самым котом:

- Что ты муркаешь, зараза? Взял я тебя на свою голову… Был бы ты нормальный кот, ты бы рыбу ел. Я кильки принёс? Принёс. Чего ж тебе ещё? Не доводи до скандала, Тимофей! Ай! Ну хорошо, хорошо, я знаю, что ты не любишь это прозвище. Убери когти, Тимеус Фейлеш, и хватит шипеть, породистая ты скотина! Куплю я этот… виски-с, куплю, обожрёшься. Странные названия у кошачьей еды. С другой стороны, ты не требуешь от меня сейчас баранью ногу или, скажем, куропаток. Хороший котик, хороший! Ну, остаёшься на хозяйстве.

Теперь, если бы вы и вправду подслушивали около двери, вам пришлось бы отпрянуть и укрыться за ближайшим углом, поскольку пенсионер Гаврилов, облачённый в приличный, хоть и слегка потёртый костюм, вышел из квартиры, аккуратно закрыл дверь на ключ и стал неторопливо спускаться. Хотя и был он человеком пожилым, но лифтом пренебрёг. Да и правильно. Коварный агрегат ломался по три раза на дню, и нередко из его душного чрева доносились жалобные вопли недальновидных лентяев.

Девушка Наташа, соседка Гаврилова сверху, к недальновидным себя не относила. Стремительная и стройная, она промчалась по лестнице мимо Гаврилова, мелькая изящными коленками. То, что Наташа использовала как юбку, могло бы прикрыть их, только увеличившись раза в четыре. Но Гаврилов не был излишне добродетельным. Он просто не любил, когда его толкают. Посмотрев вслед Наташе, он забормотал:

- Нехорошо, юная леди, очень нехорошо. Бежим, по сторонам не смотрим, людей толкаем… Ведь так и ножку сломать можно. Красивую ножку, между прочим. Жалко будет. Ну да, кто ж старика услышал… Торопятся, торопятся…

Дальше Гаврилов спускался без происшествий. Главной же удачей было то, что он не встретил Матвевну. Та каждый раз решала, что им, двум пенсионерам, есть о чём поговорить, а это надолго. Гаврилов же тратить время настолько впустую не любил.

Перед тем, как войти в магазинчик на первом этаже дома, Гаврилов невольно засмотрелся на суету перекрёстка. Час пик уже прошёл, но машины всё ещё сновали туда-сюда, периодически замирая, чтобы пропустить пешеходов. «Все торопятся», - в очередной раз подумал Гаврилов, - «торопятся, а у самих в глазах скука. Нехорошо. Вот и мне скучно. Был бы я…»

Дальше пенсионер додумать не успел. Дверь магазина, перед которой он по неосторожности замешкался, резко открылась, едва не своротив пенсионерский нос. На тротуар выпорхнула всё та же Наташа, задела Гаврилова плечом и поспешила прочь. По-прежнему не глядя вокруг, она на бегу запихивала в сумочку пакетик леденцов и флакон лака для волос.

Гаврилов неодобрительно покачал головой, и если бы вы в тот момент могли заглянуть ему в глаза, то поверили бы россказням бабушки Матвевны – взгляд его утратил пожилую сонливость, на миг став необычайно холодным и цепким. Проводив им Наташину спину, Гаврилов что-то коротко бормотнул и вошёл в магазин.

Продавщица, высокая девица неопределённых лет, болтала, одной рукой прижимая телефон к уху, а второй машинально поглаживая стеклянный прилавок перед собой. Ради летнего времени роскошные формы её были упакованы в золотистый топик, предоставивший на обозрение Гаврилову много сантиметров волнительного розового тела. Гаврилов сглотнул. «Жаль, что я не могу…» - подумал он. «Или могу? Нет, всё же нет…» Он помотал головой, чтобы прогнать предательские мысли, и решительно кашлянул:

- Кхм! Девушка, у вас вискис есть?

Девушка, укоризненно взглянув, постучала пальцем по бейджику с надписью «Олеся», потом взмахом руки обвела три полки с разноцветными пакетиками и баночками, с которых умильно смотрели кошачьи и собачьи морды.

- Для котят, для взрослых кошек, с печёнкой, с говядиной, консервы, сухие со злаками и мясной начинкой… - протараторила она и снова приникла ухом к трубке, откуда говорили что-то явно более приятное.

Гаврилов пожалел, что Тимофей не попросил баранью ногу. Там, по крайней мере, всё однозначно. А тут попробуй выбери…

Вдруг с улицы донёсся рявк тормозов, звук удара и многоголосый человеческий вопль. Следующие несколько мгновений полной тишины сменились криками, ругательствами и свистом. Пенсионер осторожно выглянул через стеклянную витрину между рекламой водяных фильтров и гигантским тюбиком зубной пасты. В тот же миг на лицо его набежало странное выражение, этакая смесь удовлетворения и вины.

- Добегалась, пустоголовая. Быстро, однако, - Гаврилов хмыкнул и продолжил разглядывать перекрёсток, на котором еще несколько минут назад было хоть какое-то подобие порядка, а теперь царила суматоха и гвалт. И причиной его, как понял Гаврилов, стала именно нахальная Наташа. Потеряв туфельку прямо посреди перекрёстка, она бросилась её подбирать и теперь с ужасом смотрела на два автомобиля, с грохотом впечатавшихся друг в друга.

- Ничего нет ценнее человеческой жизни, - довольно прошептал Гаврилов.

- Что вы сказали? - переспросила Олеся.
- Ничего нет ценнее жизни, говорю, - охотно повторил Гаврилов. - Люди пожертвовали своим имуществом, лишь бы сохранить жизнь незнакомой девице. Прекрасно!

- Чепуха какая! - фыркнула Олеся. - Сесть в тюрьму боятся, вот и не стали давить.

- Да? - отчего-то поразился пенсионер. - Надо же!

По виду Олеси было ясно, что девушка едва удерживается, чтобы не покрутить пальцем у виска. Гаврилов, забыв о многообразии кошачьих консервов, бодрым шагом направился к выходу. Олеся никак не отреагировала на потерю покупателя — она уже снова увлеклась аварией, отложив телефон и силясь рассмотреть подробности. Гаврилов невольно ей посочувствовал, ведь оставить магазин и удовлетворить любопытство в полной мере Олеся не могла. Он же был свободен отправиться куда пожелает.

Гаврилов любил наблюдать людей в чрезвычайных ситуациях. Вот и теперь он пробился сквозь толпу, окружившую потерпевших и незадачливую девушку. Наташа выглядела не лучшим образом — волосы растрепались, щёки раскраснелись, а взгляд, всегда уверенный и чуть презрительный, теперь потерянно метался по перекрёстку в поисках туфли. Гаврилов почувствовал укор совести, но, как обычно, быстро дал этой назойливой даме пинка.

- Свидетели! Прошу подойти ко мне! - в перерывах между свистом кричал гаишник. Отчаявшись дождаться добровольцев, он отчего-то выбрал Гаврилова и направился к нему. - Старший сержант Тестев. Вы видели, как это случилось?

- Я знаю, да, - кивнул Гаврилов и мстительно прищурился. - Девушка переходила дорогу на красный свет, споткнулась, потеряла туфельку и создала аварийную ситуацию. Водитель одной из машин, спасая её жизнь, свернул и врезался в другой автомобиль.

Старший сержант Тестев заморгал. Впервые за время работы в ГАИ он получал такое спокойное и обстоятельное свидетельство. Но тут вмешались другие зрители, развеяв его озадаченность:

- Да откуда ему знать! Его тут и не было!
- Точно! Он же только что подошёл!
- Женоненавистник! - припечатала какая-то тётка, жалостливо поглядывая на Наташу.

- Лжесвидетельствуем? - вкрадчиво спросил Тестев у пожилого мужчины. Гаврилов пожал плечами — мол, хотите верьте, хотите — нет, и стал протискиваться назад. И наблюдая уход пенсионера, Тестев почему-то подумал, что всё окажется именно так, как сказал этот странный спокойный старик в неновом костюме. Сержант вздохнул и отправился отыскивать других свидетелей.

Квартира встретила Гаврилова полумраком задёрнутых штор и гостем, нагло развалившимся в единственном кресле.

- Какой неприятный сюрприз, - поджал губы пенсионер, отпихивая ногой кота. - Какими судьбами?

Гость был молод, длинноволос, смугл и странно одет. Странно для этого города, разумеется. Потому что Гаврилов, кажется, ничуть не удивился ни вторжению, ни костюму, и, мало того, с гостем был знаком.

- Да ладно вам! - ухмыльнулся гость. - Лучше скажите, вы зачем девчонку сглазили? Не жалко?

- Я машинально, - потупился Гаврилов. - Терпеть не могу случайных телесных контактов. А эта особа умудрилась дважды за последний час меня толкнуть. И даже не извинилась. Так что она сама виновата.

Гость укоризненно покачал головой.

- Не пора ли перестать маяться дурью? - спросил он. - Вы посмотрите на себя! Спрятались тут, живёте в нищете, едите всякую дрянь, выглядите ужасно, теряете контроль над собой... Может, достаточно? Мне кажется, ваша хвалёная пенсия вам только во вред.

- Да что ты понимаешь, щенок?! - вскинулся Гаврилов. - Живу как хочу. И вообще, шёл бы ты отсюда... Мне ещё кота кормить чем-то надо... Рыбу он, видите ли, есть не желает...

- Животное своё вот мучаете... А между тем, - продолжил гость, не обращая внимания на вспышку собеседника, - между тем, новый Круг всё так же не имеет главы. Вы хотите войны между домами? Она скоро будет, если вы не соизволите вернуться и принять на себя эту ношу.

- Что, не справляетесь без старика? - ехидно осведомился Гаврилов.

- Не справляемся, - спокойно признал гость и изучающе уставился на пенсионера.

Тот подумал, пожевал губами, взглянул на Тимофея... ой, простите, на Тимеуса Фейлеша... Кот развалился у ног гостя и всем видом выражал несогласие с теперешним образом жизни хозяина.

- Ладно, будь по-твоему, - проворчал Гаврилов. - Признаться, меня и самого уже достали эти технически озабоченные люди, предпочитающие мёртвый металл живой силе природы.

- Вот и славно! - обрадовался гость. - А я уже приказал дома проветрить вашу спальню и кабинет. Ну так, на всякий случай!

Он взмахнул рукой, что-то прошептал почти неслышно и посреди комнаты засияла арка портала. Гаврилов, он же Гэверис Паэррин Мудрый, архимагистр и новый глава Белого Магического Круга, подхватил под мышку радостно нявкнувшего кота, ступил за коллегой в портал и был таков.

* * *

- Я ж говорила — шпиён это! - тарахтела Матвевна, оглушая старшего сержанта Тестева, который тщетно пытался дозвониться в квартиру номер тридцать. - Вот и убёг!

Тестев неприязненно покосился на старушку. В шпионов он не верил. Но, похоже, расспросить странного пенсионера ещё раз была не судьба. Он приходил и назавтра, и даже поставил около подъезда патрульную машину с наблюдателем, но старик так и не объявился.

Солнце бросило последний взгляд на эту половину суетного мира и отправилось светить другим. Наступила ночь.