Страдания лампы по имени Бра

Лампа по имени Бра жила на этом свете ради одного человека. Она помнила его совсем молодым. Это он сделал однажды свой выбор - купил ее в большом магазине и принес домой. Она испытывала к этому человеку безграничную нежность и благодарность.

Лампа дарила свет своему кумиру осенними вечерами, заглядывала через плечо в раскрытую книгу, раздумывала над шахматной доской, принимала его друзей, ласкала перед сном мягким светом, укрывала сумерками. И только об одном жалела Бра – она не могла следовать за своим человеком повсюду. Она с восторгом смотрела, как ходит человек. Как плавно, легко поднимает сначала одну ногу, потом вторую. Свободно, даже изящно сгибались его колени. Чувствительные стопы играли музыку ходьбы. Не замечая лестниц, бугорков, ямок, человек ходил. Для него это был восхитительный танец движения. Лампа видела, как кокетливо и плавно вибрировали мышцы его голеней. Эта вибрация была так легка и непринужденна, так естественна. Восторг! И листья, желтые листья осени за окном, вплетали в эту музыку шагов свои звуки, которые сливались в неповторимую симфонию походки.

Бра следила за человеком, прикрыв глаза белым колпаком. Она думала о нем. Он казался ей сказочным принцем, мудрым оракулом, господином. Всего одно движение его руки – и лампа зажигала навстречу свое сердце. Он чувствовал ее преданность, ее поклонение, ее любовь. В комнате менялись предметы, мебель, но лампа оставалась неизменной. Только ЕМУ она позволяла раздевать себя, мыть колпак мягкой щеточкой, делать мелкий ремонт проводки, менять что-то там, внутри. Легкое волнение будоражило ее воображение. Если бы она могла, то лизнула бы родную руку своим язычком и уснула бы на ней, как котенок. Ее счастье было огромным и могло состязаться с небесным светилом. Но однажды счастье взорвалось тысячью осколками беды!

Ее господин не пришел ночевать. Он вообще не пришел. Она ждала его до исступления, помутнев от горя. Его не было! Лампе казалось, что время остановилось, мир рухнул в преисподнюю, моря высохли, а звезды перестали светить. Бра тихо плакала в темноте, не различая день и ночь. Ее никто не включал, она была одинокой и брошенной. Маленькое сердце Бра искромсала острая бритва неизвестности. Ей казалось, что она умерла, ее нет.

Но однажды… лампе показалось, что этот день будет особенным, очень важным и значительным в ее жизни. Она вздыхала, волновалась, ждала. И когда открылась дверь, лампа была озадачена. Ее господин не вошел, а въехал в комнату. Он сидел в странном приспособлении, которое называлось инвалидной коляской. Лицо его было бледным и безжизненным, а взгляд потухшим. Бра сочувственно заморгала мягким светом, скользнула по такому родному бледному лицу, бережно поправила воротник рубашки, засуетилась лучами по губам, щекам, ресницам, застыла…

Он вернулся искалеченный, раздавленный обстоятельствами или случаем, но живой. Лампа зашипела на разыгравшиеся вольты и по-хозяйски умело перевела свет на подушку, будто взбивая ее. Глаза ее господина равнодушно уставились в потолок. Из его голубых глаз смотрела темно-синяя бездна. Где-то там, на дне глаз, тлела жизнь, но огонек ее был слабым и далеким.

Лампа не считала себя самой умной, но шестое чувство подсказывало ей, что время – лучший доктор, и нужно со смирением встречать каждое утро. За окном падал снег. Он ложился белым пухом на подоконник, и бойкие синицы заглядывали в окно, выпрашивая крошки. Человек безучастно наблюдал за попрошайками. Он много читал, курил, думал. Лампа боялась в такие минуты даже вздохнуть, потому что сейчас он принадлежал только ей, она владела им безраздельно. Лампа была его сестрой, его сиделкой.

Иногда к человеку приходили друзья. Изображая радость и веселье, рассказывали анекдоты, новости, но даже среди этого искусственного веселья человек оставался одиноким. Он зачеркнул все, что когда-то волновало его и все, чем он жил.

Молодость брала свое. Молодость не может быть бездеятельной. Руки человека устали от ничегонеделания, мозги плавились от дефицита информации из внешнего мира. И первое, что он сделал, выходя из долгой изнурительной зимы в своей судьбе, покормил синичек за окном. Это стоило ему большой потери сил. Лампа с ужасом смотрела, как ее божество пересаживает свое парализованное тело в коляску. Она следила за ним так, как следят за своими детьми молодые мамы. Ее сердце падало вниз от его неумелых попыток.

Но через неделю воздух в комнате был наэлектризован до крайности!!! Человек работал. Он что-то писал, размышлял, пересаживался к компьютеру и сидел перед монитором все ночи напролет. Ему не хватало времени на встречи с друзьями, и лампа видела, как ему хочется попрощаться с гостями и сесть к компьютеру. Она заглядывала в его записи, но ничего не понимала во всех этих закорючках. Бра понимала, что теперь не может быть сиделкой, она может быть только соавтором.

Об одном жалела мудрая Бра. Она не видела теперь, как ходит человек. Как поднимает сначала одну ногу, потом другую, не видела, как грациозно сгибаются его колени. Она не слышала музыки его шагов, которые сливались в неповторимую симфонию походки. Но по ночам Бра просыпалась оттого, что кто-то ходил по пустым комнатам, кому-то не спалось по ночам. Лампа засыпала с этими звуками, похожими на колыбельную. Но это уже другая история.