Крест. Глава 1. Суд.

Великолепие и блеск -
При солнце днем
И ночью при луне -
Неба восточного,
На стыке эр,
Дней грядущих,
Таинственность хранило.
 
На стыке эр
Заря Завета Нового
Восходила.
Заря Учения Живого
Бога – Христа Лучезарного –
При жизни к воскресению
Увлекала.
 
В библию уйти
Жизнь, по законам
Завета Ветхого,
Не спешила.
Злодеяние великое,
Человечество готовило
На стыке эр.
 
Христа – Бога Живого,
Ветхие священники,
Фарисеи, книжники,
Безумная, жестокая
Толпа, хорошо наученная,
К смерти – Распять,
Осудит, на стыке эр.
 
Назорей – Господь! Он
Человека возлюбил,
Его вернуть хотел,
К вере и доверию,
К себе вернуть хотел.
Приговор – Себя распять,
Сам себе постановил.
 
И приговором Своим
Бог обозначил
Ночь –
Эры уходящей.
И День -
Эры восходящей.
Новая эра наступала.
 
Эры восходящей
Грядущий день
Бог начертал.
Дня грядущего
Человек не знал.
Любви и веры
К Богу человек не имел,
Потому страдал.
 
Человек!
Чувствам и страстям
Свободу дал,
И к Господу доверие
По жизни растерял.
В горе и страдании жил,
Сердце на веки усыпил.
 
Во вселенной –
В Божественном Мироздании,
Эволюцию
Бог Творил.
Человек без Любви
Жил.
Он эволюцию тормозил.
 
День сирийский.
Зной, жара.
На стыке циклов,
Восходящей эволюции,
Мать – Природа, как могла,
Жизнь хранила,
От предстоящего дрожала.
 
Иерусалим. Луна светила.
Тюрьма еврейская
Двух преступников хранила.
Мимо толпа шла, шумела,
Она на казнь вела, кричала
На Пророка Назорея -
Учителя – Спасителя.
 
Пойман Назорей.
Солдаты и толпа вела
Его на суд.
Небесную Невинность
Толпа вела, кричала –
Пророк, скажи …
Научена толпа была.
 
По небу
Луна скользила.
Тюрьма
Преступников хранила.
Толпа
Сына Человеческого
На суд к правителю вела.
 
Пилат –
Правитель римский.
Он тиран и он судья,
Толпе приказ молчать
Рукой подал.
Наступила тишина
И в этой тишине …
 
- Звонкий голос женский –
Распни, распни его!
Призывал судью правителя,
Казнить
Небесную Невинность.
И женщине толпа вторила -
Долой Его! Распни Его!
 
Судья Пилат к толпе –
Какое зло Он совершил?
Правитель ошибку допустил.
Вопрос такой простой
Поставил пред толпой,
Назорея распять – наученной.
 
И на вопрос такой -
Страшный вой!
Книжники, старейшины,
Мужчины, женщины -
Казни, распни его!
В бешенстве и ярости,
Вопили они хором.
 
Каиафа полушепотом Пилату –
Хорошо его казнить!
Анна ехидно бормотал –
Распни, казни Его!
На преступление судью толкали.
За власть свою страдали.
Они Учения Нового боялись.
 
Судья – правитель римский,
Пытливо и со страхом
Смотрел на Назорея, и
О законе Иудеи думал –
Человека невинного,
За его мышление,
Жизни лишить?
 
Проповедник молодой,
Смелый и красивый,
Какое зло он совершил,
Вернее,
Какое зло мог Он
Совершить? –
Пилат подумал.
 
На челе лучезарном,
Нет следов греховности,
И нет измены.
И в каждой Его черте,
Красивой и открытой,
Правда, благородство,
И еще … Пилат задумался.
 
Его страшила,
Скрытая таинственность,
В чертах подсудимого.
И эта таинственность
Приворожила
Варавву, вора и убийцу,
К Назарею.
 
Не отрывая взора,
Он солдата римского спросил –
Кто сей пленный Царь?
Царь! Ха, ха! С насмешкой,
Солдат сказал и продолжал,
Царем Себя Он сам назвал.
Шутка жалкая Его.
 
За это жизнью Он заплатит.
Иисус Назорей – сын столяра,
Бунт против Цезаря
Поднял, и Он
Против закона,
Народ Иудеи возбуждал.
Против священников проповедовал.
 
Назорей умеет колдовать.
В любой момент
Исчезнуть может.
Вчера Его мы взяли.
Правда, волшебства
Он не употребил, и
Без труда Его мы взяли.
 
Иуда – ученик Иисуса,
В саду Кедрон,
Знак нам дал,
Учителя он поцеловал.
Иисус пойман …
Он осужден …
Он умрет …
 
Нет! Нет!
Это невозможно -
Убийца, вор воскликнул,
И к народу, Варавва закричал –
Иисус чудеса творил,
Он больных лечил.
Друга нового Варавва защищал.
 
И продолжал кричать -
До тюрьмы я слышал,
Лазаря умершего и погребенного,
На третий день Он воскресил,
Слепым зрение возвращал,
Он бедным проповедовал,
Он людей учил …
 
Нет, Нет!
Он Дух!
Такого Человека быть
Не может.
Его нельзя казнить!
Его нельзя распять!
Он Бог!
 
Варавве сердце подсказало.
Он – Бог!
Кричал Варавва.
Он Бог …
Витало
В воздухе и над толпой,
Над судом и над балдахином.
 
Варавву солдат ударил.
Дурак, молчи! Учеником
Назарея хочешь быть …
По губам Вараввы кровь
Текла. Ее стирая,
Варавва встретил взгляд
Иисуса – друга Нового.
 
Взгляд, Божественный,
Прямой открытый,
Варавва встретил.
Жалость, нежность
Взгляда, друга Нового,
Проникли в душу,
И его сердце оживили.
 
Суд преступление вершил.
Пилат свидетеля выслушивал.
Высокий и худой книжник,
Монотонным голосом,
Обвинение читал.
Каиафа, Анна это обвинение,
Ложное, вчера состряпали.
 
В покушении на власть,
Священники Пророка
Обвиняли, они просили,
Лишить жизни Человека,
Его распять они просили.
Пилат, нахмурившись, стоял.
Он обвинение слушал.
 
Глаза рукой прикрыл.
Правитель и судья стоял,
И думал - в чем Его вина?
Руку он от глаз отнял,
Посмотрел на толпу и балдахин,
И с презрением, вопрос
Перед судом поставил -
 
Вы мне Его привели…
На суд Его доставили,
То, в чем Его вы обвиняете?
Каиафа – первосвященник,
Анна – вице-президент
Синедриона, взглядом
Удивления, обменялись.
 
Воистину, Пилат!
Каиафа возмущенно -
Вы, обвинение не слышали!
И вопрос, почтенного правителя,
Непонятен нам?
Он виновен! нам
Не нужны свидетели.
 
На суд не привели бы
Мы Его, если бы
Назорей злодеем не был.
Он одержим,
И на наш вопрос –
Христос ли Он –
Сын Вечноблагословенного?
 
Нам смело Он ответил –
Аз, есмь,
И увидите Сына Человеческого,
Грядущего на облаке,
С силой и славою
Великой!
За это смерти Он заслуживает.
 
По балдахину, Каиафе,
Шепот одобрения.
Жест презрения,
На такое обвинение,
Описал Пилат, и –
Вы говорите притчами,
И распространяйте заблуждение.
 
Назорей сам говорит,
Что Он
Сын Человеческий!
Как же говорите вы,
Что Он Сын Божий!
Краснея, Каиафа слушал,
С трудом себя он сдерживал.
 
И с циничной улыбкой судье -
Пилат, тебя,
Государь твой не осудит,
И не упрекнет,
В слишком строгом правлении.
Тот,
Кто как Иисус говорит,
 
По законам нашим,
Смерти подлежит.
Но если, в твоих глазах
Это не преступление?
То, что скажешь ты,
О, Цезарю измене!
Он проповедовал и он учил
 
Не платить дань царю.
Об этом есть свидетели.
К тому же Он хвастун.
Он объявил надменно –
Разрушит Храм Святой
Так, что ни один кирпич,
На другом, не останется.
 
Каифа Пилата убеждал.
Обвинять он продолжал…
– Назорей говорил:
“В три дня,
Без помощи рук
Храм Новый и Большой
Построит”.
 
Себя Царем Он объявил.
Закон богов наших
Не признал.
Его слова
Ум народа возбуждают,
Обманывает Он чернь,
Чудеса творит.
 
Тогда как это просто фокусы.
И Каиафа Анне – продолжай.
Анна – поистине воплотилось
Зло, в этом Человеке,
Чтобы опустошить всю
Нашу провинцию, и
Возбудить народ,
 
Я был страшно удивлен,
Когда народ его встречал.
Ветками пальм, маслин
Покрыли всю дорогу.
Свои одежды не жалели,
На дорогу их стелили,
В честь Победителя.
 
На всем пути, в Иерусалим,
Народ приветствовал
Иисуса Назарея.
Торжественно, и Осанна
В высших - Торжественно
Звучало в честь Его -
Победителя Всемирного.
 
Беспокойство на меня сошло.
К Каиафе быстро я направился,
И про эту выходку,
Народа, непристойную,
Я подробно Каиафе рассказал.
Были мы возмущены.
И Анна быстро продолжал -
 
Возмущены и негодовали мы.
Чествовать царскими почестями,
Пророка Назарея,
Возмутительно!
Ложь,
Что Он родился
В Вифлееме.
 
Ложь, что Он, Сын столяра.
Ирод – Царь,
Об этих чудесах слышал.
Все это слух пустой.
Чудо – Его рождение –
Тоже слух пустой.
Он не царь Иудейский.
 
Нет власти у Него.
К тетрарху мы Его
Привели и
Если б Он хотел,
То мог бы защищаться.
Тетрарх вышел из терпения
К тебе, Пилат, Его послал.
 
Суди на смерть Его!
Казни, распни Его!
Воскликнул Анна,
Анны доводы пустые,
Пилат, молча, слушал,
И на членов синедриона
С грустью он смотрел.
 
Судья – правитель римский
Их не любил.
Они власть свою, выгоды
Свои защищали.
Пророка молодого они боялись.
 
Назорей - Пророк и
Думал Он самостоятельно.
Их законы Он разрушал, и
Маску, одежды с них срывал.
Он бедным помогал.
Он проповедовал, и
Жизни Он учил.
 
Как человек – Пилат не мог
Осудить Его за это,
Но как правитель – судить
Он должен.
Не мог судья бунта допустить.
Должность, римского правителя,
Пилат боялся потерять,
 
Страдая, продолжал судить.
Пилату доля
Трудная досталась.
Исполнить волю
Синедриона - священников!?
Невинного Человека
Осудить - Распять!?
 
Как поступить?
Судья на Иисуса
Старался не смотреть.
Страдая,
На свой вопрос –
Что страшнее для священника?
Пытался дать ответ.
 
Думая, об этом,
Боялся он чего-то…
Фигура лучезарная,
Огнём освященная…
Пилата она страшила.
И она, фигура лучезарная,
Священников страшила.
 
Власть пророка молодого
Священников страшила.
Беспокойный взгляд
Судьи, с нежностью,
С божественным терпением,
Встретил Обвиняемый.
По телу судьи дрожь.
 
В муках и страданиях,
Судья с трудом
Спросил –
Ты ни чего не отвечаешь?
Разве не слышал,
В скольких вещах Тебя
Священники обвиняют?
 
Казнить, распять хотят.
Белоснежная фигура
Стояла перед Пилатом.
Бронзово-золотистый оттенок
Волос Его
Спадавших, волнами,
На лоб Его!
 
И глаза Его!
Смиренная улыбка,
Царственная свобода,
Своему судье прощали,
Преступление,
Еще не совершенное,
Но уста Его молчали.
 
Холод ледяной,
В жилах Пилата,
Кровь остановил.
Пилат поднялся,
И отшатнулся он,
Отступая, шаг за шагом.
Упасть судья боялся.
 
Душу его
Страх наполнил.
Предчувствие,
Ужасного,
И неминуемого в будущем,
В сознании его витало,
И оно его страшило.
 
Судья вспомнил предание –
Божество внезапно
Появлялось и оно,
Одним дыханием,
Уничтожало…
Слабая душа правителя
Страдала.
 
Миг, что простоял
Он, лицом к лицу,
С узником божественным,
Вечностью ему казался.
Лицо судьи покрылось
Мертвенной бледностью,
И сердце замирало.
 
Вознес Пилат
Свои руки к Небесам,
С мольбой,
Отвратить желал
Судья,
Удар поражающий,
Удар карающий.
 
Что с тобой Пилат?
Трогая, плечо его,
Фарисей спросил -
Параличом разбит,
Ты, верно?
Приговор произнеси,
Ты, лучше!
 
Часы бегут,
Пасха скоро…
Фарисей – старик твердил
Пилату, что тебе Пророк!?
Волю народа исполни,
Вели Его распять,
Он изменник…
 
Царем себя Он
Называет…
У нас, кроме Цезаря,
Другого нет царя.
Спроси Его –
Он ли
Царь Иудейский?
 
Похолодевшее Пилата сердце,
Еле жизнь хранило.
Он усталый, водой
Губы, иссохшие, смочил,
И слабым голосом,
Едва слышно –
Ты ли царь Иудейский?
 
Обвиняемый в ответ –
Говоришь ли от себя, или
Другие так сказали.
Разве я еврей?
Твой народ,
Твои священники, Тебя,
Привели сюда ко мне?
 
Судить я должен. Скажи –
Что ты сделал?
Вид Назорея лучезарный,
Его улыбка,
Молчание, которым
Отвечал Назорей Пилату,
Красноречивее слов были.
 
И на вопрос –
Что ты сделал?
Миру, человечеству
Ответ, Его молчание несло:
Жизнь, сладкой сделал Я.
От смерти отнял
Горечь холодную.
 
Мужчинам
Честь вернул.
Нежность,
Верность
В женские сердца,
Вселил,
Любовь людям подарил.
 
Любовь Божественная,
Любовь человеческая,
Понимания трудные,
Для человечества.
Еще труднее
Распять чувства
Развращенные.
 
В храм человеческий, Дух -
Отца Своего и Вашего Отца,
Вернул.
Любовью Божественной,
Любовью Человеческой,
Во Мне воплощенной,
Землю освятил
 
На веки вечные!
Мое царство
Не от мира сего,
То Мои слуги
Дрались бы,
Чтобы не отдать Меня
В руки евреев.
 
Но пока…
Мое царство не здесь,
Свой взор Назорей
К Небесам вознес, и
К солнцу восходящему,
И к отцу Своему,
Он взор вознес.
 
Пилат следил
За мыслями Его,
Спокойным притворяясь.
Ты значит Царь!
С небрежной милостью,
С огромным любопытством,
Пилат спросил.
 
Иисус судье
- Ты сказал!
И солнце озарило
Чело Божественное.
Небеса Его венчали!
Истину раскрывали небеса!
Толпа неверием страдала.
 
Пилат неверием болел.
В висках его стучало.
Положение его ужасное,
И оно мучило его.
Как противостоять синедриону?
Как осудить невинного?
Синедрион, священники роптали.
 
К чему еще свидетельства?
Шумели члены синедриона –
Своими же устами
Он присужден,
Он произнес измену,
Да будет Он казнен!
Казни, распни Его, Пилат.
 
Спокойно Назорей стоял.
Красота Человека,
Перед судьей, стоящего,
Слишком, поразительна.
От неё впечатление,
Неизгладимое.
Как поступить?
 
Как осудить,
Человека Красивого, и
Присудить насмерть,
Преступление великое.
Страх
Наполнял сердце, бездуховное,
Судьи – правителя.
 
Последствия, его решения,
Судью пугали.
Как противостоять
Первосвященникам, злодеям
И толпе, возбужденной?
Распять Иисуса они требовали.
Пилат искал спасение.
 
Кто пленил Пророка молодого?
Пилат подумал, и вслух сказал:
-Мне говорили Искариот
Привел стражу. И он
К судьям обратился -
Иисуса – Учителя, Искариот
Ловил, то признание его…
 
Хотел бы я, Правитель, знать,
И его сказание, о Человеке,
За которым следовал сын его.
О сыне Пилат слышал:
Сумасбродный, молодой,
Сын ростовщика богатого,
Иуда - ученик двенадцатый.
 
Против него отец,
Употребил авторитет
Родительский
И сын предал учителя.
Приведите Искариота
Младшего,
Судья потребовал.
 
Из города бежал
Молодой Искариот,
Анна Пилату объяснял.
Иуда, в дикое сумасшедшие
Впал, и
Вчера, поздно ночью,
Когда к нам он вбежал,
 
То грехи свои
Громко он оплакивал.
Серебряные монеты,
За услугу нам оказанную,
Бросил, и сбежал.
Пилату странно это все.
Почему, куда бежал?
 
Отсутствие Искариота,
Ему крайне неприятно.
Хотел Пилат узнать,
У Иуды -
Причину измены
Своему Учителю.
Но это невозможно.
 
Куда бросится
От мира лживого?
И только Обвиняемый
Нес Пилату Облегчение,
Сострадая, его положению,
Смысл жизни новой,
Открывая.
 
Впервые Пилат
Себя почувствовал счастливым,
Чувство жалости, в себе он
Ощутил, к человеку беззащитному,
Но, человек он бездуховный, и
С сердцем, с духом не дружил,
Потому от мира правду скрыл.
 
И потому миру не объявил:
Перед судом не Человек,
Перед судом Божество.
Миг озарения у Пилата
Был, он видел,
Божественное сияние Иисуса,
Он Бога видел.
 
Миг сей он утратил,
И не объявил о Боге.
Но след, сей Миг, оставил,
И, путь свой, Пилат ясно видел.
Он твердым тоном объявил
- Я не нахожу вины,
В Человеке этом. Он невиновен.
 
Не виновен!
Каиафа яростно вскричал!
Не виновен! ни какой вины?
Ты с ума сошел Пилат!
Народ Он возмущает.
Знакомство с мытарями
Ведет, уже кричал и Анна,
 
Благочестивым обещает ад.
Раввин Миха продолжал –
Эти слова мною записаны,
В доме для молитв,
Человек этот проповедовал-
Горе вам книжники,
Горе вам фарисеи,
 
Царство небесное затворяете
Человечкам,
Сами не входите,
И хотящим, войти не допускайте.
Книжники и фарисеи,
Горе вам лицемерам,
Домы вдов поедаете,
 
Лицемерно молитесь,
Тем более осуждение
За то примите.
Книжники и фарисеи,
Горе вам лицемерам,
Что обходите море и сушу,
Дабы обратить, хоть, одного,
 
А когда это случится,
Сыном гиены
Его сделаете.
Безумные и слепые!
Что больше –
Золото или храм,
Золото освещающий?
 
Горе вам лицемерам,
Окрашенным гробам
Уподобляетесь,
Которые с наружи
Кажутся красивыми,
А внутри, полные костей
Мертвых, и, всякой нечисти.
 
Змеи порождение ехидны,
Как вы, убежите
От, осуждения гиены!
И от себя добавил Миха –
Кто, всячески, старается
Внушить народу, о кротости и
Миролюбии власти, тот заблуждается.
 
Мало кротости,
У представителей власти и Закона,
Зато много самолюбия
У власти и священников.
В душе Пилат тайно преклонялся,
Перед нравственной
Смелостью Иисуса назорея.
 
В самом храме обличал
Ложь и лицемерие,
Духовное падение.
Там, где более всего,
Торжествовала ложь и лицемерие,
Иисус – проповедник молодой
Учил правде и любви..
 
Пилат решительно - никакой
Вины, у обвиняемого, не нахожу.
Даже Ирод,
К которому вы вчера
Водили, и тот ничего,
Смерти достойного, не нашел …
Ростовщик уродливый вмешался
- Погоди, Пилат почтенный.
 
Ты, выслушай меня!
Пророк этот,
Два дня тому назад,
В храм вошел,
И он меня увидел
На месте обычном,
Я, Захария…меня,
 
Бедного, честного человека
Твердой рукой, Своей,
Схватил меня,
И кнутом веревочным
Стал сечь.
Меня Он высек!
И из храма святого выгнал.
 
Из дома, Своего, Он выгнал.
Он сказал – Мой дом,
Есть дом молитвы,
А вы из него сделали
Вертеп разбойников.
Пилат ты понимаешь!
Он Храм Своим назвал.
 
И Царем Иудейским
Себя Он назвал.
Всей Иудеей хотел
Царствовать.
Распни Его!
Высеки Его!
Распни Его во имя Бога!
 
И высеки Его!
Секи Его, пока, кровь
Пророческая,
Из его жил, не потечет,
Потоками.
Ростовщик Захария хрипел.
Секи Его, как меня Он сек.
 
Сечь,
Одного из сыновей Ливия,
Меня, Он сечь дерзнул!
Лжец от злобы
Задохнулся, захрипел.
Пилат подумал –
Давно ты это заслужил.
 
Воистину, Захария,
Мне ты рассказал,
Про великую заслугу
Человека этого.
Ты давно заслужил,
Быть высеченным.
Под балдахином смех …
 
И теперь, продолжал Пилат,
Когда ты получил
Наказание своё,
Много жертв, несчастных,
В Иерусалиме возрадуется.
Более, чем когда-либо,
Я убежден – Иисус не виновен.
 
Задумался на миг судья.
Как много тех,
Кого сечь и сечь бы надо,
Да нет той руки,
Которая, и меня, правителя,
Секла бы,
За горе и страдание на земле.
 
Нет вины!
Человек – проповедник
Не виновен, и нет причины,
Смертью Его казнить.
Как у нас, так и у вас
Обычай - на Пасху
Освобождать узника одного.
 
Его Я отпускаю.
Вам Его я возвращаю.
Каиафа возмутился –
За такое действие,
Тебя, Пилат,
Народ растерзает.
Не возвращай! Распни его!
 
Невинный человек,
Бедный, Захария,
Публично высечен,
А ты правитель Иудеи
Не находишь нужным
Это прекратить?
Народ ты возмутишь!
 
Ты не друг Цезаря,
Если Назорея отпускаешь.
Варавву надо отпустить.
Таково желание народа.
В минуту ярости
Свершил он преступление.
И ждет своего освобождения.
 
Напрасно ждет!
Пилат воскликнул –
Будет он распят!
Разве не он убил
Фарисея – Габриса? Убил
Человека знатного - ученного?
За убийство будет он распят!
 
Из зависти к пророку
Жизнь его хотите уничтожить.
Молодую, человека красивого,
Жизнь благородную уничтожить,
И подлую жизнь сохранить.
Народ вы подготовили, и он
Желание ваше выражает.
 
Было просветление у судьи.
Он сам к народу обратился.
Я возвращу вам того,
Кого вы назовете.
Ай, ай, причитал Захария,
В Иерусалиме
Нет больше справедливости,
 
Горе! Горе! Детям Авраама,
Под железным каблуком
Рима! Горе нам,
Рабам языческого тирана,
Правителя Пилата.
Уничтожающим взглядом
Назорей пронзил,
 
И превратил Захария,
В кучу навоза бесформенного,
Демона изувеченного.
С белой бородой старик
Вмешался в ход суда.
Отстранил он Захария,
И к Пилату –
 
Верь мне Пилат,
Ты не благоразумен
В этом деле.
Из-за одного Человека
Народ ты обижаешь.
Нам – власти, священникам,
Менее опасен бунтовщик.
 
Разбойник Варавва не опасен.
Опасен этот Проповедник
Учений Новых.
Назорей зашел далеко.
Тайной силой обладает.
Красота тела Назорея,
Сила глаз Его, всех покоряет
 
Физическая чистота и сила
На тебя, Пилат, воздействует,
И ты не желаешь,
Исполнить наш закон.
Из Египта
Много таких приходит.
Они покоряют чернь.
 
В силы сверхъестественные
Верить научают.
Назорей вокруг себя
Всю чернь собрал.
Учеников призвал.
Их Он научает.
Их Он воскрешает.
 
Через отверстие иглы
Пройти верблюду легче,
Чем богатому войти
В Царство Небесное,
Он утверждает и
Он доказывает, ада вечного
Не избежит Великий Цезарь!
 
Берегись Пилат,
Милосердие к лицу,
Но как бы оно
Разума твоего не вытиснило.
Пилат возразил старику -
К смерти приговорить
Мы не имеем право…
 
И поверх толпы он глянул.
Богато одетый юноша
К Пилату шел.
К балдахину подойдя,
Сверток протянул правителю.
Понтий послание жены
Читал.
 
Самой красивой
Женщины Рима,
Гордой и бесстрашной,
К еврейским
Обычаям презрение
Она питала.
Она – жена Правителя, писала.
 
Не делай ничего
Проповеднику тому,
Иустиция просила,
Ибо, ныне, я во сне, много
Пострадала за Него.
Толпа шумела
Синедрион давил.
 
Всё было, лишь времени
На размышления Пилату нет.
Он во времени терялся.
Не отдавал себе отчета.
Что – то на него давило,
Судить, правду ложью обвинить,
Оно не позволяло.
 
Назорея за собой судья увлек.
И к решетке, к народу
С Ним двинулся Пилат.
Се ваш Царь?
Толпе вопрос задал.
Вопли, дикий смех,
Священникам на радость.
 
В воздухе они неслись,
Не зря священники трудились.
Холуи, наученные ими,
Требовали - распять Христа.
Они приблизились к решетке.
На своем стоял Пилат.
К толпе он обращался –
 
При вас допрашивал,
Я Человека этого,
И ни какой вины,
Достойной смерти,
В нем я не нашел.
Вас я спрашиваю –
Как с Ним мне поступить?
 
По обычаю вашему,
По обычаю нашему,
На пасху отпустить,
Одного осужденного,
Ваше желание спрашиваю –
Царя Иудеев, Вашего Учителя,
Я отпускаю!?
 
Гул отрицания
Ответом был.
Нет, этого нам не надо!
Не этого, Варавву, Варавву!
Пилат, толпой обманутый
И раздраженный –
Где Варавва?
 
Глядя на убийцу,
В упор спросил –
Ты убил Габриса?
Да, в ответ услышал,
И я убил бы, еще одного,
Если бы объявился
В городе фарисей - подлец.
 
Пилат священникам –
Слышите, что он говорит.
Убийцу и разбойника,
Вы освободить желаете?
Каифа Пилату!
Добрый человек, правды
Ты не знаешь.
 
Была причина
В деле этом.
Она – любовь и страсть.
Они Варавву возбудили.
Мы, принадлежащие
К Святому Храму,
Варавву научили.
 
Перед Всевышним
Он искупит преступление.
Габрис был знатен и учен,
Но злой язык имел.
Нравственную девушку
Он опозорил.
Варавва её любил.
 
Убийство, сказал Пилат,
Всегда убийство есть.
И Варавва - вор, убийца.
И вновь желание толпы
Спросил –
Варавву или Иисуса,
Называемого Христом?
 
Варавву! Варавву!
Что же вы хотите,
Чтоб сделал я с тем,
Которого, вы называете,
Царем Иудеи?
Распни! Распни его!
Толпа гласила.
 
И нежный голос,
Звонкий женский,
Покрыл
Толпу – Распни Его!
Дрожал Варавва, так знаком
Ему голос этот,
Любимый голос.
 
Его он слушал и
Нет! Нет! Он закричал …
Не могла Иудиф его …
Женщины не жестоки,
Они сердечны.
Распять, смерти требовать,
Женщина не могла.
 
И он толпе кричал -
Смерти пророка этого
Напрасно вы требуете.
Он никого не убивал,
Он вас лечил,
Чудеса творил
Во благо ваше!
 
Где справедливость,
И рассудок ваш?
Я достоин смерти.
Я убийца, вор.
Я окровавленный, виновный,
И нераскаянный.
Смерти я заслуживаю.
 
Над Вараввой толпа
Смеялась.
Смеясь, она ему
Дала свободу.
Анна – на Варавву,
Сумасшедший потерял рассудок,
Коль так безумно говорит.
 
Сумасшедший или нет,
Реплику Пилат
Бросил Анне:
Для свободы - его
Вы выбрали.
Невинного - распять
Я должен.
 
Распни! Распни Его!
К Христу
Из толпы тянули руки.
Царя ли вашего распну …
Кроме Цезаря,
Нет у нас Царя!
Толпа кричала.
 
Вмешался Каиафа.
Пилат!
Добьешься бунта в городе…
И человек из толпы кричал
- По закону нашему
Он должен умереть,
Сыном Божьим себя назвал.
 
Сын Божий!
Утверждение грешное,
Но, Обвиняемый, так не говорил
Или говорил?
Я не уверен в этом.
Первосвященник говорил это,
Но для него ложь, мать родная.
 
Однако, это говорил
Один из народа.
От имени толпы
Объявил он обвинение.
И это без внимания,
Я, правитель, не могу оставить.
У евреев богохульство…
 
Хуже преступления
У евреев богохульство.
Другое дело римляне,
Их боги так смешны,
Со своими преступными
Страстями. Они так человечны.
О родине судья подумал.
 
Всякий храбрый римский
Воин мог смело утверждать –
Сын божий он,
И чувств религиозных
Тем не оскорблять.
Богов на родине Пилата
Не ставили выше человечества.
 
А в этой стране, Иудейской,
Ленивым Нилом орошаемой,
Разве не поклонялись
Осирису – богу,
Воплощенному,
В облик человеческий.
Как Богу ему они поклонялись.
 
Давно известно
Желание народов,
Божество облечь,
Во внешность смертную.
Назорей – философ молодой
Присоединился
К преданиям людским.
 
Обвиняемого к себе
Подозвал Пилат.
Просил Его приблизиться,
Чтоб лучше рассмотреть
Иисуса Назорея.
И голосом молящим –
Откуда Ты?
 
Ответа не было
Был взгляд в ответ,
Разве Ты не знаешь,
Я власть имею
Тебя распять
И власть –
Отпустить могу Тебя?
 
Ты не имел бы право,
И власти надо Мной,
Никакой,
Если не было дано,
Тебе свыше.
Поэтому греха больше
На том…
 
Кто Меня
Предал тебе,
И остановил взор,
Свой, на Каиафе.
Пламенем огня
Божественного
Обожгло Каиафу - священника.
 
Пилат продолжал судить.
Ты Царь?
И знак, особым голосом,
Он Узнику подавал,
Если это так?
То у меня власть
И освобождение возможно.
 
Ты говоришь – я Царь,
Сострадал несчастному
Судье, Иисус.
Я на то родился
И на то пришел в мир,
Чтобы свидетельствовать
Об Истине.
 
Всякий,
Кто от истины,
Слушает гласа Моего.
Знает Бога своего.
Из греческой и римской
Философии Пилат знал –
О преследовании правды.
 
Всегда преследовали тех,
Кто говорил открыто,
Думал о Божественном
И духовном. Такого человека
Безопаснее убить,
Чем говорить правду
О нем и о его Учении.
 
Пилат поднял руки,
Высоко ладонями вперед.
Лучи солнца утреннего
Искрились в его перстнях.
Руки в таз серебряный
С водой он опустил.
Он их омыл.
 
И к толпе он обратился –
Я не виновен в крови
Праведника Сего!
Смотрите Вы!
Толпа завыла, закричала.
Она поняла
И вызов приняла.
 
С облегчением вздохнул Пилат.
Страдания его окончены.
Решение, о казни Назорея,
Принято.
Казнить, распять Его!
И передал Узника
Солдатам Рима.
 
Каиафа радостно –
После народной казни
Все о нем забудут.
И ученики его будут
Презираемы.
Фанатическое Его Учение
Человечество осмеет.
 
Мы – священники проследим,
Чтобы Его рождение,
Его учение,
Его казнь, распятие,
В летопись не записали.
Книжники запишут то,
Что мы прикажем.
 
Двадцать молодцов,
Солдат из Рима
Готовых, к бою,
Назорея окружили.
Для верующих Иисус –
Царь – Спаситель!
Для присутствующих …
 
Чувства развращенные
Пришла толпа утешить.
Блеск, Величие Узника, Его
Значительность, священников
Угнетала.
Бить, и угнетать -
Право силы бездуховной.