САМА СЕБЕ СУДЬЯ

Стояла хмурая, холодная, жестокая зима. Я была морально истощена.
Злоба, боль и обида медленно разрушали последние остатки души. Наконец, она
окончательно рухнула.
Мне не помог бы даже алкоголь. Впрочем, как и не помешал бы. Он мне
уже был просто не нужен.
Готовилась я к этому несколько дней. Несколько дней убивала в себе
жалость, слабодушие и вообще все доброе. Собственно, оно и само умирало в
течение нескольких предыдущих месяцев, а теперь за несколько дней нужно
было окончательно уничтожить его остатки.
И вот я еду в троллейбусе. Туда, куда, помнится, ехала когда-то с
такой радостью. В то место, мимо которого потом проезжала с чувством грусти
и ностальгии. В тот дом, который теперь так ненавидила.
Я ехала к своему бывшему. К Юре Деркачу – именно так и зовут того,
после кого моя жизнь превратилась в сплошной кошмар.
Странно – прошло больше года с момента расставания… Хотя и
расставания не было как такового. Внезапный игнор – и все на этом. А
прощального объятия все-таки хотелось… Так – еще обиднее было.
Потом выводило другое. То, что он делал мне назло. После всего, после
всех выяснений отношений, после диких и, если честно, напрасных слез у меня
осталась к нему всего одна просьба. Не зажиматься при мне с другими. Это
потому, что мы вместе работаем… Но – надо было делать назло. Это так злило!
И хотя потом я перестала замечать и это, что-то от этого все-таки осталось.
Что-то холодное, злое клубилось в душе, требуя выхода. Надо было как-то
разрядиться, чтоб избавиться от этого. Ощущение было, что полностью
изменилась моя натура. Видимо, я стала не такой, какой была раньше.
Изменилась в худшую сторону. Настолько в худшую, что не могла этого
простить.
Долго я мучилась, пыталась бороться… сама не понимая с чем. И наконец
решилась на это.
Когда Юра мог быть дома, понятно: я знала в какую смену когда он
работает. Отец его тоже работает у нас на фабрике, и при том у этого дядьки
рабочий день намного длиннее, чем у сыночка. Так что на отца никак не
нарвусь. Насчет мамы я не была уверена, так как не знала ее рабочего
графика. Еще перед тем, как ехать туда, я все продумывала, что я буду
делать в случае возможных неожиданностей. Так, если дома будет его мама, то
я этого делать не буду. Но то, что я думаю о воспитании ее сыночка, я ей
обязательно выскажу.
Что, если не будет его самого? Подожду. Уйду только в том случае,
если его отец припрется раньше. Если мама придет первой – прекрасно,
пообщаюсь с ней.
Еще одна трудность меня беспокоила. Как попасть к нему в квартиру?
Ведь не пустит же.
На этот случай я решила просто попытаться прорваться. В любом случае,
подниму шум. Может, тогда он впустит меня, чтоб не привлекать внимание
соседей. Правда, если соседи ему пофигу, на это мало надежды. Но прорваться
можно и хитростью. По ходу решу, как лучше.
Я засунула руку в карман, нащупала нож. Все-таки, не такой это нож,
какой я хотела. Успеть бы еще раскрыть. Потом я посмотрела в окно. Пора
выходить.
Но все-таки, до чего же ненастный сегодня день!..

* * *
Я поднималась по лестнице. Руки держала в рукавах, как будто от
холода. На самом деле в правом рукаве был нож. Уже раскрытый. Неудобно, но
все-таки было лучше раскрыть его заранее.
Наверно, полчаса поднималась на его пятый этаж. Медленно. Но так было
нужно, чтоб не сбивалось дыхание. Вроде получилось.
Звонок в дверь. Слежу за дыханием – чтоб не затаилось. Главное дышать
ровно. Трудно – оно так и сбивается.
Послышались шаги. Быстрые. Вряд ли мама. Скорее, все-таки он сам.
Сердце забилось, как ненормальное. Но вот с ним я уже умела ладить и
успокоила его быстро.
Он открыл дверь сразу же. Да, он! Что-то жевал на ходу. Я сразу
протиснулась в квартиру. Он хотел было задержать меня, но я оттолкнула его.
Несильно, но настойчиво. Наверно, для него такая настойчивость была
неожиданной.
- Что ты хочешь? – он был явно недоволен. Это придало решимости.
- Ты сам? – спросила я сухо. Настолько сухо, что мне это даже
несвойственно.
- Как видишь, - ответил он, удаляясь в кухню. Видимо, оставить там то,
что он жевал.
Вот и прекрасно, что сам. Я уже хотела достать нож, но он слишком
быстро вернулся.
- Я слушаю, - сказал он.
- Нечего слушать! – я подошла к нему вплотную.
- Тогда зачем ты пришла? – удивился он, отстраняясь. Но отстраняться
было поздно.
Уж не знаю, каким чудом я сумела вытащить из рукава нож так, что он не
заметил. Но едва он попытался отстраниться, как я вонзила нож ему в бок.
- Вот так, - сказала я, заглядывая ему в глаза. – Еще нужны слова?
В его глазах сперва появилось недоумение, а потом ярость.
- Зачем? – выдохнул он с недоумением. А затем прибавил уже с яростью: -
Дура!
Конечно дура! Я даже и не спорила.
Эти два слова заняли у него всего несколько секунд. За это время я
успела выдернуть нож и отшвырнуть его подальше, в сторону кухни. Не в
ужасе, нет. Из чисто практических соображений. Ведь он мог выхватить мое
оружие и прирезать меня этим же ножиком. Поэтому я бросила его подальше. А
на кухню я Юру просто не пущу. Теперь мне это под силу, так как он ранен.
Я уже собралась, как обычно, что-то съязвить, но в этот момент мой
взгляд упал на его рану.
Одно дело знать, как выглядит кровь, текущая из раны. Другое дело –
видеть такую кровавую рану своими глазами. И совсем-совсем другое – знать,
что эта рана от тебя.
Вообще, даже отбросив нож я себя не слишком обезопасила. Я была вполне
готова к тому, что Юра и руками возьмет мою голову… и тут же разобьет об
стенку. В конце концов, я знала, что жизнь сегодня закончится. Если не
убьет на месте, то посадит. Так или иначе – а всему наступал конец.
Но теперь, когда я увидела кровь… которую сама же и пролила… Теперь не
хотелось конца. Такого – не хотелось.
Не то что бы я пожалела о сделанном. Просто забыла, что прежде, чем
наступит конец, предстоит еще немало неприятностей. Прежде, чем в тюрьму –
будут расследование, суд… Как я об этом не подумала? Ну да, хотелось все
закончить…
Зажимая рану рукой, Юра отправился в комнату. Сейчас, наверно,
попробует перевязать ее.
Зачем-то я пошла следом. Из какого-то инстинктивного страха. Как будто
без меня там произойдет что-то страшное. Но помогать я ему не собиралась,
нет! Ни в коем случае!
Он и вправду достал откуда-то – откуда, я не видела, он успел это
сделать без меня – вату, бинт, еще какие-то штучки из разряда медицинских.
Все это лежало на столе, и он возился рядом. Одной рукой он пытался
размотать бинт. Я присела на кровать и стала просто смотреть.
Он, конечно, был злой. Но рассудка не лишился – понимал, что сейчас
важнее перевязать рану, а не разбираться со мной. И все-таки процесс
самоспасения сопровождался ругательствами.
- Дура! Чего тебя берет?! Какого ты в меня уперлась?! Столько времени
прошло – уже сто раз можно было обо всем забыть, на все забить, найти себе
парня и… быть счастливой!
Во мне опять закипела злость, смешанная с какой-то насмешливостью. Ай,
жаль ножик на кухне! Сейчас вторую рану заработал бы.
- Дурак! – от гневного выпада я все-таки сдержалась, сказала более-менее
спокойно.
- А ты, блядь, умная! И в твоем дурацком нападении скрыт какой-то особый
психологический смысл!..
- Нет, - ответила я. – Я не умная. Я… - я не могла подобрать нужного
слова. К счастью, тут мне Юра сам помог:
- Ты больная!
- Да! – я действительно обрадовалась, что нужное слово нашлось.
- Так лечись!
- Так лечи! – с вызовом ответила я.
- Я?!
- Конечно ты. А кто?
- Твои болячки, сама их и лечи.
- Понимаешь, Юра, - я стала специально растягивать фразу, чтоб звучало
деловитее, - болячки-то мои. Но они уже выливаются в проблемы. А проблемы,
как видишь, твои.
Между тем он никак не мог справиться со своим бинтом. И вдруг
посмотрел на меня со слабой надеждой:
- Помоги мне.


Счасс! – возмущенно прошипела я. Но это нарочно, чтобы вдруг не
согласиться. Он еще не признал свою вину, чтобы прощать его.
Юра сцепил зубы. И… Все-таки ему пришлось отпустить рану. Кровь
потекла ручьем. У меня слегка закружилась голова. Но он сумел
проигнорировать красный ручей и все-таки рану замотал. Все равно, наверно,
не важно, к специалисту еще придется идти.
Вообще я удивлялась: почему он до сих пор не потерял сознание? Я даже
предполагала, что мне для разговора придется приводить его в чувство… а он
держался. Ну хоть тут у него получилось побыть мужчиной.
- Шлюха, - с ненавистью сказал он, вытирая ватой кровавый ручей.
- Я не шлюха. Это ты самец.
Чем его так взбесило это слово, я так никогда и не узнаю. Но он вдруг
схватил какое-то из лекарств – кажется, бутылочку с нафтизином – и швырнул
ее в меня.
Я попыталась увернуться, но он все-таки попал. Прямо над глазом.
Лучше бы он этого не делал. Я вспыхнула, схватила эту бутылочку и
подошла к нему. И когда была достаточно близко, метнула ее ему в лицо.
Он тоже не успел увернуться. Я попала ему прямо в нос. Падая,
бутылочка разбилась об угол стола. Жидкость разлилась. Но это так, мельком
заметила…
А нос своему бывшему любимому я, кажется, разбила, потому что из него
тоже полилась кровь.
Блин!!!!! Опять кровь!!! Слишком много крови! Не хотела я ее столько!

Юру вдруг качнуло. Не удержав равновесия, он повалился на шкаф. Но
сознания все равно не потерял. Тут же стал прямо, взял кусок ваты и начал
вытирать кровь, текущую уже по лицу.
Он молчал. Посмотрел опять на меня – мрачно, очень мрачно. Но в этот
раз что-то меня всерьез испугало. И я сразу поняла что.
Глаза стали… не знаю… какими-то безумными, что ли… Я все прекрасно
поняла. Боль и потеря крови брали свое. Сейчас упадет в обморок.
Но не падал. Ну хоть тут радует! Не в гнусном смысле – действительно
приятно видеть такую стойкость, такое мужество.
Я уже успела отступить после своей атаки. Юра начал что-то искать
взглядом на стоящей рядом со столом тумбочке. Видно, соображал уже не
слишком хорошо – то, что он искал, я увидела быстрее. Чтоб опередить его, я
фактически бросилась ему под ноги.
Он оттолкнул меня ногой, я отлетела, врезавшись головой в кресло,
спасибо, оно хоть мягкое. Но мобилка была уже у меня в руках.
Впрочем, радоваться было рано. Пока я поднималась с пола, он ее
отобрал. Пытался набрать какой-то номер, но не получалось – руки у него
дрожали и, наверно, мутилось в глазах.
- Шлюха! – прохрипел он, отшвырнув телефон, которым не мог
воспользоваться. Тот приземлился на кровать. – Негодная шлюха! Убирайся
отсюда!
Убираться я не собиралась. Чисто из гордости и упрямства. Но разум
подсказывал, что действительно лучше уйти. Если он потеряет сознание,
разговора все равно не выйдет. А присутствовать в этот момент в квартире не
стоило.
В конце концов, отношения и потом можно выяснить… если он захочет их
выяснять. Не захочет. Пока это только мне всегда нужно было. Ну и ладно.
Может, и сам додумается, в чем дело. Может, даже лучше меня это поймет. Со
стороны иногда бывает виднее, а мне и самой тяжело себя понять.
Я молча развернулась и пошла из комнаты.
- Подожди, - вдруг позвал он.
Я остановилась, посмотрела на него.
- Объясни, зачем ты это сделала? – голос у него был такой, будто он чуть
не плачет. Шатаясь, он подошел к столу, взял кусок чистой ваты и опять
зажал свой нос.
- Не знаю, - я ответила честно. – Мне надо было что-то с тобой сделать.
- Почему со мной? Почему не с собой?
- Этот период уже прошел, - терпеливо объясняла я. – А ты во всем
виноват…
- Ну даже если я виноват, - он почти застонал. – Сколько можно мучить и
себя, и других? Столько времени прошло…
- Да при чем тут время? – перебила я. – Дело не во времени, не в любви и
даже не в боли.
- А в чем тогда?
- Времени действительно много прошло. Уже можно было тысячи раз решить
свои проблемы. Но oни так не решались. Я знала, что нужно делать, я старалась все сделать
правильно… но что-то постоянно мешало.
- Я – сказал он полувопросительно-полуутвердительно.
- Да. Ты. Ты мной попользовался и бросил. Сначала я хотела, чтоб ты
ответил за свою вину. Потом и это желание прошло.
Я наблюдала за его лицом; в этот момент у него в глазах появилось
удивление.
- Я просто больше не могу никому поверить. Я не могу никого больше
любить. И я никому больше не могу простить. У меня были парни после тебя, и
всегда история кончалась так же. Бросанием и наплевательством. И я не могу
никого из них простить. Хочу – если б не хотела, то и не мучилась бы. Хочу,
но не могу. И виноват в этом ты, потому что так меня ко всем расположил.
Главный фактор проблемы – ты. Значит и разбираться нужно было с тобой.
Я видела – он опять разозлился. Но молчал. Я отвернулась от него.
Пошла на кухню, забрала свой нож. Надо будет почистить. А потом попыталась
открыть входную дверь.
И тут он, видно, не выдержал – сильно ударил меня кулаком в спину.
Можно было подумать, он хотел таким образом выкинуть меня из квартиры, чтоб
я вылетела сквозь закрытую дверь.
Лицо я успела спасти, но ухо с размаху врезалось в стенку. Мне
показалось, что я оглохла. Но нет, слышала нормально. Вот только ответить я
не успела ничего и никак – в дверь позвонили.
Меня обожгло. Конец мне! Но я тут же успокоилась. Я ж конца и хотела.
- Уходи, - сказал Юра, открывая дверь.
В квартиру ввалилось двое его друзей. Они с удивлением посмотрели на
Юру в крови, потом – с ужасом – на меня.
- Это не я, - нагло соврала я и ушла. За мной захлопнули дверь.

* * *
Несколько дней я ждала своего «конца». Сидела на успокоительном. И все
ждала, когда придет милиция меня арестовывать или нападут откуда-то из-за
угла «мстители». Только внешне волнения не было видно. Я старалась вести
себя, как обычно.
Работу, конечно, не бросала. Юры не было. Как доложили мне мои наивные
информаторы – он на больничном.
Об этом я и сама догадалась. Интересно, знают на работе, что с ним?
Знают, наверно. У нас есть люди, которые всегда все знают. Даже среди
начальства. Эти мысли сильно угнетали.
За две недели ничего не произошло. А потом… Юра вышел на работу. Он со
мной не разговаривал, даже не смотрел в мою сторону. Ну, это понятно.
Неясно было другое.
Неужели он решил так все и оставить? Не стал ни мстить, ни
разбираться? Я не верила.
Меня убедили слухи. По Юре видно было, что не с гриппом он был на
больничном. Повязка на теле, и нос слегка деформированный… Но в цеху
говорили, что подрался с кем-то на улице. Это было доказательство того, что
действительно против меня он ничего не предпринимал и не собирался
предпринимать.
Меня занял другой вопрос. Понял ли он, в чем дело? Очень хотелось в
это верить. Должен же хоть на каком-то этапе жизненной истории быть
счастливый конец.
Вел он себя тихо. Мне тоже стало легче. Разрядка удалась на славу.
Посмотрим теперь, что будет дальше.