Рассказ отца Александра

Мой друг Сашка всегда был странным человеком и его поступки нередко вызывали многочисленные пересуды друзей и знакомых. Последняя Сашкина «выходка» заключалась в том, что он, продал свою «однушку» в областном центре и уехал жить в глухую деревню за много километров от города.
На новом месте жительства Сашка обзавёлся небольшим хозяйством и целыми днями с весны до поздней осени ковырялся у себя в огороде.
Деревенька, представляла собой «дачный посёлок» и в конце сезона в ней не оставалось никого, кроме моего друга, его пса Дика и кота Васьки.
Окна Сашкиного дома выходили на поляну, на которой стояла полуразрушенная церквушка, дополняя и без того унылый осенний пейзаж.
Так прошло два года и в один из слякотных октябрьских дней, Сашка неожиданно позвонил и сообщил, что через час будет у меня, но при этом попросил никому не говорить о его приезде… Удивившись такой просьбе, я стал ждать приезда друга.
Вскоре я услышал шум мотора у подъезда и, выглянув в окно, увидел подъехавший старенький Сашкин «Москвич»!
Открыв входную дверь, я удивился изменениям в облике приятеля. На голове у Сашки просматривалась непонятно откуда взявшаяся седина. А его лицо выражало явное беспокойство.
Пройдя с ним на кухню, я вытащил из «загашника» бутылку марочного коньяка и разлив по рюмке, спросил, что с ним произошло и почему он так встревожен? Сашка, выпив одним глотком содержимое рюмки, глубоко вздохнул и не спеша начал свой рассказ…
- Я не знаю поверишь ли ты мне, да это и не важно! Мне просто необходимо рассказать кому-то, что со мной произошло, и чему я стал невольным свидетелем…
И вот что я услышал тем вечером от своего приятеля.
«День начинался как всегда. Встал рано утром, позавтракал и решил заняться кое-какими делами по хозяйству. Зная, что в деревне никого нет и все дачники уже разъехались, я решил отпустить Дика погулять, не опасаясь, что пес кого-то может облаять и напугать своим грозным видом. За делами я не заметил как начали опускаться сумерки. Принеся в дом охапку дров, я собрался растопить печь, как вдруг услышал громкий лай, доносившийся с улицы. Глянув в окно, я увидел Дика, беспокойно бегающего у калитки и нервно лающего в сторону заброшенной церкви. Сначала я подумал, что кто-то из дачников всё же остался и Дик заметив человека, просто выполнял свой сторожевой долг.
Выйдя на улицу, я решил привязать пса и вдруг… услышал звон колокола!!! Сначала я очень удивился, т.к никакого колокола в старой церкви не было и в помине. Но через несколько секунд раздался ещё один протяжный звон, затем ещё один. И как только я открыл калитку, Дик жалобно скуля и дрожа всем телом, забился в свою будку. Меня охватила тревога, и я поспешил зайти в дом. Закрыв на замок входную дверь, я прильнул к окну и стал вглядываться сквозь полумрак в сторону заброшенной церкви. Неожиданно в тёмных оконных проёмах церкви я увидел мерцающие огоньки. Кот Васька, мирно дремавший на печи, спрыгнул на пол, злобно заурчал и спрятался под кровать… Не в силах пошевелиться от охватившего меня ужаса, я стоял как вкопанный и наблюдал за происходящим.
На пороге церкви показались несколько человеческих фигур, облачённых в траурные одеяния. Они медленно, держа в руках горящие свечи, стали выходить из дверей храма, а следом за ними четверо человек несли деревянный гроб. И вся эта процессия, сопровождаемая звоном колокола и мерцанием свечей, медленно двинулась по пустынной деревенской улице. Когда они поравнялись с моим домом, я услышал протяжный, жалобный вой своего пса. Свет от горящих свечей освещал их бледные, измождённые лица с пустыми чёрными глазницами… Мужчины, женщины, старики и даже дети… Картина была реалистичной и от того пугающей.
Жуткая процессия остановилась около моего дома. "Хорошо, что я успел закрыть калитку" - подумал я в тот момент. Но не тут-то было. Засов сам собой отскочил и калитка медленно, со скрипом отворилась. В проёме калитки я увидел фигуру. Это была женщина в одежде монахини, со свечой, зажатой бледными скрюченными пальцами. От переполнявшего меня ужаса я не мог пошевелить даже пальцем .
Женщина подошла к окну и стала вглядываться сквозь стекло, как будто пытаясь что то разглядеть. И увидела меня, стоящего в оцепенении. После чего повернувшись к толпе, крикнула: «Он здесь! Он здесь!». В этот момент раздался громкий стук в дверь и мне казалось, что весь дом пошёл ходуном, а земля вот-вот уйдёт из под ног. В ужасе я закричал: «Что Вы хотите от меня?», на что женщина в монашеском одеянии сказала: "Батюшка, благослови". И, опустившись на колени, повторила: «Благослови!» и толпа, подхватив её мольбы, тоже стала кричать: "Благослови! Благослови!"
В висках нестерпимо застучало и в полубреду я схватил старую икону Христа Спасителя, висевшую в углу комнаты, распахнул окно и крикнул, выставив перед собой икону: «Благословляю! Благословляю!» После чего, дрожащим голосом, я стал произносить единственную молитву, которую знал: - «Отче Наш, Ижи еси на небесах…" В этот момент раздался оглушительный звук колокола, потом ещё и ещё! А я, как обезумевший, все громче и громче повторял слова молитвы. Потом в глазах всё поплыло, люди, гроб, монахиня…
Я очнулся от жуткого холода. Вокруг была кромешная тьма. Я с трудом поднялся с холодного пола. Включил в комнате свет и увидел распахнутое окно и лежащую на подоконнике икону. Ну, а дальше набрал твой номер. И теперь не знаю как смогу это пережить? Но знаю, что если ни кому не расскажу об этом, то сойду с ума. Можешь считать меня сумасшедшим, но я всё рассказал. Думай, что хочешь!»
Сашка налил очередную рюмку коньяка и, встав из-за стола, направился к входной двери. А я, в состоянии полной растерянности, продолжал сидеть на стуле и не знал, что ему ответить. Сашка, захлопнув за собой входную дверь, вышел из квартиры.
Через два месяца Сашка вновь приехал ко мне и рассказал, что после того страшного происшествия, он стал копаться в исторических архивах и обнаружил записи про старую церковь. В них говорилось, что во время Великой Отечественной войны, последнего священника из этой церкви, отца Михаила, замучили немцы за то, что тот укрывал партизан и не хотел выдавать их местонахождение. Так же была расстреляна немцами, монахиня мать Серафима. Батюшку хоронили всем селом, но его похоронили без отпевания, т.к в округе не нашлось больше ни одного священнослужителя, который бы мог провести обряд должным образом.
И по прошествии нескольких лет, окончив духовную семинарию, мой приятель стал священником - отцом Александром и своими силами, с Божьей помощью, восстанавливает старую заброшенную церковь!