За столиком кафе…

…на одной из старинных узких улочек, заполненных снующим народом, сидел средних лет мужчина. Мимо, не спеша, прошла женщина, и он внезапно развернулся вослед.

Застывший шлейф тонких духов вернул в прошлое, когда Лиз умела ловить бабочек и заваривать зелёный чай. Пила его медленно маленькими глотками, смакуя каждый, пробуя на вкус, смешно закусив нижнюю губу.

Восемь лет. Восемь долгих лет длилось безумие, начавшееся знойным летом среди торчащих вдали холмов и вулканов, бесконечно-яркого солнца, трепетной и одновременно сочной зелени.
Он занимался любимой работой на пленэре, передавая оттенки природных изысков, и… неожиданно влюбился в жену своего друга.

Именно друг пригласил его на остров Родос совместить приятное с полезным.
- И чем ты гостя будешь угощать? – спросил муж перед вылетом в Москву. Ему срочно нужно было отлучиться на несколько дней.
- Жара такая! Я сделаю мусаку, - нахмурив брови на мгновение, Лиз улыбнулась, – и приготовлю чай.
- О-о-о, в качестве последнего не сомневаюсь, - засмеялся он.

Еще девчонкой она заболела родиной Солнца, после восторженных откликов подруги мамы. Взахлеб, путаясь в мыслях и словах, та восхищалась азиатской страною: архитектура-де сногсшибательная, японцы утончённые и трудолюбивые. А чайная церемония?! Это тебе не Запад с его прагматичным «five-o’clock» и спорами: наливать молоко в чай или чай в молоко. Это жизнь, философия, религия, наконец!

С тех пор душа и сердце Лиз пребывали в Японии, а мечты о тонизирующем напитке, его приготовлении превратились в реальность: она не только обучилась, но и разобралась в тонкостях и нюансах чайной церемонии.

Вот и сейчас, угощая именитого художника, соблюдала осторожность и точность в движениях: зелёный плоский чай тщательно и неторопливо превращала деревянной ложечкой в тончайшую пыль, постепенно вливая горячую воду и взбивая метёлочкой. Они тихо переговаривались.
- Для хорошего чая важна вода…
- Ага. Значит, всё дело в качестве воды? – шутливо вопрошал гость и внимательно следил за её движениями.

Напиток получился терпким и непривычным. К чему такая концентрация, поморщился он.
- Помочь гармонии связать то, что внутри, со внешним миром.
- Да ты философ?! – усмехнувшись, взглянул на неё с интересом.
- А для японцев чай и есть философия. Называется церемония тя-но ю, что означает «чай с горячей водой» (тя - чай, ю - горячая вода).

Простой и естественный процесс, мягко обволакивал и кружил голову. Её изящные пальцы с длинными овальными ногтями сводили с ума. С каждой минутой ему всё сложнее было подтрунивать…
- Труднее всего вскипятить воду. Есть и приметы на сей счет... - продолжала она. - Если при закипании жидкость переливается через край, значит, пора менять что-то в жизни.

- А как приготовить вкусный чай? – дурашливо и, млея от счастья, спрашивал он.
- Сложно… Это… это… Как создать удачный брак, - нашлась она.
- А любовь? Можно чувство сравнить с крепостью напитка?
- Крепко заваренный - не значит вкусный! – смутилась она. - Э-э-э… хотела сказать, что повстречать любовь – ещё полдела. А вот удержать её… Насытить… Утолить жажду… Тогда и крылья можно обрести.

Он понимал всё, о чём она говорила, потому что искал любовь. Бежал ей навстречу. А сколько было таких встреч! И каждая из них по-своему хороша. Отдельное увлекательное путешествие в никуда, без обременения и тоски. Весело и непринуждённо встречались, надоевшими и опостылевшими расставались.

N-ый по счету романчик освежал, бодрил и создавал сногсшибательный, необходимый для творчества порыв. Ведь каждая история создавала неповторимый образ, картину маслом или акварелью. Жадный до развлечений он попался на крючок чаепития. Или сгубил нежный запах цветов после дождя - странный для него аромат духов с одноимённым названием "Elizabeth…", нотой «сердца» которых и был зелёный чай? Вот влип! Мысли перемежались с восхищением и умиротворением, но тяжесть и гадливость не отпускали, ведь умная и красивая Лиз - не очередная особа. Она жена его друга!

Искусству чайной церемонии японцы учатся годами в специальных школах.
- А искусству любить? – он с нетерпением ожидал ответа.
- Сложно… - Лиз задумалась… - Не каждому дано. Ты представляешь, сколько сил и времени придется затратить, чтобы выровнять нарастающую и ниспадающую страсть, отрешиться от собственного «я», заменив его на «мы», и, вкушая каждое мгновение, приобщиться к вечности?
- А хорошо ли это, когда забываешь себя, когда мир объёмом с радугу, и в каждом цвете лик любимой?
- Ты говоришь о счастье. О настоящем, неподдельном… Так надо ли нам спорить?

Он замолчал. Молчал и слушал, сравнивая её с зелёным чаем, нежный аромат которого приносит наслаждение. Себя - с горячей водой. Внезапно вылетевшее признание ввело женщину в краску.
- А что ты сделаешь, когда чай есть, а горячая вода отсутствует? – откликнулась она, выдержав паузу.
- Воды навалом (он имел в виду себя), скорее, ценного сорта чая не найти!

Инослова закончились, когда, стоя на крыльце дома, ступенькой выше, и клоунадничая, он наклонился к ней; встречное сияние блестящих глаз, их переливы, заполненные светом и водой, не смогли предотвратить неизбежное: их губы соединились в порыве мягком, страстном и ответном, доведшем до кипения… чувства. Не мог он, вкусивший аромат и вдохнувший запахи сладчайшего изъяна, противиться любви.

- Тебя любят все, кто окружает... – заметил он.
- Они любят не меня, а то, что во мне.
- Да разве можно не любить Любовь?
- Наверное… Меня любят все, кроме собственного мужа, - грустно заметила она. И он ощутил горечь зелёного привкуса на губах.

Их встречи продолжались и в Москве. После каждой из них он умирал, когда садился в трамвай и наблюдал за её опущенными, плывущими к метро плечами. Молил Бога, чтобы с нею чего-нибудь не случилось. Но произошло то, чего никто не ожидал – друг, ее муж, попал в больницу, ему предстояла сложнейшая операция.

Лиз исчезла! Не отвечала на звонки, не появлялась на горизонте. Именно тогда пришло понимание хрупкости бытия. Не хотелось думать, что та, которую он любит больше жизни, никогда не засмеётся, не взбодрит, не обнимет за плечи.

Худшие опасения оправдались, когда ему удалось-таки связаться с ней по телефону. Она счастлива в семье?! Она смогла забыть его! Любовь, неоперившимся желторотым птенцом, рухнула вниз…
- Ты обрела то, что искала?
- ...
- Крылья… Так научилась ты летать?
- Нет. Но я нашла усладу в обыденности, в маленьких радостях… Да и в желаниях скромнее нужно быть.

Нужно быть скромнее?! Ему захотелось грубо накричать на неё, броситься к ней, встряхнуть несносную женщину. Невыносимо! Скажите, пожалуйста, у неё маленькие радости! Радости у неё?! Но без него. Ему нет места в её мире. Он вычеркнут! Забыт! И что ему осталось? Холод, опустошивший сердце и честолюбие, переполнившее чашу терпения. Сводящий с ума аромат легкого шёлкового платка, оставленного ею впопыхах, да неутолённая жажда тя-но ю.

© Ольга Савва