Жизнь. Часть13. Божественное знамение.

Человек! Это великое чудо, созданное Отцом – Богом и Матерью – Природой. Два и более человека есть мы. «Мы должны всеми силами стремиться к истреблению во всех вещах излишеств, огнём и мечом изгонять из тела болезни, из души невежество, из живота обжорство, из городов призывы к бунту, из семьи раздоры» - так проповедовал Пифагор.

Нужно подчеркнуть, что нет большего преступления, чем создание анархии и хаоса. Анархия и хаос в теле человека, анархия и хаос в его душе, и анархия и хаос в мыслях человека уничтожают дух человека, то есть его сущность, и его природу.

Анархия и хаос в душе человека порождает борьбу добра и зла. Борьба добра и зла – это борьба этического начала в природе человека с его животным инстинктом.

Животный инстинкт это тоже чувства, и они определяют животную душу человека. Поэтому можно сказать, что у человека, у которого духовная душа борется с животной душой, есть человек несовершенный. Но не потому, что идет борьба, а потому, что возникла необходимость в этой борьбе.

У совершенного человека животная душа подчинена духовной душе. Совершенный человек сам живет красиво и не мешает красиво жить другим, тем более он не живет за счет эксплуатации других, себе подобных человечков, или за счет уничтожения красоты окружающего мира.
Сократ имел знамение умножать красоту окружающего мира.

Сократ. «Может в таком случае показаться странным, что я подаю эти советы частным образом, обходя всех и во все, вмешиваясь, а выступать всенародно в вашем собрании и давать советы городу не решаюсь.

Причина этому та самая, о которой вы часто и повсюду от меня слышали, а именно что мне бывает какое-то чудесное божественное знамение; ведь над этим и Мелет, посмеялся в своей жалобе, началось у меня это с детства: вдруг - какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю, намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет, вот этот-то голос и не допускает меня заниматься государственными делами, и кажется, прекрасно делает, что не допускает.

Будьте уверены, о мужи афиняне, что если бы я попробовал заниматься государственными делами, то уже давно бы погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам.

И вы на меня не сердитесь, если я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве, нет, кто, в самом деле, ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.

Доказательства этого я вам представлю самые веские, не рассуждения, а то, что вы цените дороже, - дела. Итак, выслушайте, что со мною случилось, и тогда вы увидите, что я и под страхом смерти никого не могу послушаться вопреки справедливости, а, не слушаясь, могу от этого погибнуть, то, что я намерен вам рассказать, досадно и скучно слушать, зато это истинная, правда.

Никогда, афиняне, не занимал я в городе никакой другой должности, но в Совете я был. И пришла нашей филе Антиохи-де очередь заседать в то время, когда вы желали судить огулом десятерых стратегов, которые не подобрали пострадавших в морском сражении, - судить незаконно, как вы сами признали это впоследствии, тогда я, единственный из пританов, восстал против нарушения закона, и в то время, когда ораторы готовы были обвинить меня и посадить в тюрьму и вы сами этого требовали и кричали, - в то время я думал, что мне скорее следует, несмотря на опасность, стоять на стороне закона и справедливости, нежели из страха перед тюрьмою или смертью быть заодно с вами, желающими несправедливого.

Это еще было тогда, когда город управлялся народом, а когда наступила олигархия, то и Тридцать в свою очередь призвали меня и еще четверых граждан в круглую палату и велели нам привезти из Саламина саламинца леонта, чтобы казнить его.

Многое в этом роде приказывали они делать и многим другим, желая отыскать как можно больше виновных, только и на этот раз опять я доказал не словами, а делом, что для меня смерть, если не грубо так выразиться, - самое пустое дело, а вот воздерживаться от всего беззаконного и безбожного - это для меня самое важное.

Таким образом, как ни могущественно было это правительство, а меня оно не испугало настолько, чтобы заставить сделать что-нибудь несправедливое, но, когда вышли мы из Круглой палаты, четверо из нас отправились в Саламин и привезли леонта, а я отправился домой. И по всей вероятности, мне пришлось бы за это умереть, если бы правительство не распалось в самом скором времени, и всему этому у вас найдется много свидетелей.

Кажется ли вам после этого, что я мог бы прожить столько лет, если бы занимался общественными делами, занимался бы притом достойно порядочного человека, спешил бы на помощь к правым и считал бы это самым важным, как оно и следует?

Никоим образом, о мужи афиняне! И никому другому это не возможно. А я всю жизнь оставался таким, как в общественных делах, насколько в них участвовал, так и в частных, никогда и ни с кем не соглашаясь вопреки справедливости, ни с теми, которых клеветники мои называют моими учениками, ни еще с кем-нибудь.

Да я не был никогда ничьим учителем, а если кто, молодой или старый, желал меня слушать и видеть, как я делаю свое дело, то я никому никогда не препятствовал, и не то чтобы я, получая деньги, вел беседы, а не получая, не вел, но одинаково как богатому, так и бедному позволяю я меня спрашивать, а если кто хочет, то и отвечать мне и слушать то, что я говорю.

И за то, хороши ли эти люди или дурны, я по справедливости не могу отвечать, потому что никого из них никогда никакой науке я не учил и не обещал научить.

Если же кто-нибудь утверждает, что он частным образом научился от меня чему-нибудь или слышал от меня что-нибудь, чего бы ни слыхали и все прочие, тот, будьте уверены, говорит неправду, но отчего же некоторые любят подолгу бывать со мною?

Слышали вы это, о мужи афиняне; сам я вам сказал всю правду: потому что они любят слушать, как я пытаю тех, которые считают себя мудрыми, не будучи таковыми. Это ведь не лишено удовольствия,

А делать это, говорю я, поручено мне богом и через прорицания, и в сновидениях, вообще всякими способами, какими когда-либо еще обнаруживалось божественное определение и поручалось человеку делать что-нибудь.

Это не только верно, афиняне, но и легко доказуемо, в самом деле, если одних юношей я развращаю, а других уже развратил, то ведь те из них, которые уже состарились и узнали, что когда-то, во время их молодости, я советовал им что-то дурное, должны были бы теперь прийти мстить мне и обвинять меня…».

Люблю перечитывать Сократа.
Божественное знамение – причина. Следствие - наша жизнь. Если я слышу голос своего бога, то я живу по человеческой морали, творю добро, совершенствую себя, храню культуру предков.

Когда я не слышу голоса своего бога, то я тот, которого страшит смерть. И я тот, который всю энергию жизни направляет на получение удовольствия, в сей миг, на завтра, на всю жизнь. Но это невозможно. Быть удовлетворенным, значит оказаться в мире покоя. Покой – это смерть.

Голос моего бога говорит, что человек изначала совершенен и подобен Богу. Человек утратил своё величие, так как отрицал и отрицает мудрость бога своего, и отрицает мудрость предков, их интуицию. Несовершенный человек жизнь устраивает только по законам человеческим, и отрицает Законы Вселенной. Путь человека несовершенного – горе и страдание.