Диалог. Через века. Омар Хайям - Валерьян. 1.

На земле и в небесах жизнь, любовь и грусть…
«Сокровенною тайной с тобой поделюсь,
В двух словах изолью свою нежность и грусть.
Я в прахе с любовью к тебе растворюсь,
Из земли я с любовью к тебе поднимусь».

О! Омар, как не любить тебя, когда ты и я - мы.
«Цель творца и вершина творения - мы.
Мудрость, разум, источник прозрения - мы.
Этот круг мироздания перстню подобен –
В нем граненый алмаз, без сомнения, мы».

Десять веков между жизнью твоей и моей -
«Много лет размышлял ты над жизнью земной,
Всё было понятно тебе под луной»,
Но главная, правда, она не открыта тобой,
Мне известна та, правда – жил ты «слепой».

Жил ты слепой, и я не прозрел, слепее тебя,
На звезды гляжу, гадаю, увижу, иль нет, я тебя.
Мне легче тебя осуждать, ты жил никого не любя,
Мир таинственный ты познавал, и вино пригубя,
О любви безответной страдал. Пери любила тебя.

И отец, любящим сердцем, твою видел судьбу -
Службой науке ты изменишь людскую судьбу,
А ты - «В колыбели - младенец, покойник - в гробу:
Вот и все, что известно про нашу судьбу».
Ты, Омар, неправ, умолчав про Зухру - судьбу.

В юности пылинкой ты был ослеплен,
Пылинкой - Зухрой яснолицей на веки пленен,
Твой разум красотой волос и ресниц поражен,
Ты жил осторожно, ею и миром, ты брошен,
И мир людской без любви стал тебе не красен.

В этом лучшем из лучших миров, ты один
В подмастерьях у жизни ходил до седин,
В разряд мастеров ты один не зачислен,
Но с детства в тайны наук был посвящен,
О, если б коварный взгляд, тот, не брошен!

Науке ты сердцем с любовью служил,
Много тайн вселенских открыл,
Жизнь земную ты людям облегчил,
На небеса пытался взойти, башню строил.
О, если б с Пери! Ты вино пригубил.

Науку как дитя ты любил,
Ей в жертву свою жизнь приносил,
Ты людское добро и зло людское познал,
О справедливости мечтал, к нему призывал.
Пери любила тебя. О! Зухру если бы ты не увидал.

Жизнь небес и людей жизнь земную смело ты прорицал,
Пери любил, о Зухре самаркандской вечно страдал,
Жизни любимой своей, не прорицал, не видал,
Любимая шла без охраны, её ты не ждал,
И злой враг любимую Пери украл.

Ты не искал, роптал на превратность судьбы.
«Были б добрые в силе, а злые слабы -
Мы б от тяжких раздумий не хмурили лбы!
Если б в мире законом была справедливость -
Не роптали бы мы на превратность судьбы».

Как мог на превратность судьбы ты роптать?
Когда мог ты затмение луны предсказать.
Твой отец о судьбе не роптал,
Геройски в жертву свою жизнь он отдал,
И учитель твой, не боялся смерти, учил.

Ох, Омар! Зухра предавала тебя, ты молчал,
Она убийство готовила, ты не восстал,
Дух свободолюбивый взаперти ты держал,
Интуицию, логику ты утверждал,
И с Богом спорил, сам себе возражал,

Ты боялся в число блюдолизов попасть,
И восклицал – « Лучше кости глодать…»
И спешил господам имеющим власть,
Их жизнь и судьбу прорицать,
И не спешил жизнь Пери, любимой, спасать.

Страдая, к людям ты вопрошал – откуда, куда?
«Ты с душою расстанешься скоро, поверь.
Ждет за темной завесою тайная дверь.
Пей вино! Ибо ты - неизвестно откуда.
Веселись! Неизвестно - куда же теперь?»

«Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей - будь счастлив теперь!»
О, если б кто – то сказал - мгновенное счастье? не верь.

Древо жизни ты бы не тряс, знал бы свой плод -
«Трясу надежды ветвь, но где желанный плод?
Как смертный нить судьбы в кромешной тьме найдет.
Тесна мне бытия печальная темница, -
О, если б дверь найти, что к вечности ведет».

Пери искать ты не стал, для тревог ты не рожден -
«Вот снова день исчез, как ветра легкий стон.
Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
Но я, покуда жив, тревожиться не стану
О дне, что отошел, и дне, что не рожден».

Зачем тревожиться, когда вино и дым –
«Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?»

И все твои вопросы от вина, и твой сказ -
«Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас».

Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Ты обещал, что впредь не будешь пить вина!
Но нынче, вновь, читаю твою оду для вина -
«Но нынче, господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?»

И вот уже устами твоими, не ты, грешит вино -
«Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот стар, иль молод:
Коль суждено уйти - не все ли нам равно?»

Не равно. Протестовал твой разум, ты стал трезвей,
И ты спросил у чаши, прильнув устами к ней:
"Куда ведет меня чреда ночей и дней?"
Не отрывая уст, услышал ты:- пей,
"Ах, больше в этот мир ты не вернешься. Пей!"

Ты не пил, душа твоя скорбела -
«Смотри: беременна душою плоть бокала,
Как если б лилия чревата розой стала,
Нет, это пригоршня текучего огня
В утробе ясного, как горный ключ, кристалла».

Любви, семьи твоя душа желала и голова -
«Влюбленный на ногах пусть держится едва,
Пусть у него гудит от хмеля голова.
Лишь трезвый человек заботами снедаем,
А пьяному ведь все на свете трын-трава».

При жизни говорили: "Поменьше пей вина!
В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?"
Не совершенным, безвольным был, и писал об этом –
«Лицо возлюбленной моей повинно в этом:
Я не могу не пить, когда со мной она».

И оправдание твоё готово. Оно тебе и всем –
«Запрет вина - закон, считающийся с тем,
Кем пьется, когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить - признак мудрости, а не порок совсем».

Совсем недавно говорил другое. Ты обличал
Того, кто пьет. Омар, ты другого обличал,
Ты смерть его видал, об этом ты сказал,
Ты не страшился, когда он меч достал,
Кто пьёт, тот умрет – ты прорицал.

Омар, как ты, я всем кричу, вставай –
«Всем сердечным движениям волю давай,
Сад желаний возделывать не уставай,
Звездной ночью блаженствуй на шелковой травке:
На закате - ложись, на рассвете – вставай».

Тебя я читаю, сил несметных приток -
«Если есть у тебя для житья закуток -
В наше подлое время - и хлеба кусок,
Если ты никому не слуга, не хозяин -
Счастлив ты и воистину духом высок».

Ты поистине духом высок, когда б ни калым –
Твой закон: быть веселым и вечно хмельным,
Ни святошей не быть, ни безбожником злым.
Ты спросил у судьбы о размере калыма.
"Твое сердце, - сказала, - достойный калым!"

Любви не дала, калым, твоё сердце – предел
«Неужели таков наш ничтожный удел:
Быть рабами своих вожделеющих тел?
Ведь еще ни один из живущих на свете
Вожделений своих утолить не сумел!»

Омар! О, если б судьба, Пери сердце отдай -
«Оттого, что неправеден мир, не страдай,
Не тверди нам о смерти и сам не рыдай,
Наливай в пиалу эту алую влагу,
Белогрудой красавице сердце отдай».

Быть может итак, но верь, дорогой -
«Если мудрость начертана в сердце строкой,
Значит, будет в нем ясность, любовь и покой.
Надо либо творцу неустанно молиться,
Либо чашу поднять беззаботной рукой».