Юлия Козлюк: "Я рыдала, отказывалась есть, швыряла тарелки. Зачем жить?"

Первая вице-мисс Украина-2009 среди девушек на инвалидных колясках, недавно получившая предложение руки и сердца, считает, что все выпавшие на ее долю злоключения стоило пережить, чтобы встретить любимого человека

Со своим первым мужем киевлянка Юлия Козлюк познакомилась во львовской... тюрьме. Вместе с мамой навещала брата Виталия, который отбывал срок. В гостинице, которая находится на территории тюрьмы, жили заключенные и приехавшие к ним родственники. Девушка старалась из номера даже не высовывать нос. Ведь в общий холл изредка выходили уголовники.

— Они выглядели устрашающе и смотрели неоднозначно, — вспоминает Юля. — Но тут Виталий попросил меня посидеть с его друзьями-сокамерниками в холле, поддержать компанию. «Юль, они нормальные ребята, побудешь несколько минут и уйдешь», — сказал он. На прощание парни попросили у меня номер мобильного телефона. Я дала. Ведь отказать было неудобно.

— Один из заключенных, Олег, начал регулярно мне звонить, — продолжает Юля. — Вскоре я почувствовала, что влюбилась по уши. Мама колебалась. С одной стороны, за ее дочкой ухаживал «преступный элемент». С другой — ведь ее сын сидел в той же тюрьме. «Не знаю, нужен ли тебе этот Олег, — вздыхала мама. — Но если бы у моего сына появилась хорошая девушка, я была бы рада. Мало ли что в жизни бывает. Человек оступился. Но он может исправиться».

Олег как-то очень быстро сделал мне предложение. Мама, не ожидавшая такого поворота событий, приняла это в штыки. Подруги тоже были в шоке: «Что ты делаешь? Одумайся!» Но, переругавшись со всеми и сшив подвенечное платье, я помчалась выходить замуж в тюрьму.

Уже в первые дни семейной жизни там же, в тюремной гостинице, супруг начал на меня покрикивать. Временами становился раздражительным, замкнутым. «Что происходит?» — переживала я. Это уже потом научилась распознавать периоды ломки у наркоманов, понимать, что они становятся нервозными, злобными, не контролируют перепады настроения, когда не могут вовремя принять дозу. Но тогда я даже была не в курсе, что мой муж наркоман. Он сказал, что получил срок за хулиганство, хотя на самом деле сидел за распространение наркотиков.

— Когда впервые столкнулись с агрессией мужа, не возникла мысль: «Почему я здесь? Надо отсюда бежать»?

— Возникла. Но я ничего менять не стала. Я, как и моя мама, очень милосердна. Поэтому повторяла: «Его мне послал сам Господь. Дам ему шанс. Изменю его. Помогу стать другим человеком. Это моя жертва, мой крест. Если не я его спасу, то кто же?»

По настоянию мужа бросила престижную работу в Киеве и переехала жить к его родителям во Львов. Сидела там без работы, помогала сестре Олега нянчить ребенка. Наконец у мужа закончился срок. Но когда мы со свекром отправились забирать Олега из тюрьмы, любимый сел не в нашу машину, а в автомобиль друга, своего бывшего сокамерника, который тоже приехал за ним.

«Как? Я столько тебя ждала, а ты поедешь не со мной, а с другом?» — возмутилась я. Олег ответил: «Нет, конечно, садись в машину с нами». А через двадцать минут друг не справился с управлением, и мы попали в аварию.

Когда очнулась, стояла гробовая тишина. Я лежала на сиденье. Попыталась подняться, прикоснулась к ногам и... не почувствовала их. Начала звать Олега. Через секунду услышала его стон. Водитель не отзывался. Он был мертв.

Оказалось, что у Олега сломано бедро и разорван кишечник, у меня — перелом позвоночника. Операция, которую мне делали во львовской больнице, длилась восемь часов. Когда она закончилась, я попросила хирурга: «Скажите правду». «Вы не будете ходить никогда, — ответил он. — Только два шанса из ста, что встанете на ноги». Помню, чуть не закричала: «Неправда! Я буду ходить! Мама заберет меня в Киев, там вылечат». Но когда и в столичном институте нейрохирургии подтвердили, что вряд ли я когда-нибудь поднимусь, меня «накрыло». Я рыдала, отказывалась есть, швыряла тарелки, никого не хотела к себе подпускать. Не желала видеть и мужа, сбрасывала его звонки. Зачем муж? Зачем жить?

Не отвечала Олегу по телефону и моя мама, считавшая его виновником всех бед. Но супруг не сдавался. Поняв, что ни с врачами, ни со мной, ни с мамой договориться не удастся, он вместе с мужем сестры приехал в киевскую больницу, завернул меня, как куклу, в одеяло, и... увез к себе на родину. Когда мама и врачи спохватились, я лежала уже во Львове, в реабилитационном центре.

Олег от меня не отходил. Правда, постоянно куда-то убегал. Когда возвращался, был неестественно веселым. Я поняла, что он продолжает принимать наркотики. Видела: его терзает чувство вины. И чем сильнее оно было, тем чаще Олегу хотелось уколоться. Это был замкнутый круг.

Стало ясно: Олег не опора, если даже в такой момент, когда я в беде, не отказывается от наркотиков. Мы не сможем помочь друг другу. Ему нужно бороться с наркотической зависимостью, а мне — со своей болезнью. Муж отрицал очевидное, кричал, один раз даже ударил меня по больной ноге. Я тут же позвонила домой и попросила маму забрать меня в Киев. «Ты что, дура, — сжигать мосты? — воскликнул Олег. — Кому ты будешь нужна в таком состоянии?» Но я уже приняла решение...

Вернувшись в Киев, поменяла номера всех телефонов. Однако муж звонил моей бабушке, просил устроить нашу встречу. Родители Олега, кстати, очень хорошие люди, тоже звонили, плакали: «Как там Юлечка?» Но я сказала себе: к прошлому возврата нет. И все же, когда через несколько лет Олег переехал из Львова в столицу и стал искать со мной встречи, мы увиделись.

Это был уже совсем другой человек. Он бросил наркотики, пришел к Богу. В Киеве работал в центре по оказанию помощи лицам с наркотической зависимостью, вел общественную работу. На первую встречу он пришел такой светлый, тихий. С Библией. Говорил правильные вещи, рассуждал вроде бы здраво. А я смотрела на него и думала: «Боже мой, какие же мы разные люди! Просто тогда, в 20 лет, мы не могли этого понять».

Мы общались, но уже как друзья. Как-то Олег сообщил, что женится, попросил развод. Я ответила: «Развод оформила еще несколько лет назад». Обиды никакой не было, лишь подумала: хорошо, что мы опять не стали жить вместе, не сделали эту ошибку.

Была рада, что с Олегом все хорошо, что мой бывший муж не наркоман. Значит, Бог так устроил, чтобы он через эту трагедию, случившуюся с нами, отошел от наркотиков. Получается, все это нужно было пережить, чтобы наши судьбы изменились.

— Но ваша — не в лучшую сторону.

— Я тоже поначалу так думала. Закончив университет «Украина», факультет социальных работников, стала участвовать в общественной работе, пытаясь помочь людям с ограниченными физическими возможностями. На одном из мероприятий меня и заприметил Вадим. Тогда я еще не знала, что этот человек — главный подарок моей нелегкой судьбы.

Вадик, юрист по образованию, был одним из учредителей и главой наблюдательного совета благотворительного фонда развития компьютерных и информационных технологий для инвалидов «АИК». Задача фонда — использовать интернет для социальной реабилитации инвалидов. Раньше его возглавлял Женя Монукало (о талантливом создателе первой в Украине ассоциации инвалидов-компьютерщиков Евгении Монукало «ФАКТЫ» писали не раз. Семь лет назад Женя скончался в возрасте 26 лет. — Авт.). После его смерти Вадик предложил возглавить фонд мне. И пошло-поехало. Работа, общественная деятельность, поездки... Однажды во время социального тура, в Париже, на Эйфелевой башне, Вадик сказал: «Мне хотелось бы, чтобы мы были больше, чем друзья».

Я... испугалась. Боялась влюбиться, боялась обжечься, поэтому сразу не дала ответ. Прежде чем решила, что нам нужно встречаться, прошел год. И только когда почувствовала, что мы с Вадиком — родные души, перестала сопротивляться чувствам.





*"Боялась обжечься еще раз, поэтому только через год перестала сопротивляться чувствам", — признается женщина (фото Зореслава Нагоргного, специально для «ФАКТОВ»)


Мы буквально вырвали друг друга у депрессии и отчаяния. Ведь как бы мы днем ни улыбались, ночью временами накатывала тоска. У Вадика умерла мама. Он очень страдал. А тут я... Мы вдохнули друг в друга жизнь. Поселились вместе в социальной однокомнатной квартире, которую мне выделила Киевская горадминистрация.

Вадик такой замечательный! Очень хорошо воспитан. Закончил столичный университет имени Шевченко с красным дипломом. Высококлассный, востребованный юрист. У Вадика проблемы с суставами. Он ходит, но иногда ему тяжело двигаться, даже трудно наклониться, чтобы носки надеть. Но мы друг друга дополняем. Что не может он, могу я. Иногда думаю: «Все выпавшие на мою долю испытания стоило пережить, чтобы встретить такого мужчину».

Я была счастлива. Я любила. Продолжала участвовать в конкурсах красоты (в 2009 году Юля стала первой вице-мисс Украина среди девушек на инвалидных колясках. — Авт.), снималась в клипах и показах мод, в телепрограммах.

Мне нравится, как я сейчас живу. До аварии я еще не осознавала себя как личность. Не знала, чему себя посвятить. После всех бед будто проснулась. Я постоянно занята. Интервью, общественная работа. Недавно выиграла грант в посольстве США и веду социальный проект: вместе с другими ребятами провожу в госучреждениях тренинги, которые учат толерантному отношению к людям с ограниченными возможностями.

— Вадим собирается предложить вам руку и сердце? Сейчас модно признаваться в любви на Евромайдане. Может, сделает это в преддверии Нового года?

— Действительно, новогоднюю ночь мы собираемся встретить с любимым на Майдане, но предложение он сделал раньше, на Канарских островах. Нанял моторную лодку, к которой был прикреплен парашют. А к парашюту прицепили нас двоих. Вот там, в воздухе, когда лодка мчалась по океану, а парашют летел над волной, Вадик и сказал: «Юлька, я тебя люблю! Ты станешь моей женой?» Мы были в купальниках и плавках. И кольцо с бриллиантом Вадик каким-то хитромудрым способом привязал к плавкам, чтобы вручить его в воздухе. Правда, потом, в вышине, передумал его доставать, побоялся уронить. Но как только мы приземлились, любимый тут же меня «окольцевал». (Смеется.) У меня в 30 лет это будет второй брак. У Вадима в 39 лет — первый. Свадьба весной.


/Интернет/