Дочки-матери. На конкурс: "Рідна мати моя"

Я стояла посреди маминой кухни и тщетно пыталась найти ножи. Как же так получилось, что прожив в этой квартире столько лет, я не могла найти такой простой элемент кухонной утвари? Ведь я столько раз сама здесь убиралась и расставляла все по местам! А теперь не соображу, где же эти ножи… А ведь живу я совсем недалеко от мамы, всего в каких-то 10 минут на семейном авто… Как же вышло, что все такое чужое стало в мамином доме? С чего же все началось?

Я, как четки, перебираю в памяти историю моих с мамой отношений, пытаясь найти причину отчуждения. Ведь все у нас было хорошо, отношения были гармоничными, большую часть моего сознательного с мамой общения между нами царило полное взаимопонимание.

Мои первые воспоминания о маме уносят меня к четырехлетнему возрасту. После смерти папы мы переехали жить к бабушке (маминой маме). У бабушки постоянно в доме был разгром. Бабушка содержала огромное хозяйство, и времени на порядок в доме не хватало. У бабушки мне не было комфортно и часто хотелось есть. На приготовление еды у бабушки тоже часто не біло времени, или же мне просто не нравилось то, что было приготовлено. Помню, как просила у мамы поиграть со мной вечером по ее возвращению домой после работы. Иногда она соглашалась, но по большей части отказывала.

Потом мы с мамой переехали в новый дом, который нам помогли построить все наши родственники. В доме этом я чаще помню себя одну, чем с мамой. Мама неделями была в поездках, так как работала проводником и ездила за границу. Привозила мне очень качественную одежду, сладости. Ничего подобного в те советские времена мои сверстники даже не видели, не то, чтобы одевали на себя или кушали. Это была очень удобная современная обувь, красивейшие платья и костюмы, необычные конфеты и напитки, даже сгущенка была необычной (очень жидкой, ее можно было пить). А колбаса из-за границы была и вовсе шедевральной. О салями тогда даже никто ничего не слышал!

Но это все было, когда мама приезжала домой в перерывах между поездками, а больше мне помнится дом пустым и немного страшным. Я должна была готовиться к урокам по фортепиано, разучивая заданные преподавателем куски пьес. Но музицировать в пустом доме было страшно, и часто именно страх, а не лень мешали мне должным образом подготовить заданное.

А еще помню предновогодний вечер, когда мама вернулась из поездки за несколько часов до нового года, забрала меня от бабушки, мы приехали в холодный дом, растопили котел… В доме почему-то не было света и мы бросали переноску из соседнего дома, чтобы была возможность зажечь хотя бы пару лампочек. А еще мы за те пару часов до праздника успели нарядить елку и все таки успеть встретить новый год достойно и вместе.

О том периоде я уже не помню, а мама помнит, как я провожала ее до колодца в очередную поездку, как попрощавшись, разворачивалась и по дороге обратно к дому плакала. Из-за этого мама просила не провожать ее, но я все равно шла и все равно каждій раз расстраивалась...

А еще очень хорошо помню, как будучи отличницей, случайно не подготовилась к уроку английского языка и схлопотала за это двойку. В тот день мама почему-то пришла в школу, и моя одноклассница-"доброжелательница" сразу же выпалила маме информацию о только что полученной мной двойке. Мама поразила и восхитила меня своей реакцией на это:
- Двойка? Ой, ну слава Богу! А то одни пятерки! Даже скучно как-то!

Потом вспышкой проносятся в моей памяти письма, которые начали приходить от дяди Эдика, который однажды приезжал поздравить маму с днем рождения. Помню, как меня разбирало любопытство о том, что в этих письмах. Я терялась в догадках: он признается маме в любви? он предлагает ей забрать нас к себе в Харьков из Хмельницкой области? он хочет стать моим новым папой?

Вскоре все мои радужные предположения подтвердились. Я помню ту первую ночь в отдельной комнате. Я впервые спала не в постели с мамой. Мама спала с дядей Эдиком. Я радовалась новому папе, но было жутко страшно одной в своей комнате. Не помог даже включенный свет. От него тени комаров проецировались на выбеленные стены и казались угрожающе огромными. Я громко рыдала. Я плакала долго, пока мама не услышала мой рев и не пришла ко мне. Дядя Эдик перелег спать в другую комнату, а я пошла спать к маме.

В Харькове я привыкла спать одна в своей комнате. Начало харьковского периода в моей жизни мне помниться шумными компаниями друзей семьи, пирующих у нас на кухне, моими первыми серьезніми и продолжительніми отношениями с мальчиком из соседнего подъезда и постоянным желанием согреться зимой, т.к. в квартире было достаточно холодно. Только моя небольшая комната прогревалась хорошо, но при условии, что дверь в нее плотно закрывалась. Иначе тепло быстро крали и растворяли в себе остальные комнаты. А еще долго и проблематично было согреть ванную. Вода в военном городке, где служил и жил дядя Эдик, до сих пор привозная и обогревается она с помощью электрических водонагревателей. Поэтому частыми ванными не доводилось себя баловать.

Военный городок находился в 5 км от города и до школы нас доставлял школьный автобус, который был исправен не всегда. Посему я помню, как часами висла на остановке в попытке добраться домой, мерзла зимой до окоченения в ногах и спекалась летом, когда солнце пекло нещадно. О том, чтобы задержаться в городе после школы, заняться чем-то интересным с одноклассниками не могло быть и речи. Я торопилась либо на школьный , либо на рейсовый автобусы.

В институте вопрос добираний был решен моим переездом в общежитие. Но на выходные я неизменно торопилась домой. И даже не столько домой, а сколько к маме. Мы подолгу сидели кухне, и я рассказывала ей о всех новостях за учебную неделю: о своих успехах в институте, о новых показах в модельном агентстве, о любовных приключениях. Эти разговоры походили на болтовню подружек. Это были хорошо настроенные друг на друга волны. И даже после окончания института, когда я начала работать и переехала жить к будущему мужу, я неизменно на выходные спешила к маме. Дома на выходных мне было комфортно. Я знала, что мама ждет. Я ехала к ней вприпрыжку с вкусной выпивкой. Мы подолгу засиживались за ней на кухне и так оживленно беседовали, что дядя Эдик выразительно ревновал маму к нашему взаимопониманию и упоению разговором друг с другом.

Все изменилось после моей свадьбы. Я переехала к мужу и перестала приезжать домой на выходные. Беседы стали менее откровенными, я как-то закрылась и отдалилась. Я помню одну мамину фразу, которая стала предзнаименованием нашего раскола «Ты слишком возвышено рассуждаешь, не по-настоящему, ты живешь в нереальном мире… » И меня, как отрезало. Едва ли мама помнит эту фразу, но она оказала на меня огромное влияние.

Мама мужа моего не любила с момента их первого знакомства. Неполюбить было за что, супруг мой будущий в тот день приехал не с мамой знакомиться, а меня заблудшую возвращать в свою жизнь. Приехал неопрятный, разговаривал резко, заискивающих речей, которые обычно заводят кавалеры с мамами своих девушек не вел. Он был всецело поглощен примирением со мной, желанием видеть меня. И тем самым создал непреодолимую по сей день прореху во взаимоотношениях с теперешней тещей. Она не смогла его воспринять даже после того, как он состоялся в качестве горожанина, стал белым воротничком, достойно обеспечивающим семью.

Мама не возражала против моего брака. Но она скорее приняла мой выбор, чем одобрила его. Я вижу ее сожалеющий взгляд и сегодня. Она желала своей дочери более успешной партии.

Радость от появления внука затмила трагическая смерть второго маминого мужа – Эдика. Это звучит ужасно и как будто не про нас: мама – дважды вдова! Мама не просто в один момент осталась без мужа. Мама сталась без всего. С момента ее переезда в Харьков она нигде не работала. Сначала нас полностью обеспечивал дядя Эдик, а потом мама стала его главной помощницей в бизнесе. Помощницей, которая выполняла в деле роль второстепенную и удержать бизнес сама после смерти мужа не смогла. По несчастному стечению обстоятельств мама осталась у разбитого корыта: ее подвели партнеры, которые были должны не мало денег; квартира была казенной и требовала серьезного ремонта. Мама осталась без работы, без достойного жилья, одна. Она выстояла. И даже похорошела всем бедам назло.

Только с дочерью не ладилось. Чужая я стала. Сама не пойму отчего… Какой ужас! Пишу и не верю… Чужая! Я? Толи мама перестала воспринимать мои возвышенные речи, толи слишком многого стала от меня настойчиво требовать, толи стала слишком обидчивой и придирчивой… Я стала избегать общения с ней, оправдывая себя тем, что боялась в чем-то вызвать ее недовольство.

Переезжать к маме с семьей в ее холодную загородную квартиру я не хотела. Для меня это был шаг назад: из города вернуться загород. К себе на тот момент тоже забирать маму было некуда (жила с мужем и ребенком в однокомнатной квартире), хотя после похорон все же предложила маме пожить у нас. Она не согласилась.

Со времением я нашла выход и заполнила мамину жизненную пустоту тем, что вышла на работу раньше окончания декретного отпуска, а сына отдала ей на воспитание на то время, пока сама находилась на рабочем месте. За это я платила маме скромную зарплату. Это было удобно всем: я не переживала о малыше, которому тогда был 1 год и 9 месяцев, мама была при деле и получала финансовую поддержку, малыш был ухожен и практически не болел.

Но ребенок подрос, пошел в сад и мама вновь осталась одна. Мы приезжаем к ней довольно часто. Раз в неделю видимся обязательно. Но по всему видно, что маме этого недостаточно. У нее ворох обид на жизнь, соседей, на нас…

После того, как я дала маме распечатку всех своих статей на Майджули, между нами наметилось заметное потепление. Она растрогано рассказала в телефонную трубку:
- Я все поняла, дочечка. Я рада, что в тебе по-прежнему столько огня, что ты пишешь об этом. Благодаря статьям я заглянула в твой внутренний мир, который долгое время был скрыт от меня.

Такое потепление наблюдалось несколько недель. А потом снова подул не холодный, но прохладный ветер недовольства. И я поняла: ничто (!), как бы я не старалась разукрасить мамину жизнь (вывозя ее на пикники, отправляя в проплаченные за нее путешествия выходного дня, привозя к ней внука, кульки с продуктами), этого всегда будет мало. Потому как запомнить образовавшуюся пустоту ни одна дочь не в силах. Ее в состоянии заполнить только мужчина: нежный, любящий, понимающий, заботящийся. Именно такого я и желаю встретить своей маме!