Купчиха

В пору детства мне неоднократно приходилось слышать сравнение красивых полных женщин с купчихами.

- Хороша, как купчиха за чаем! – говорили обычно, если хотели подчеркнуть особенную русскую красоту.

Это же самое выражение «купчиха за чаем» любил употреблять и мой папа, когда мы всей семьёй пили чай из самовара. Обычно это было после бани, поджидая нас с мамой, он ставил электрический самовар, заваривал чай, раскладывал сладости на столе.

Оставаясь верным деревенской традиции, он не уставал повторять, что чай надо пить из блюдечка, не случайно чайные чашки всегда продают в паре с блюдцем. Чай из блюдца вкуснее, да и остывает быстрее, при этом папа каждый раз вспоминал купчиху, которая пьёт чай из блюдца, удерживая его на пальчиках.

Мы с мамой улыбались, и пили так, как показывал нам папа, а разомлев от горячего чая, снимали полотенца, накрученные ещё в бане на мокрую голову, волосы к тому времени уже полностью высыхали. Было в этой традиции что-то тёплое, домашнее и радостное, а потому и запоминающееся.

Однако, на тот момент я ещё не была знакома с картиной великого художника, и мне не давал покоя вопрос, кто та купчиха, которой мы старались уподобляться за чаем, где папа видел её? Всё оказалось достаточно просто. Купчиху он видел на картине Бориса Кустодиева, которая так и называлась «Купчиха за чаем».

Когда папа показал репродукцию этой картины из своей коллекции, она мне сразу понравилась. Даже показалось, что наша мама чем-то похожа на ту красавицу, о которой больше я не знала на тот момент ничего. Эта картина сразу стала одной из моих любимых.

Прошли годы, многое изменилось с тех пор, не изменилась только картина и купчиха на ней по-прежнему молодая и красивая – таким было моё восприятие оригинала, когда я увидела его, спустя годы в Государственном Русском музее. Правда, будучи взрослой, я увидела много больше, чем тогда, в детские годы.

Внимательно вглядывалась в картину, изучала каждую деталь, а она как будто оживала под моим пристальным взором. Мне открывался целый мир, тот самый мир, в котором жила эта красавица. Он увлекал меня всё больше и больше, и вот я неожиданно для себя перешагнула границу времени, разделяющую нас, и оказалась там, рядом с героиней Кустодиева.

Моему взору открылась панорама прелестного провинциального городка Н. конца 19 века, в котором неспешно текла жизнь его обитателей. Здесь всё спокойно и тихо, как будто время остановило свой бег. Особенной тишина становилась после обеда, когда всё в доме погружалось в сон.

Наскучивший за день от одного только вида мощёной булыжником улицы, пёстрых вывесок торговых домов, церквушек вдалеке, соседних домов, которые так хорошо видны с балкона купеческого дома, начинает красавица позевать, и клонит её в сон.

Уединившись в своей опочивальне, в высоком мезонине, она проспит часа два на атласных простынях, да пуховых подушках. Проснувшись, увидит всё ту же самую картину, беспросветную скуку, ну, ничегошеньки не изменилось! Разве что солнце клонится к закату, а потому и светит с другой стороны.

Чаепитие после обеденного сна было принято в купеческих домах, об этом говорит слегка отдалённая деталь с левой стороны картины. На балконе дома с массивными синими воротами, пожилая купеческая пара тоже чаёвничает на балконе.

Главным на столе во время чаепития был большой медный самовар, начищенный до блеска, от которого так и пышет жаром, рядом с ним чайная посуда, вазочка с вареньем. Необыкновенно яркая сервировка стола: сочный красный арбуз, с чёрными спелыми семечками в сахарной мякоти, аппетитные румяные булочки, спелые яблоки и виноград.

Используя художественный приём, мастер упрощает изображение натюрморта до банальной вывески в торговой лавке, незаметно вводит в сюжет картины лёгкую иронию, характерную для произведений русских классиков второй половины 19 века.

Между ярким натюрмортом и сонно плывущими над городом розовыми облаками, возвышается главная героиня, которая своим присутствием объединяет все детали картины в одно целое. Ещё не проснувшаяся от дневного сна, пышная красавица является олицетворением сонного провинциального городка.

Молодая женщина красива: голубые глаза, сочные алые губки бантиком, обнажённые плечи, грудь, пухлые руки, подпирающие одна другую. Как изящно и кокетливо она держит чайное блюдце, слегка отставив мизинчик, поглядывая на прильнувшего к её плечу толстого мурлыкающего кота.

Лиловое открытое платье из струящегося шёлка и такого же цвета чепец на голове с яркой брошью, в которой сошлись все цвета, использованные художником, подчёркивают свежий цвет кожи русской красавицы, пышущей здоровьем. Все детали картины указывают на необыкновенную красоту купчихи, но это вовсе не ода русской красоте или купеческому уюту.

Лишь при первом знакомстве можно так подумать, но на самом деле, картина насквозь пронизана иронией. Внимательный зритель, потрясённый яркостью картины, совсем скоро начнёт улыбаться, ведь за красивой внешностью купчихи кроется крайне ограниченный внутренний мир.

Её интересы не простираются далее, чем равнодушно смотреть в окно, созерцая события уездного городка и вздыхать. Она устала от лени и безделья, а потому и располнела до невообразимых размеров. Как же она напоминает русских купчих в произведениях Гоголя, и не только, хотя написана была гораздо позже, в 1918 году.

Яркая, сверкающая разноцветными красками, картина Кустодиева жизнерадостная и оптимистичная. Лёгкая ирония и гротеск нисколько не влияют на восприятие её зрителем, а потому вот уже почти на протяжении века, «Купчиха за чаем» является одной из любимых картин многочисленных зрителей и не только в России.

© Эльвира Гусева