"Япония полна тайн" - продолжение 2

Оказывается бесплатные курсы русского языка открыли при Храме Святого Николая в Токио. Вначале для русских детей, которые родились в Японии от так называемых смешанных браков, потом для взрослых, русских эмигрантов-моряков, чтобы не забывали родной язык, а потом уже для всех желающих, в том числе и для японцев, которым была интересна Россия, её история, язык, искусство.

Харуми поучилась всего четыре месяца, а потом решила, что для углубления знаний ей надо поехать в чужую страну и полностью погрузиться в водоворот незнакомых слов и предложений.

Она много читала переведенных в Японии русских классиков, знает и Толстого, и Достоевского и Чехова. Любит Чайковского и…. Харуми посмотрела на Надежду Петровну затуманенным взором…. Моцарта? Нет! Какое-то другое имя…
- Глинка?
- Нееет.
- Рахманинов? Глазунов? Стравинский? Рубинштейн?
Харуми мучительно пыталась вспомнить русского композитора.
- ШОпин!
- Как ШОпин? Шопен, может быть.
- Да, да, Шопен.
-Так ведь он поляк!
- Поляк? Как это?
- Ну он из Польши.
- Да? Ну всё равно очень хороший! Мне нравится. И еще ваш балет тоже.

Так они просидели еще полчаса, пока Надежда Петровна не догадалась, что Харуми устала с дороги - всё-таки лететь десять часов, да еще часовой пояс совсем другой. Поэтому она показала Харуми, где ванна и туалет, а сама скромно ушла на кухню мыть посуду.

Еще через десять минут Харуми сладко спала на новых белых простынях, оставив почти не разобранными дорожную сумку и рюкзак.

К своей большой радости Надюша заметила, что Харуми не ходит в белых перчатках и белых тапочках и не осматривает углы на предмет прошлогодней паутины. Значит, уживемся! – подумала она и даже тихонько засмеялась. Потому что Харуми, несмотря на стестнительность и даже какую-то зажатость, ей понравилась.

После разговоров «под водочку» Надежда Петровна узнала, что у Харуми есть дочка, а муж умер. Уже давно, и они с дочкой живут вдвоем в двухкомнатной квартире в Токио. Девочка в прошлом году закончила школу, но не смогла поступить в университет и пошла учеником часовщика. Но пока работы нет, и она решила пойти на курсы английского языка, может быть, сможет поехать в Европу учиться, если получит грант. Для этого надо хорошо знать английский и победить в конкурсе. Надо очень тщательно готовиться, но девчонке хочется бегать на дискотеки и гулять. Так что конкурс едва ли получится выиграть. Но в любом случае английский язык пригодится. А дома Харуми её учит русскому, так что ничего не проходит даром.

Еще у неё был брат, но он покончил жизнь самоубийством. Причина – безответная любовь. Все были в шоке, потому что он никому ничего не рассказывал, но так, видимо, его зацепило, что сил жить уже не осталось.

Родители умерли давно. Так что они с дочкой почти что одиноки. Есть еще друзья и знакомые, но в Японии не принято особенно «дружить», поэтому они с дочкой проводят много времени вместе, и у них почти одни и те же увлечения. Например, они обе любят плавать и бегать марафон. И участвуют в соревнованиях на приз района, города или в каких-нибудь спортивных праздниках. И иногда побеждают. Или хотя бы из ста спортсменов приходят к финишу двадцать девятыми. И это их очень объединяет и радует.

А Надежда Петровна рассказала, что у неё тоже есть дочка и больше никого. С мужем развелась, другого пока не завела. Дочка живет в Германии, а Надежда Петровна занимается хозяйством и бисером. Она даже принесла похвастаться своими чудесными изделиями, и Харуми похлопала в ладоши – так ей это понравилось.

Когда вся посуда была вымыта и вытерта, Надежда пошла в ванную, поплескалась под душем, поставила будильник на восемь, как просила её Харуми, и тоже легла в постель. Но долго не могла заснуть, вспоминала рассказы своей новой подруги. И удивлялась, насколько жизнь непредсказуема и интересна. И как похожи жизненные истории и в России, и в Японии. Везде – эмоции, чувства, переживания и сложности.

Сама она никогда бы не поехала в чужую страну в таком возрасте, ведь Харуми призналась ей, что уже перешла полувековой рубеж, хотя внешне она выглядела на тридцать. Ей не нравилась работа в типографии, хотелось чего-то более интересного и разнообразного. Она узнала - если ей удастся выучить русский язык, то можно будет найти работу в турфирме, получать приличные деньги, подкопить на свадьбу дочери и даже ездить в Россию в командировки.

Хотя вначале она хотела пойти преподавать русский язык детям при Храме Николая. Типа мастер-классы, как это модно сейчас в России….

Утром Надя встала по будильнику, но к своему удивлению увидела, что Харуми проснулась раньше, умылась, разобрала и красиво разложила свои вещи и теперь смирно сидит на кухе и ждет Надежду.

- Доброе утро, Харуми-сан!

- Добрые утро, Надя-сан!

- Я сейчас всё приготовлю, подождите минутку, только в ванну схожу!
- Нициго, Надя-сан.

Харуми достала разговорник, похожий на небольшой кирпич, быстро стала его листать и потом красиво перевирая буквы сказала:
- Я узе поесть. Мне надоо ехать. Какой автобас?
- Харумочка, я быстро, посиди, моя дорогая, я тебя провожу.

Надюша стала бегать туда-сюда, чтобы успеть одной рукой положить в рот бутербродик, а другой пригладить волосы после беспокойной ночи.

Буквально через двадцать минут она была подкрашена, одета и готова бежать куда угодно, лишь бы сделать приятное своей необычной гостье.

Харуми надела спортивную курточку, смешную джинсовую панамку, закинула за спину легкий рюкзачок с тетрадками и кирпичом-разговорником, и они вышли на улицу.

- Есть сто рубрей, - сказала Харуми.

Она старалась говорить коротко, чтобы было понятней, что именно она хочет сказать. Надо было понимать, что денег у неё только сотня, а остальные в йенах и неплохо было бы их поменять. Но Надя, как говорится, не въехала и решила, что Харуми жалуется на нехватку денег, поэтому молча полезла в кошелек, достала двести рублей и отдала их Харуми.

Та, как всегда, низко поклонилась, прижав обе руки «по швам» и приняла деньги двумя руками, что означало очень большое уважение и безмерную благодарность. Никакого удивления не было в глазах Харуми, она решила, что Надя даёт ей деньги, потому что так принято у русских – поддерживать иностранцев и помогать им в чужой непонятной стране.
Надя вспомнила про одну историю, которую она как-то прочитала в газете лет пять назад. Одна бабуся пригрела у себя юную студентку-японку, учила её уму-разуму и без конца кормила блинчиками и пирожками. Несчастная японка, которая привыкла есть рис, водоросли и рыбу, к концу своих занятий поправилась на пять кило и очень от этого страдала. Но отказать не могла, потому что в Японии не принято жестко говорить «нет». А объяснить по-русски, что она уже не в силах уминать «вкусняшки», она не могла.

Еще что поразило японку, и она не могла объяснить самой себе, так это то, что бабуся ставила в ванну табуретку, а на неё таз и в этом тазу стирала, игнорируя стиральную машину, а иногда даже взбиралась сама на несчастного своего четырехногого друга и мылась странной длинной мочалкой.

Всё это японка увидела собственными своими глазами, потому что бабушка дверь в ванную не закрывала из-за страха умереть за запертой дверью и остаться там до тех пор, пока «не сгниют её косточки».

Девчонка решила, что так мыться принято в чуднОй России, поэтому тоже стала ставить табуретку в ванну и мыться такой же странной колючей мочалкой, терзая нежное девичье тело, не смея отойти от старинных русских традиций.

Надюша вспомнила эту историю, посмеялась про себя, но настроение не улучшилось из-за того, что двести рублей уплыло и надежды вернуть их, по-видимому, не было.

Они быстро доехали на метро до Лиговки, потом Надя стала расспрашивать прохожих, где «эта улица, где этот дом». Народ оказался душевный, кое-кто даже знал эту школу, так что они с Харуми за десять минут нашли улицу Петровского, и, пройдя метров триста, увидели старое здание, принадлежащее когда-то богатому купцу, потом переделанное в сумасшедший дом, а потом, когда психов отпустили восвояси, превращенное в школу.

Вошли вместе, как мама с дочкой- первоклассницей, и Надежда сдала преподавательнице с рук на руки свою поселянку.


© Галина Кириллова