Старость – не радость, или Почему мы так жестоки?

Старость – не радость, или Почему мы так жестоки?


Говорят, что цивилизованность общества определяется по тому, как в нем относятся к старикам.


В мое время наивно, но правдиво говорили, что старших нужно уважать, а младших не обижать. В наше же время все больше и больше случаев, когда стариков – своих же единокровных родителей, выгоняют на улицу из собственного, часто кровью и потом заработанного жилья, избавляются от них в домах престарелых или ускоряют их уход в мир иной по месту жительства, создавая им невыносимые условия.


Причем настроения в обществе часто вполне лояльные и наполненные пониманием, а порой и оправданием того, когда, как правило, обеспеченный сын или дочь, в духе современных реалий, отправляет свою старушку-мать в Долину Смерти – дом для сенильных стариков.


Когда бывшие члены семьи выживают немощного деда на соседнюю помойку или старики сами уходят «в люди», не выдержав издевательств собственных детей. Доводов в защиту «бедных детей», которые идут на разные меры, чтобы решить свой жилищный вопрос, избавившись от родителей и членов семьи, у самих детей и их защитников предостаточно: плохой запах, скверный характер, пьянство, деменция родственников.


Как правило, такие дети очень убедительно и искренне рассказывают, что же их подвигло пинками в зад выгнать из дома своего отца или мать, так же, искренне не понимая, отчего кто-то может не разделить их искреннего негодования.


К сведению, Россия не только занимает 1-е место по числу абортов в Европе и такое же по числу безнадзорных детей, например, но и одно из первых мест в мире по числу домов престарелых на душу населения. А между тем на свете есть страны, далеко не такие богатые и великие, в которых домов престарелых нет, или почти нет, просто потому, что там испокон веков сильны традиции чтить и уважать не только великих почивших предков, но и «предков» еще живых.


К таким странам относятся и все те бывшие республики, «страны третьего мира», которые принято у нас упоминать не иначе как с презрением по причине тех неразвитой экономики: Таджикистан, Узбекистан, Туркмения, Киргизия.


В начале 2000-х я по работе проверял дома престарелых и детские дома в Туркмении. На каждый областной центр там имелось по одному небольшому дому для стариков, чей контингент, вынужден с прискорбием констатировать, состоял на 90% из русских стариков: для туркмена сдать своих мать или отца в дом престарелых до сих пор – навлечь на свою голову позор, и поэтому у местного населения из поколения в поколение обычно принято старшему сыну заботиться о родителях.


Когда старший сын не в силах обеспечить должный уход родителям, к делу подключаются остальные дети, а за ними и родственники – ближние и дальние. Причем каждый старается дать по максимуму, не подсчитывая, не переусердствовал ли он по сравнению с другими. В чем причины того, что некоторым из нас сдать своих стариков в дом престарелых, выгнать на улицу или воевать с ними до конца их дней уже не так страшно, как это было совсем недавно – лет тридцать тому, например?


Основная причина – общее ожесточение и ужесточение нравов и настроений в индивидуалистичном и ориентированном на личный успех социуме, где каждый сам за себя – и часто даже перед своей семьей.


Другая причина в том, «что так делают все»: раз делают «все», многие, для человека общественного значит «можно и мне, так принято, так допустимо» – и идет цепная реакция отключивших мозги и совесть.


Третья причина в том, что о значимости человека судят все больше по его материальной полезности, практичности, функциональности, а не по его другим свойствам и качествам, как было не так давно. Мы все больше живем в обществе, где человек хорош настолько, насколько он производит полезного, как правило, материального продукта.


Индивид, который ничего не производит, производит недостаточно или производит недостаточно материального – того, что можно съесть, выпить или надеть, должен уступить место тому, кто это умеет. Человек – как машина: пока она работает, ей обеспечивают уход, ремонт, ее любят. Как только она морально устаревает, изнашивается физически или выходит из строя, ее выбрасывают на свалку.


Старики в современном российском обществе – часто такие машины. Машины, отработавшие свое, отслужившие и поломанные. Машины, в которых привыкли ценить их функциональность, удобство, эффективность: пока родители кормили, одевали и наставляли нас, вытаскивали из ста бед, решали за нас наши проблемы – они были хорошими машинами. А как только мы стали «сами с усами», «всего сами добились», как мы любим близоруко заявлять о себе, а старики наши перестали быть нам полезны и превратились в обузу, мы стали задумываться, куда бы их сдать на временное, и до скорого конца, хранение, чтобы не мешали нам комфортно жить.


Отсюда, кстати, самый большой страх у стариков – «Не быть обузой своим детям». Людей нашего времени все чаще объединяют интересы, дела, долг. Человек становится не только мобильнее и автономнее физически, но и духовно: при таком изобилии разных удобных гаджетов нужды в плече, локте и надежной родственной душе все меньше и меньше. И все реже – кровные, родственные узы.


Что делать? Да просто вспомнить то, как нас наши родители воспитывали раньше – ну, раз ты вырос и более-менее человек сегодня, значит, они свою миссию выполнили не так плохо. Понимать и всегда помнить о том огромном, что сделали для тебя твои «предки» (ведь ты сам был поросенком лет до двадцати пяти, лишь теша свое самолюбие тем, что самостоятелен и независим).


Уметь прощать своих же родителей, если что-то они, на твое умозрение, не дали и не додали. Видеть главное, а не второстепенное – не купленную, как тебе хотелось «железку», шмотку или строгость в обхождении.


У меня был сосед, много старше меня. Замечательная голова, к концу жизни растерявшая последние мозги по причине патологической алкогольной зависимости. Который последние несколько лет всячески издевался над своей матерью: не так ходит, не так сидит, пахнет от нее, дура отсталая и т.д. Дошло до того, что он подал на нее в суд, чтобы отсудить ее же дом. А как он ее костерил, как обзывал на все лады – становилось страшно. Закончилось все тем, что, когда пришло его время помирать раньше срока по той самой алкогольной причине, говорят, последнее, что он выдавил из себя, было: «Прости, мама»…


Игорь Ткачев