Уроки китайского - это актуально?

Уроки китайского - это актуально?

Вздумал у нас директор курсы китайского языка организовать. Для повышения, так сказать, интеллектуального уровня работников.


Вздумал сразу после того, как в Китай съездил. А что, такие курсы нынче в моде. Китайский – язык межнационального общения будущего. Китайцы вон как размножаются. Растет их китайская популяция, как тесто на дрожжах. Они уже и восток России мирно оккупировали. И в Европе их полно. И это только пока они иностранные языки изучают. Скоро это им надоест, и они, по причине своей многочисленности, заставят всех нас на своем великом и могучем парлекать.


Так вот, начали организовывать эти самые курсы. У работников, правда, спрашивать не стали, хотят ли они этот самый интеллектуальный уровень себе повышать. Нужен им китайский или они ему украинский предпочитают. Или вообще хотят крестиком вышивать. Не важно.


Сказано – сделано. Преподавателем назначили вашего покорного слугу. Вызвали и сказали: «Быть тебе, Смельчаков, учителем». Так и сказали: «Будешь китайскому учить».


Я аж поперхнулся от нежданной радости. Меня? Преподавать китайский? Думаю, если бы наш директор, поддавшись веянию моды, надумал организовать у нас курсы Камасутры и меня назначить главным инструктором, то и здесь у меня не было бы выбора. Я язык действительно немного знаю. Изучал его в институте. Несколько раз даже какие-то документы для директора переводил. Но чтобы учителем…


Я ему говорю: давайте я лучше английский буду преподавать. Я его лучше знаю. И потом – английский везде в ходу. А он мне, поигрывая золотым перстнем: не, английский уже неактуально. Не модно. Английский все знают. А вот китайский – это язык будущего. Я, говорит, там был, видел, и поэтому ты мне, Смельчаков, не перечь. А не то – я осерчаю.


Стали, значит, составлять списки «желающих». А желание, значит, выявляли следующим образом (я знаю, присутствовал): наш профком прошелся по всем отделам и радостно так объявил, что, дескать, организуются курсы китайского языка. И радостно так намекнул, что инициатором идеи выступил... догадайтесь с трех раз.… Ну, конечно же, директор. Намек все поняли правильно и дружно, хотя и немного грустно, записались на курсы.


Записалась даже Мария Федоровна, наш самый старший работник и по совместительству лаборантка, никогда не выходившая из своей лаборатории, разве что в туалет. Вернее, записали ее, когда она, как в школе, будучи тугой на ухо и не расслышав что-то, подняла руку, чтобы что-то спросить. А ее жест приняли за похвальную сознательность и тут же радостно внесли в списки. У нее, кстати, уже двое правнуков, и ходит она с палочкой. Но это ничего. Как говорится, любви и знаниям все возрасты покорны.


Правда, первые три урока ее неотступно мучил один вопрос: зачем ей этот самый китайский? В Китае у нее родственников нет. И ездит она разве что только к внукам на дачу, в Сосновку. Так там тоже китайцев пока не наблюдается, чтобы с ними на китайском разговаривать. И так ее, бедную, этот вопрос мучил, что она, сердечная, на первом же уроке у директора, который тоже там присутствовал, об этом возьми и спроси.


Директор молча встал, вышел к доске, отодвинул меня бочком в сторонку и начал нам, несознательным, объяснять всю важность и нужность изучения китайского языка. Вот вы, говорит, поедете в командировку в Китай, как я... (Он туда уже в пятый раз ездил. Приехал довольный. Говорит, там водка со змеями, градусов шестьдесят. И везде одни китайцы). Как вы, говорит, будете с ними разговаривать? Русский они – не в зуб ногой. Английский, говорит, они только в больших городах понимают. Да и то через пень колоду. А в провинции, например, Жойпе? Или, там, в городе Джунджчань? Вас же, говорит, всякий обманет. А бизнес там вздумаете вести, а? А такси взять, чтобы из пункта А попасть в пункт Б? А в ресторане пообедать? Возьмут вам и вместо свинины там какую-нибудь, прости господи, собачатину подсунут? Или змею жареную? Короче, полез в такие китайские дебри, разнервничался на нашу непонятливость и близорукость так, что бедная Мария Федоровна замахала в ужасе руками и зареклась больше глупых вопросов не задавать.


Первое занятие я кое-как провел. Рассказал все, что знал о китайских иероглифах. Затронул немного географию страны. Политическое устройство. Топографические особенности. Рассказал о напряженной обстановке с Тибетом. А потом думаю: вообще-то, это получается не урок китайского языка, а какой-то урок политинформации.


Ко второму занятию я готовился особенно. Нашел в Интернете бесплатные курсы китайского, распечатал самые простые диалоги. Перевел их. Ну, думаю, второй урок должен продержаться.


На втором занятии директора не было. Он в то время был в Дюссельдорфе. На мою лекцию вместо записавшихся тридцати человек пришло всего трое. Мария Федоровна и еще двое, что не знали, что директор в отъезде.


Я, по причине отсутствия явного большинства, предложил лучше поговорить о том, как каждый будет отмечать Новый год. Мария Федоровна рассказала, как готовить салат «Новогодний». Свистунов из снабжения рассказал, как в прошлые выходные ездил на рыбалку. А секретарь Новикова рассказала, какое сногсшибательное платье она купила на распродаже. Так и прошел час, и все мы довольные друг другом разошлись по домам.


Но на следующем уроке директор уже присутствовал, и поэтому в классе собрались все тридцать желающих изучать китайский язык. Глаза их горели жаждой знаний, и я рассказал им о том, как здороваться и прощаться по-китайски. Как спросить «Как дела?» и еще что-то. Не помню.


Мне так надоела эта китайская пытка, что на следующий день я не выдержал и с самого утра пошел к директору, в твердой решительности прекратить это безобразие. Едва я начал со слов «Товарищ директор, китайский язык – очень сложный язык…», как он меня прервал и сказал: «Ты прав, Смельчаков. Без китайского можно обойтись. Не так уж пока велико влияние китайцев в мире. А вот я только что вернулся из Дюссельдорфа, и ты знаешь, что немецкий язык – самый популярный язык в Европе, после английского? Что на нем говорят не только в Европе, но и даже в Африке?» И прочел мне маленькую лекцию, на полчаса, о значимости немецкого языка.


Свой монолог он закончил словами, которые заставили меня пожалеть о том, что я к нему пришел: «Я слышал, что ты немецкий знаешь? Значит так, после того как закончишь с курсами китайского, приступай к курсам немецкого. Яволь?! Немецкий – это сила. На нем говорили и писали многие классики. Гёте, Шиллер, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Братья Гримм сказки писали, кстати, тоже по-немецки. И потом машины у них неплохие. У меня, например, «Мерседес» шестисотый. Надежная машина. Немцы умеют их делать. А пиво у них – так себе. Ничего особенного. Ну, давай, давай. Теперь иди, не мешай работать».


Он откинулся в просторном кресле, в сладких воспоминаниях о немецких машинах и пиве, а я поплелся готовиться к очередному уроку китайского, подумывая о том, а не написать ли мне заявление об уходе и покончить со всем разом. Потому что мне было совсем не дас ист фантастиш.


Игорь Ткачев