Кот-птицелов.

Однажды в горячую летнюю пору
Я из дому вышел, жгло солнце всерьез.
Смотрю, поднимается медленно в гору
Старушка в очках, что сползают на нос…

Спешу заверить читателя: никакой пародии на классика. События, свидетелем которых я был, именно так и начинались. И чтобы отвести остатки подозрений особливо подозрительных читателей, готовых уличить меня в «ремейках» и других смертных грехах, с удовольствием перейду на прозу, тем более что поэзия никогда, мягко говоря, не была моим коньком. Да и к тому же подозрительное сходство с классиком на этом заканчивается, потому что вместо «хвороста воз…» старушка, тяжело пыхтя, тащила за собой на длинной и тонкой цепочке лениво плетущегося толстого жирнющего рыжего кота, с нахальной и высокомерной, как у всех рыжих (котов), мордой, напоминающей некоторые физиономии. Одет кот был в гламурненький жилет, который, по-видимому, достался ему в наследство от прадедушки.
И хотя старушка ласково звала кота Димочка, было ясно, что ласкательные суффиксы к этому мордовороту вообще никакого отношения иметь не могут. Это был бегемот и по форме, и по сути. Это было тупое, ленивое, пресыщенное жизнью и домашними котлетами существо. Что касается старушки, то она была из той категории представи¬тельниц женского пола, которые до конца своей жизни не способны освободиться от иллюзий подросткового возраста и искренне верят в то, что они до сих пор очаровательные существа. О непоколебимости ее убеждений свидетельствовало бесчисленное множество на ее одежде всевозможных рюшечек, бантиков, застежек и расстежек, и многого такого, чего нормальный человек понять не может, потому что ему это, в принципе, не дано.

Судя по всему и, прежде всего, по одежде, эта странная парочка затеяла оздоровительный терренкур с единственной целью на людей посмотреть и, что далеко не последнее, себя показать. Очевидно, в программу их прогулки входили небольшие посиделки, так как они чопорно уселись на одной из скамеек скверика, установленной в тени клена, широко раскинувшего свои ветви в разные стороны. Хозяйка отстегнула цепочку от ошейника кота и сняла с него щегольской наряд, оставив его в чем мать родила, и тем самым окончательно превратила в заурядное жирное и ленивое животное.

Рядом с деревом был расположен большой кустарник, на котором расположилась стайка воробьев, время от времени чирикающих между собой о маленьких горестях и радостях их воробьиной городской жизни. Появление в непосредственной близости кота их несколько взбудоражило, но не испугало (видать, и не такое видали), и они по-прежнему оставались на своих места. Вместе с тем оживление воробьиной болтовни, последовавшее вслед за появлением этой живописной пары, давало все основания полагать, что они не прочь посплетничать о новых соседях. Слегка заинтересованный взгляд кота в их сторону свидетельствовал не столько о том, что его затрагивают эти сплетни, как о его желании завести с ними более близкое, я бы даже сказал, тесное знакомство. Однако кусты, к сожалению, не то место, где для животного благородных кровей, коим его считала хозяйка, а, возможно, и он сам, удобно заводить сомнительные знакомства. А потому Бегемот с совершенно безразличным видом отвернулся от кустов, сосредоточив свое внимание на объекте, более достойном его внимания, на безродной козявке, деловито сновавшей по ветке дерева. Тихая умиротворенность и благодушие, сквозившие в каждом движении кота, могли провести кого хотите, но только не стреляных воробьев, восседавших на ветках кустов в партере, т.е. самых близких местах к небезопасному соседу.

Опасность будоражит кровь. Желание ощутить адреналин в теле превращает людей и животных в экстремалов. Усилившаяся воробьиная стрекотня повлекла за собой два, на первый взгляд, несвязанных события. Кот, со все еще кажущимся безразличным видом, но, в действительности, с тщательно скрываемым раздражением, начал карабкаться на дерево. При этом постороннему наблюдателю могло показаться, что его очень интересует, как там дела у ничего не подозревающей козявки. Второе важное событие – появление двух ворон.
Вороны – птицы любопытные. Глядя на поведение воробьев, они поняли, что происходит нечто необыкновенное. Как же тут упустить возможность поглазеть да позабавится. По чистой случайности, а может и по воле случая, место наблюдения было избрано ими на дереве, куда карабкался Бегемот. Воробьи тут же предупредительно зачирикали. Дескать, ребята, – засада! Вороны ведь тоже все-таки какие никакие, а пернатые. Солидарность – она и на кустах, и на дереве (даже если они в Африке) солидарность. Неудивительно, что после этого к месту событий отовсюду начали слетаться стайки любопытных воробьев. Вскоре все кусты были ими плотно усеяны и напоминали футбольный стадион, на котором собрались «разогретые» болельщики поглазеть на «Кубок Чемпионов». Реакция кота на происходящее была типичной для туповатого существа любой природы. Настороженное недоумение на морде следовало понимать как – «не понял?» В это время вороны, в ответ на воробьиные предупреждения, громко и дружно каркнули, что означало скорее всего «физкульт привет,» и, как ничего не бывало, начали чистить перья. Они это делали с таким увлечением, что казалось, будто ничто другое их в этом мире не интересует.

Даже не каждый человек способен совладать с собственными инстинктами. Что ж тут говорить о Бегемоте, даже если он толстый и неповоротливый. И хотя он где-то понимал бесперспективность своей охотничьей затеи, тем более что играл «на чужом поле», но все же, как у всякого азартного существа, какая-то крохотная надежда на успех у него теплилась. Ведь не зря же говорят: «Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом», что в переводе на кошачий язык означает: «Плох тот кот, который не мечтает о жар-птице». Трудно сказать, о чем он еще думал, но на его морде маска безразличия и почившей на ней неземной благодати была настолько подозрительна, что вызвала панику на воробьиных подмостках.

Несмотря на все эти перемены, вороны по-прежнему самозабвенно, как все особи женского пола, занимались своей внешностью, демонстрируя своим поведением, что знать не знают и видеть не видят такого ничтожного создания, как жирный увалень-кот, имеющий наглость устраивать на них охоту.

Но кот по-своему понимал расклад и тихой сапой подбирался по веткам к вертихвосткам. Тем временем на трибунах обстановка постепенно накалялась. Вскоре среди воробьев поднялся такой шум, что начал привлекать внимание прохожих. У дерева постепенно стала собираться толпа зевак, желающих поглазеть, что происходит и чем все это закончится. Посыпались прогнозы, споры, ставки. Если у людей симпатии к коту и дерзким птицам разделились, то воробьи единодушно и фанатично болели за «своих».

Что касается хозяйки, она была в отчаянии и прилагала неимоверные усилия, чтобы отвлечь кота от безумной затеи. Видя, что он не обращает внимания на ее призывы, щедро приправленные ласкательными суффиксами, она решила прибегнуть, очевидно, к безотказному до сих пор средству – жареной котлете. Да, это был весомый, сочный и ароматный аргумент. Даже воробьи и те притихли, и, чего греха таить, некоторые даже были готовы пожертвовать своими патриотическими чувствами (как это похоже на людей) и переметнуться в лагерь противника, т.е. поближе к старушке. Но кот не дрогнул и по-прежнему был тверд в своих намерениях. А если его что-то и смущало, так это то, к какой птице ползти по гнущимся под его тяжестью веткам. И пока он тяжело раздумывал, эту сложную интеллектуальную задачу за него решила одна из птиц, каркнувшая громко и вызывающе. Вызов был брошен, и не принять его было бы, по меньшей мере, ударом по болезненному кошачьему самолюбию, и поэтому кот начал медленно красться к птице. Она же, словно не замечая опасности, продолжала беззаботно чистить свое оперение. Когда расстояние между ними стало опасно малым, кот на какое-то мгновенье замер, напрягся и стал нервно подергивать хвостом. Воробьиная стая забилась в истерике. Тут даже некоторые болельщики из человеческого сектора трибун начали волноваться за безрассудную птицу.
В поединке равных побеждает тот, кто обладает большей интуицией и предвидит каждый шаг противника. Ну, не знаю, предвидела ли ворона шаг, но прыжок точно предвидела. За какое-то мгновение от, казалось бы, неотвратимого прыжка, она, как бы шутя, перескочила на ветку к подружке и, повернув голову набок, стала с любопытством смотреть на реакцию кота.

Если бы воробьи могли смеяться… Впрочем, внизу толпа зевак с лихвой возместила этот недостаток. Даже кот способен понять, что такое издевательство над достоинством. Мелко дрожа всем телом от негодования, он включил задний ход и неуклюже стал опускаться вниз, чтобы взять новый курс на соседнюю ветку. Не желая дразнить гусей, а точнее кота, вторая ворона перелетела в безопасное место, на другое дерево, и стала надрывно призывать подругу держаться от греха подальше. Но не тут то было. Ворона явно тяготела к экстремальным видам развлечения. Она вела себя независимо и вызывающе, время от времени наклоняясь в сторону осторожно ползущего кота, то ли раскланиваясь с ним, то ли дразня его. Когда же взъерошенный от злости кот, наконец, добрался до своей обидчицы и готов был броситься на нее, не задумываясь над последствиями, она снова беззаботно перепрыгнула на прежнюю ветку и повернулась к неудачливому охотнику задом, как бы говоря всем своим видом «накось, выкуси, братец, не моего ты уровня полета» и другие подобные обидные дерзости. И снова последовало неуклюжее маневрирование толстым задом под хохот толпы. Неизвестно сколько раз повторилась бы эта история, если бы не дружное стрекотание воробьев и громкое карканье подружки, которые следовало понимать как «шай-бу, шай-бу, шай-бу!»

Поддержка болельщиков на своем поле всегда заводит и толкает порой на безрассудные вещи не только футболистов. Улучив момент, когда взбелененный кот потерял контроль над ситуацией, птица спрыгнула с ветки вниз и стала камнем падать на голову кота, не ожидавшего подобной наглости. Трибуны взволновано замерли. В последнее мгновение, когда казалось, что столкновение уже неизбежно, ворона расправила крылья и взмыла вверх. Неизвестно, что подумал в это время кот, но, наверняка, не о технике безопасности при проведении высотных работ. В момент кажущегося столкновения сработал инстинкт, но не тот, не самосохранения, а охотничий. Грузное, неуклюжее тело взмыло в воздух и… Сказано – «каждому – свое», ибо «рожденный ползать летать не может». Да, очевидно, произошел серьезный сбой в работе системы навигации, так как кот, не поймав желанной добычи, начал по крутой траектории стремительно падать вниз, судорожно пытаясь при этом зацепиться за ветки. «Го-о-л!» – по-воробьиному завопили трибуны.

Да, это был не его день. Впрочем, и не их тоже. Массивное тело кота упало на кустарник…, простите, на трибуны пернатых болельщиков. Еще мгновение и перед моими глазами предстали внезапно опустевшие, как по мановению волшебной палочки, трибуны, ободранный, но живой кот и перепуганная насмерть хозяйка, зовущая жалостливым тоном своего Димочку.

Глядя на этот грустный, но вполне логичный финал, мне, неизвестно отчего, на ум всплыли такие разные пернатые, как журавль в заоблачной выси и приземленная во всех отношениях синица, и подумалось: «Лучше котлета в зубах, чем ворона на ветвях».