Приключения казаков

«Российских моряков не пускают на борт вертолётоносца «Мистраль».
«Российских моряков пустили на борт «Мистраля».
«В Париже опасаются угона «Мистраля» российскими моряками».
(из СМИ)

Подружился как-то раз «их» король с нашими казаками. Подружился так, и говорит:
- Эх, друзья-казаки! Ну, до чего я вас люблю и уважаю, слов нет. Отличные вы хлопцы! И удалые, и весёлые, и выпить горазды. Так и хочется сделать для вас что-нибудь большое и прекрасное. Но вот, к примеру, ваш флот: что это за корабли? «Чайки» да «крачки», «поморники» да «бакланы». Фи, это ж птичник, а не флот. Таким орлам нужны корабли сильные, как ураган, и быстрые, как ветер! Вот, есть у нас в северных краях южного моря ветер, «мистраль» называется. Хотите, я вам такой корабль подарю? Ну, не я лично, и не совсем подарю… Гоните мне два мешка золотых гривен - и мои корабельщики из города Сен-Назарово такой корабль для вас построят. По рукам?
Хлопнули наши казаки шапками об землю, да ударили «их» королю по рукам.

Прошло какое-то время, и прилетел в наши места голубок с письмом на лапке. В письме король приглашал делегацию от казаков забрать построенный для них корабль.
Обрадовались казачки, расшумелись, да и собрались на майдан. Стали судить да рядить: кого послать в иноземщину за чудо-кораблём? После долгих споров решили отправить троих казаков: Силача, Усача, да проныру Чубатого. Майдан уже хотел расходиться, но тут на круг вышел молодой парнишка из верховских москалей – Володя, солдатский сын.
- Братцы-казаки! А пошлите и меня в иноземщину? Ей-богу, пригожусь!
Посмеялись казаки – ишь, какой! Молодой, да ранний.
Посмеялись, да и махнули рукой – а, пусть едет, если желание есть. Авось, и в самом деле сгодится. А пропадёт на чужбине, так и плакать о сироте никто не будет.

На следующий день Силач, Усач, Чубатый и Володя собрали котомки, подпоясались, оседлали коней и поскакали на иноземщину. Проскакали казаки всю Европу, да и заявились однажды в славный город Сен-Назарово. Въехали они на пригорок, приставили мозолистые ладони ко лбу козырьком, оглядели окрестности: вот поля, вот город, вот гавань… А в гавани выделяется из всех судов красавец-корабль под белоснежными парусами.
- Наш Ветер! Мы идём к тебе! – вскричали казаки и, пришпорив коней, понеслись к гавани.

Надо сказать, что пока строили корабль, пока казаки ехали за ним, прошло немало времени. А земля слухом полнится, и узнала вся заграница, что строится корабль для казаков. Не всем это понравилось. Не все хотели, чтобы на этом корабле казаки плавали в дальние страны. Ни в Персию, ни в Индию, ни в ближнюю Европеану, ни в дальнюю Американу. Да и что диким казакам делать в мирной и цивилизованной Американе? Бизонов пугать?

Вот и заявили правители других стран:
- Король, ты этого, не того! Ты казакам-то свой корабль не отдавай.
- Как это «свой»? Как – не отдавай? Я с них уже два мешка грошей получил. А если я им деньги верну – так на кой мне сей корабль? У меня своих сто. Да и корабелам за работу платить надо. А казна-то пуста! Тогда пусть из вас кто-нибудь корабль купит. Ну, кто смелый?
Но никто не захотел перекупать корабль-ветер: ни султан турецкий, ни дож венецианский, ни негус абиссинский, ни даже сам Великий вождь краснокожих. Все только за мошну держатся, да королю пальчиком грозят: - ни-ни, не отдавай!
Снял король корону, почесал крутую лысину, да и призвал к себе королевских мушкетёров. Всех наличествующих сразу. Всех четверых.

- Господа, я вызвал вас по делу чрезвычайной государственной важности. Вы должны спасти честь королевства. То есть королевские деньги. Видите ли, если я не отдам казакам корабль – они у меня деньги отберут. А если отдам – другие правители на меня обидятся. Введут санкции – и то же
самое – пропали мои деньги. Что делать – ума не приложу. Выручайте, ребята. Объявляю операцию «Мистраль»!
Мушкетёры помахали королю шляпами с белыми перьями и пообещали разобраться с казаками, даже если бы для этого им пришлось помахать шпагами.

Так вот, прискакали наши казаки и Володя – солдатский сын в гавань, а там их уже мушкетёры встречают. Встали перед кораблём цепью – попробуй, обойди! Ботфорты гуталином намазаны, зубы оскалены, руки растопырены. Пугают, что ли?
Казаки, было, засомневались, придержали коней. Но Володя – солдатский сын крикнул своим:
- Не тормозим, братцы! Что зубы оскалили – это они так улыбаются. А что руки вразлёт – так здесь принято с мужиками обниматься. Ну, нам это без надобности. А вот узнать где тут у них заезжий двор, да промочить горло после долгой дороги, не помешало бы.

Володя подошёл к иноземцам и стал у них выспрашивать про заезжий двор. Те видать поняли, о чём разговор, перестали скалиться, сунули руки за пояса и с обычным видом повели казаков в город.
Заезжий двор оказался многолюдным, большим и шумным. Вновь прибывшим, однако, оказали здесь полный почёт и уважение. Казацких коней отвели в конюшню и задали зелёного овса. Казакам и их провожатым в обеденном зале освободили большой стол в центре. Стол заставили яствами и напитками, и наши делегаты, наконец, после долгого пути, смогли хорошенько повеселиться.

В ходе застолья они пробовали разговорить своих новых знакомцев, поспрашивать, что здесь, да как. Но те лишь бормотали что-то непонятное да размахивали руками.
- Тьфу ты, - плевались казаки, - не поговоришь с ними. Ровно немые. Немцы и есть!
Если не считать этого досадного факта, вечер прошёл хорошо. И поели от пуза, и выпили изрядно. В кости и в зернь наигрались, да так, что под конец уже никто не помнил, кто у кого выиграл, и кто кому проиграл. Короче, глубокой ночью казаки и мушкетёры расстались закадычными друзьями.
Так и начались тяжёлые будни заграничной командировки.

Город Сен-Назарово был не особенно большой, но довольно удобный для жизни. Здесь было три монастыря и четыре борделя, два колледжа и двадцать трактиров.
Наши казаки не подкачали и добросовестно изучили все достопримечательности города. Изучение заняло всю неделю. Провожатыми были, конечно же, мушкетёры. Их звали: Вольтер, Дидро, Руссо и, самый молодой из них, Монтескье. Они оказались неплохими ребятами и прекрасными собутыльниками. Тихий прежде городок вздрогнул, и целую неделю продолжал вздрагивать, когда лихая ватага перемещалась от трактира к борделю, и обратно.

Но недаром Володя – солдатский сын напросился в иностранщину. Он за короткое время научился «немецкому» языку, сносно его понимал и сам мог объясниться. Из мушкетеров он больше всего сошёлся с весёлым и общительным Монтескье, сыном старого воина с иноземных южных гор.
И вот, как-то утром, едва казаки проснулись в своей комнате на постоялом дворе, Володя вышел на середину комнаты и произнёс речь:
- Братья-казаки! Мы уже неделю, как приехали сюда, а чем занимаемся? Нас казачий круг сюда за делом послал, а мы? Вы что? Что мы братьям-казакам скажем? Мы даже на свой корабль ещё не поднимались. И хозяева наши нас чтой-то не торопят. Заметили? Ой, неспроста это!
Я тут немного подучился в немском языке, познакомился с корабельщиками и кое-что узнал. В общем, наш корабль готов, и снаряжен к плаванью. Но незадолго до нашего приезда здесь появились тёмные личности из-за границы. В смысле из-за границы этой заграницы. Они не хотят, чтобы казаки, то есть мы, получили новый корабль.

- Ничего не понимаю, – сказал Силач, мотая лохматой головой, - а им какое дело? Мы же с королём…
- Володя, дай выпить, - прохрипел Усач. – Я сейчас тоже ничего не соображаю.
- Ах, эти интриги, - вздохнул Чубатый, натягивая шаровары. – Лучше бы они своими женщинами занимались. Женщины здесь – м-м-м!! Но до чего голодные до мужской ласки!
- Есть такие типы, - отвечал сразу всем Володя - солдатский сын, - которым до всего в мире есть дело. Пить пока будем только чистую воду, - он протянул Усачу глиняный кувшин. -Считайте, что мы начинаем боевые действия. Интриги по боку. Берём сабли и пистоли – и в порт!
Казаки и Володя, прихватив оружие, наскоро одевшись, вышли из комнаты. Усач, выплеснув на голову кувшин воды, поспешил следом.

В порту их уже ожидали. Длинная плотная шеренга людей в чёрных плащах выстроилась вдоль причала. Под их плащами угадывались шпаги и кинжалы.
- Эй, вы чего тут? Мы хотим пройти на свой корабль! – задиристо прикрикнул на них Усач.
Силач упёрся мощными руками в крайнего и подвинул всю шеренгу на два шага в сторону.
Навстречу казакам вышел лощёный господин в лиловом плаще и начал что-то сердито толковать. Володя - солдатский сын стал с ним препираться на иноземном наречии, добавляя крепкое казацкое словцо, когда других слов не хватало.
Видимо, по-хорошему договориться не удалось, и через пару минут, Володя, сплюнув в сердцах, отошёл к своим.

- В общем так, эти в чёрном ни в какую на корабль нас не пускают. И вещи наши заносить нельзя, и даже вроде и корабль нам отдавать не хотят. Вроде, как наше казачество не готово владеть таким супер-пупер кораблём. Гады! Что будем делать?
- Драться! – воскликнул первым, обычно медлительный, Силач.
- Драться, конечно, - улыбнулся белейшими зубами Чубатый.
- У нас нет другого выхода, - разминая кисти рук, заметил Усач, - В бой! – и первым выхватил из ножен саблю.
Люди в чёрных плащах, увидев это, торопливо достали свои тонкие шпажки и сбились в кучу. Лиловый плащ укрылся за ними. Казаки сделали свирепые лица и приготовились к атаке.
Но не успела зазвенеть острая сталь, как со стороны города послышался топот кованых ботфорт о брусчатку и громкий голос прокричал по-казацки:
- Сабли в ножны, господа! Сабли в ножны!

Казаки удивились этому призыву и опустили оружие. Подбежали, запыхавшись, мушкетёры. Володя спросил:
- Ву а ля, Монтескье. Пуркуа?
Длинноносый чернявый мушкетёр достал из-за ленты своей шляпы какой-то пергамент с сургучной печатью на витом шнурке и помахал им, высоко подняв над головой.
- Указ короля! Указ короля! Уот, братья кОзаки, наш гранд-король дал указ пьюскат уас на наш-ваш «Мистраль».
- Виват, король, виват! Виват, король! – хором закричали люди в чёрных плащах.
- Ну вот, давно бы так. Пошли, хлопцы, на корабль, - сказал Усач.
И всё же по сходням они поднялись парами: Усач и Вольтер, Силач и Дидро, Чубатый и Руссо, Володя – солдатский сын и Монтескье. Когда за ними следом поднялись портовые охранники, Володя спросил у своего визави:
- Скажи, мон ами, а что ещё в указе короля прописано?
Нисколько не смутившись, мушкетёр ответил:
- Из-за того, что по всем морям бушуют ужасные штормы, ни один корабль не может покинуть порт без разрешения капитана порта. Наши власти боятся, что вы можете похитить корабль, за который уже сполна заплатили, самовольно выйти в море и подвергнуть свои жизни опасности. Чтобы этого не случилось, отныне мы, мушкетёры, и наши друзья, гвардейцы епископа Сен-Назаровского, будем постоянно с вами. Виват!

- Что за бред ты несёшь, Митя? – возмутился Володя. – С какой стати мы будем похищать свой же корабль?
- Это не бред, - упрямо мотнул головой мушкетёр, - а указ короля.
Он оглянулся и, заметив, что к их разговору прислушивается гвардеец в лиловом плаще, дёрнул Володю за рукав и нарочито громко продолжил:
- А теперь я познакомлю тебя с ходовой частью корабля. На «Мистрале» есть одна мачта, высотой 24 ярда и один парус площадью… э-э, эх, забыл! Да, неважно. Пройдём на корму и осмотрим рулевое управление. Господа гвардейцы, а вы чего же? На боевом судне пассажиров нет. Разбирайте вёсла – мы выходим в плаванье!

И новопостроенный «Мистраль» впервые отошёл от причала. 20 гвардейцев епископа сидели на вёслах, а их командир с хмурым лицом, стоял у кормового руля. Казаки и мушкетёры сгрудились на носу, разглядывая гавань.
- Обратите внимание налево, господа, - предлагал Монтескье. – Здесь стоит шести-орудийная
батарея. Теперь посмотрите направо: там восьми-орудийная. Эти батареи держат под прицелом всю внутреннюю гавань. Персонал батарей о-очень бдителен. За исключением ночи, когда все спят, обеда, и того времени, когда солдаты играют в карты или любезничают с горожанками.

- Внимание, мы приближаемся к выходу во внешнюю гавань. Здесь находится шлюз, закрывающийся на ночь или по особому распоряжению командира порта. Как видите сейчас, в честь наших гостей из Казацкой земли, шлюз полностью открыт.
- И вот перед нами Безграничное или Великое море. Как видите, видимость отличная, море спокойное, лёгкий бриз несёт белоснежные редкие облака… м-да, несмотря на то, что везде бушуют ужасные бури!
- Итак, - подводя итог первому плаванию, сказал Монтескье, - если, выйдя из гавани, вы поплывёте прямо, попадёте прямо в Гиперборею. Это ужасное место. Там вы потеряете корабль, хотя сами останетесь живы. Если поплывёте налево – попадёте в страну Аниподов. Там всё очень странно и страшно. Вы потеряете и корабль, и имущество, да и сами домой не вернётесь. Если поплывёте направо – попадёте в Казацкую землю, где… ах, да!
М-да, но если выйти в море ночью, трудно будет определиться, куда плыть. Нужен опытный кормчий. Ладно, что-нибудь придумаем…

Так проплавав целый день и на вёслах и под парусами, казаки смогли оценить мореходные качества и быстроходность нового корабля, который между собой прозвали просто «Ветер». Заодно рассмотрели достопримечательности окрестностей Сен-Назарово. Под вечер казаки и мушкетёры сошли на берег и отправились отметить долгожданное событие в свой трактир, полюбившийся им отличным вином и недорогим питанием.

Друзья славно попировали в тот вечер, отмечая первый выход в море. Но Володя – солдатский сын и Монтескье, выпившие, казалось, не меньше других, вели между собой вполне серьёзный разговор:
- Влади-мИр, скажи прямо: ты будете похищать свой корабль или нет?
- Нет, не будем.
- Нет, ты мне как другу скажи: да?
- Как другу скажу и повторю: нет.
- Влади, - лицо мушкетёра пошло красными пятнами, чувствовалось, что он еле сдерживает себя, - скажи «да!» или я за себя не отвечаю!
- Митя, ты мне друг, но казацкая честь дороже. То, за что мы заплатили, мы никогда не возьмём даром.
- Н-ну, ты сам напросился, - Монтескье резко встал из-за стола, скрестил руки на груди.

Сразу протрезвевшие мушкетёры оказались по одну сторону стола, казаки – по другую.
- Действуем по плану «Ц», - процедил своим Монтескье.
Руссо зловеще усмехнулся и пригладил эспаньолку. Дидро повёл крутыми плечами и стал снимать кружевные манжеты с камзола. А вот Вольтер вдруг снова сел на лавку, одним глотком осушил полбутылки вина и зарыдал.
- Чего это они? – недоумевали казаки. – Так хорошо сидели, в мужской компании, прямо как у себя на Дону или на Енисее – и тут на! Что случилось?
Монтескье стукнул пустой бутылкой по столу:
- Трактирщик, эй, подай нам ДИЧЬ!
Трактирщик, рыжий здоровяк с физиономией бандита, с медной серьгой в левом ухе, отозвался из-за потемневшей от времени и напитков стойки:
- Дичи нет. Есть «цесарка», - и почему-то лихо подмигнул.
- Так давай цесарку!

Обернувшись к Володе, Монтескье сказал:
- Нам пора пойти освежиться. Недалеко есть отличное отхожее место. Я провожу.
- Я не хочу.
- Надо, Влади, надо. На, выпей ещё и пошли, освежимся.
Они выпили ещё вина и, поддерживая друг друга, вышли из питейного заведения. Приятели постояли немного, привыкая к темноте. Но едва они двинулись дальше, к трактиру подъехал экипаж. Карета была запылённая, как будто проехала 1000 лье. Зато кони были свежие и чистые, словно отъехали только что от соседнего двора. Впрочем, в свете трактирного фонаря подвыпившие друзья ничего не заметили. Зато они отлично увидели, когда из окна кареты показалась изящная женская рука в белой перчатке.

Невольно оба сделали несколько шагов к карете. Изнутри прозвучал нежный голосок:
- Не скажете ли, господа, здесь остановились гости из далёкой Казакии?
- Совершенно верно, милостивая госпожа, они здесь. И я – один из них, - Володя – солдатский сын подошёл к карете и открыл дверцу. Белая рука легла в его широкую ладонь и по ступенькам спустилась лёгкая девичья фигурка.
- Меня зовут Марианна. Я… знатная дама в этой стране. Я бы хотела побеседовать с вами, расспросить и … и вообще.

Втроём они вернулись в трактир, присоединились к общей трапезе. Все в трактире немедленно влюбились в прекрасную Марианну. Мужчины наперебой оказывали ей знаки внимания и говорили комплименты. Женщины, да-да и женщины тоже, вслух восхищались ей и превозносили её грацию и прекрасные манеры. Украдкой же они бросали взгляды полные зависти.
Марианна принимала всё как должное: и восхищение, и зависть. Откинув золотоволосую головку, она смеялась, пела песни и пила лёгкое молодое вино. Её глаза и бриллианты в серьгах сверкали, как звёзды в январском небе.
Володя – солдатский сын не отводил от Марианны влюблённого взгляда. Время от времени девушка слегка касалась его ноги своей ножкой под тонкой тканью платья. От этого молодой посланец восточной страны испытывал волнение, смущение, и такое чувство, будто одним махом выпивал четверть крепчайшей медовухи. Сидеть рядом с такой красавицей было сладостно и мучительно одновременно. От безумного волнения он вдруг в совершенстве начал понимать чужую речь.

Около полуночи Марианна поднялась из-за стола.
- Я приятно провела здесь время. Благодарю! Мистер Казак, Вы проводите даму? – она провела лёгкой рукой по его волосам.
- Миледи, я… - вскочил с места прыткий Руссо. Но Монтескье быстро и резко стукнул его под колени ножнами шпаги, тот плюхнулся на свой стул и замолчал.
Володя встал, ощущая на голове след девичьих пальчиков и, следом за ней, вышел из трактира, под завистливыми взглядами товарищей.

Оба они сели в тесную темноту кареты. Володя – солдатский сын сразу потянулся всем телом к прекрасной незнакомке. Девушка скинула тёмную мантилью, укрывавшую её. Володя ахнул – на левом плече, на дорогом батисте была вышита золотая лилия. Королевская лилия!
- Тсс! – она приложила белый пальчик к его горячим губам. – Да, я – дочь короля. Но нам надо поговорить. От этого зависит наша жизнь. И моя жизнь тоже, не удивляйся. Или смерть…
- Ты что? При чём тут это? – удивился Володя – солдатский сын. – Я полюбил тебя, и ради тебя готов…
- Ах, погодите, мон шер! Вспомните, говорил ли с кем-нибудь тот носатый мушкетёр перед тем, как вы вышли из трактира и встретили меня?
- Нн-да. Он сказал трактирщику, чтобы подавали дичь. А тот ответил, что подадут цесарку. Потом Митя сказал мне, что пора освежиться, и мы вышли на улицу. Да! А ведь нам ни дичи, ни птицы так и не подали! – вспомнил Володя.
- Конечно, - горько усмехнулась девушка, - ведь «цесарка» - это я! Многие думают, что младшая дочь короля – самое любимое и избалованное дитя. О нет, совсем не так! Те, у кого нет шансов на престол или на брак с иностранным принцем, становятся разменными пешками в политических играх. Знай, казак, против вас составлен международный заговор. Вы любой ценой должны похитить новейший корабль «Мистраль», а когда выйдете в море вас сразу и потопят. Что-то вроде внезапного шторма и случайных рифов. Тогда у папА не будет проблем: и деньги сохранит, и союзники не обидятся.

- Марианна, но почему?!...
- Мон шер, ты хочешь знать, почему я тебе всё рассказала? Да потому, что я – женщина. Мне обидно, что меня, принцессу, используют, как портовую шлюху! Я не хочу прикрывать своей грудью прорехи в государственном бюджете. Я хочу простого женского счастья. Пусть не здесь, пусть в далёкой Казакии. С тобой, м-м, милый…
- Я заберу тебя с собой, - сказал Володя – солдатский сын, нежно гладя девушку по руке. От запястья и выше, выше… - Когда получим корабль и поплывём домой.
Марианна отвела его руку от своей груди, и положила её к себе на колено.
- Ах, дорогой, ты не понимаешь! Вы в страшной опасности и медлить нельзя! Я… я хочу
раскрыть ещё одну тайну. Золото, ваше золото, находится тоже здесь, в Сен-Назарово. Я случайно узнала… подслушала разговор папА с местным епископом. У них какие-то свои расчеты, я не поняла. Но гвардейцы, которые сопровождали меня, завтра увозят часть золота в столицу. Если ты хочешь меня, и золото тоже, и сохранить жизнь, надо бежать в эту ночь!
- Постой, так быстро? – сомневался Володя – солдатский сын.
- Немедленно!
Марианна положила его руку на свою талию, сама обняла и крепко поцеловала молодого казака прямо в губы.
- У-уфф! – Володя едва не задохнулся в нежных объятиях принцессы. – Так ты говоришь, что и наши гроши здесь? Ну, дорогая, я готов взять тебя в жёны прямо сейчас.
- Я согласна, мой рыцарь. Согласна! Едем сейчас же. Забираем золото, я спрячу его в своей карете. Потом ты забираешь своих друзей, и мы уплываем. Да?
Вместо ответа Володя снова обнял Марианну. Та приоткрыла ротик для поцелуя, одновременно пнув остроносым башмачком в кожаную перегородку, отделявшую их от кучера. Застоявшиеся кони резво тронули с места, и влюблённые мягко повалились на подушки сидения…
Сдержанный цокот копыт вскоре утих в тесных ночных улочках города.

Спустя пару часов Володя – солдатский сын снова появился в трактире. Друзья встретили его звоном бокалов, наполненный вином, и шутками:
- О, Вован, мы тебя заждались! Сказал «на минутку, только провожу».
- А где твоя царь-девица? Неужели вырвалась от такого сокола?
- Вау, Влади! Надеюсь, вы с региной сговорились?
- Мсье казак, как вам наша фемина? Согласитесь, она лучше ваших мадам!
- Тихо, братцы! Подождите, дайте горло промочу, - Володя устало опустился на стул.

Выпив залпом фужер доброго вина, молодой казак продолжил:
- Девица – что надо, огонь! Влюбилась в меня без памяти. Да! Но, говорит, папаша у неё строгий, нипочём за казака не отдаст. Выручайте, товарищи, ведь у нас такая любовь! Девицу надо похитить.

Опередив казаков, к Володе – солдатскому сыну первыми подбежали мушкетёры.
- О! О, Влади! Вот истинный мушкетёр! Пошли, похитим корабль, и ты увезёшь любимую!
- Володя, - сказал осторожный Усач, - может, вы умчитесь на конях? Хочешь, я буду сопровождать вас до здешней границы? А хлопцы останутся ждать, когда нам корабль отдадут. Только вот скакать, конечно, придётся без передыху…
- Да брось, Усач, - пылко сказал Чубатый, - такая нежная девушка – какие кони? Какая скачка? Только уютная каюта на комфортабельном военном корабле. Круиз по лазурному морю с посещением необитаемых островов. Ночи под луной. Же ву ламур… М-м-м!
- Так мы угоняем их «Мистраль», что ли? – недоумевал Силач. Но на всякий случай привстал с лавки и начал засучивать рукава. – Драться сейчас будем или после?
- Давно у нас не было хорошей драки! – Дидро поправил кружевные манжеты и пригладил на мощной груди богато расшитую перевязь.
- Заткнитесь оба! – дружно прикрикнули на них казаки и мушкетёры.
- Успокойтесь, друзья, - Монтескье обнял за плечи Силача и Дидро. – Драться будем, но не сейчас и не между собой. Сейчас мы тихо и мирно идём в порт. Спокойно садимся на «Мистраль» и сопровождаем Влади и Марианну в свадебное путешествие. Вот так.
- Это дело!
- Ву а ля!

Казаки и мушкетёры поспешили в порт. Ночь была тихая, тёмная. Самая что ни на есть «грабительская» ночка.
У крайнего пакгауза, едва различимая в густой тени, стояла чёрная карета. Володя – солдатский сын направился прямо туда. Немного помедлив, Монтескье пошёл следом за ним.
- Обычная история, - Вольтер потеребил свои роскошные усы. – Всё решают женщины. Пошли на корабль, месье.
Мушкетёр круто повернулся и столкнулся с Усачём. Оба они не очень твёрдо стояли на ногах и, чтобы не упасть, ухватились друг за друга, затоптались на месте. Им на помощь поспешили их приятели, в результате чего возникла небольшая суматоха и куча мала. Вольтер и Усач встали, раздвинули товарищей и, пошатываясь, пошли к кораблю.
- А мы к нашему кораблю идём? – с сомнением спросил Вольтер. – Темно, как у дьявола в… проходе.
- К-нечно к нашему, - уверенно заявил Усач. – Я, ик, свой корабль всегда, ик, узнаю. Видишь, парус-марсель уже стоит – значит, ик, это наш.
- Это да, но тут марсель треугольный, а… а у «Мистраля» какой?
- Какой?
- Н-не помню. Может, Монтескье подождём, он точнее скажет?
- Не-ет, занимаем корабль. Ты что хочешь лезть на мачту, хочешь ставить парус? Ик!
- Н-ну, ты голова! Казак, а голова! Зачем ставить парус, если он уже стоит. Садимся. Поднимай якорь!

Усач и Вольтер взошли на корабль, который никто не охранял. Следом поднялись и другие. Володя привёл Марианну, закутанную в тёмную мантилью. Последним по сходне поднялся Монтескье, нёсший на плечах два мешка с вещами девушки:
- Уф-ф! никогда бы не подумал, что женская бижутерия и косметика, чулочки да шнурочки могут быть такими тяжёлыми. И до корабля я шёл-шёл, шёл-шёл. Неужели эти идиоты-гвардейцы его опять переставили? Дидро, Силач – отплываем, отплываем! Пошевеливайтесь! До рассвета надо убраться подальше. Ох, хоть отдышусь…

«Мистраль» был привязан к портовой тумбе простым тросом. Едва его отвязали, корабль, подхваченный ночным отливом, стремительно понёсся прочь от берега. За считанные минуты он пересёк внутренний ковш гавани и достиг первого шлюза. Здесь возникла заминка: шлюз оказался закрыт.
- Тысяча чертей! – грубо выругался Монтескье. – Эти кретины забыли, что им нужно делать.
- Что-что? Я не расслышал тебя, - отозвался Володя.
- Ничего. Это я от досады – такая авантюра срывается! Придётся взрывать шлюз. Но тогда весь город пробудится. А что делать?
- Погоди взрывать, - сказал рассудительный Вольтер. – С нами такие атланты, как Силач и Дидро. Неужели мы «Мистраль» не перенесём посуху во внешнюю гавань? Ну, что господа-хлопцы, возьмёмся?
Дидро искренне обрадовался:
- Вау, вот это дело! Реально тяжёлое, ого-го!
Его поддержал Силач:
- Хо! И не такие тяжести брали. И корабль перенесём!

Очень кстати поблизости оказался большой штабель круглых брёвен, заготовок на мачты. Силач и Дидро одновременно выдернули нижние брёвна, штабель раскатился, и к ногам изумлённых мореплавателей свалились… десятка два лохматых и оборванных местных мужиков.
- Уи? Пуркуа? Вы кто такие? Почему спите на голых брёвнах?
- Мы здешние докеры, плотники, канатчики, рабочие. Мы строили корабль для каких-то восточных варваров. Но королевские чиновники сказали, что варвары не заплатили денег и не хотят забирать корабль. Вот мы и ждём новой работы.
- Я дам вам работу, - воскликнул Володя – солдатский сын. – И заплачу сразу два золотых… нет, один золотой, но каждому! Берём корабль – ну-ка сильно, ну-ка дружно!

Докеры вместе с казаками и мушкетёрами вытащили «Мистраль» из воды и без промедления перекатили его по суше к внешней гавани.
- Я горжусь нами, - отдуваясь и отряхивая камзол, громко сказал Монтескье. – Друзья, это ещё один подвиг, сравнимый с подвигами Ясона, Геракла или Аякса!
- Точно, - поддержал его Володя, - Святогор или Дунай Иванович гордились бы нами! Ну что, плывём дальше?
- Да, да! Ставим грот-парус. Больше задержек быть не должно.

Когда докеры ушли, прославляя щедрость иностранных моряков, а корабль, распустив белые паруса, удалялся в сторону моря, на берегу появилась бешено мчащаяся большая «лимузеновая» карета, влекомая мощными першеронами. Не успела карета остановиться, как из неё выскочил тучный мужчина с белым бабьим лицом под завитым париком. На нём был простой тёмный плащ, отороченный, однако, мехом горностая. Человек стал кричать, потрясая кулаками, вслед уходящему кораблю:
- Ослы, олухи со шпагами! Вернитесь, задержите мою дочь! Она же забрала всё золото!
Вернитесь, вам же хуже будет! Марианна, отдай золото, изменница!

Но на судне, почуявшем уже волны открытого моря, никто не услышал воплей обманутого короля. Лишь открылась дверца каюты, и принцесса Марианна вышла, чтобы бросить последний взгляд на родной берег. Услышала ли она стенания отца? Да вряд ли. Но её лицо, обращённое к редким огням города, исказилось в усмешке злорадства и презрения.
Возможно, царственную пантомиму наблюдал разочарованный в женщинах Вольтер. Но едва принцесса вновь скрылась в каюте, и он, завернувшись в широкий плащ, лёг спать под мачтой.

Из королевской кареты вышел ещё один пассажир – высокий старик в расшитой парчовой рясе. Тяжело ступая на негнущихся подагрических ногах, он подошёл к королю и встал рядом. Его величество припал к груди епископа, сдвинув к боку массивный золотой крест, и залился слезами.
- Ваше преосвященство! Меня опять все обманули, все предали… хлюп-хлюп… Как я буду жить без неё… хлюп-хлюп…
- Ваше величество, я понимаю ваше горе. Принцесса молода и, вместо того, чтобы следовать поучениям своего отца и нашей матери-церкви, она…
- Ах, при чём здесь принцесса! Я говорю о казне – столько золота, о-о… хлюп-хлюп… И кроме того, эти ненормальные мушкетёры: ну что им стоило промедлить буквально четверть часа?! У меня было всё готово. Почти…

Вслед за этими словами короля раздался ужасающий треск, скрежет - и шлюзы Сен-Назаровской гавани стали растворяться. В открывшийся проход сразу же ворвался быстроходный военный корабль. На нём сновали по палубе, потрясали оружием, гвардейцы епископа. Их предводитель в лиловом плаще распоряжался у руля. Судно было ярко освещено факелами, и изумлённый король прочитал на корме название: «Мистраль».

- Фу-гасс! – только и мог сказать его величество. (фугасс – лепёшка, аналог нашего блина)
- Наваждение, - подтвердил епископ. – Свят, свят! Их уже двое!
Король нахмурился.
- Да нет, «Мистраль» - он один. Но что же получается – казаки угнали не свой корабль?! Неужели?... Только не это!
Но, словно отвечая королю, раздался громкий треск ломающегося дерева и панические крики попавших в беду людей.

Король, не в силах сдерживать свои эмоции, грубо оттолкнул епископа и побежал к морю, словно желая спасти судно от катастрофы. Не успели его ботфорты коснуться пены солёных волн, как раздался сильнейший взрыв. Пустившийся в погоню за казаками корабль приподнялся над водой и, раздираемый пороховыми газами, рассыпался на щепки и обломки. Король упал на прибрежную гальку и в бешенстве стал кататься по ней, бессвязно вопя:
- Такая блестящая интрига… четверть часа… искусственный риф и 10 бочек пороха… похитили сокровище… провела изменница… два лучших корабля… другие короли… не перенесу позора… в монастырь, в глушь, в Куршавель!
Стенания незадачливого короля были бесполезны – вольный корабль, подгоняемый попутным ветром, скрылся в ночи и в море.

Но едва небо на востоке просветлело в ожидании восхода солнца, Монтескье направил корабль к едва виднеющемуся на зюйд-ост берегу.
- Влади, мы сойдём, наша страна здесь.
- Митя, я думал, вы побываете у нас в гостях. Так сказать, с ответным визитом. И на нашей с Марусей свадьбе погуляли бы.
- Извини, сейчас не можем – служба, понимаешь. Возможно, приедем на будущий год, когда дадут отпуск.
- Мы всегда будем вам рады. А если что – пиши. Адрес такой: Казацкая земля, станица Белокаменная, Володе, до востребования.

Вместе с солнцем, взошедшим над ближним лесом, корабль бросил якорь у открытого морского берега, вблизи узкого каменистого берега. Мушкетёры дружески обнялись и распрощались с казаками. На берегу их уже ожидали слуги с осёдланными лошадьми. Принцесса Марианна тоже одарила соотечественников нежными поцелуями и немного всплакнула – ведь она оставалась совсем одна!
Мушкетёры прямо с борта спрыгнули в сёдла вошедших в воду коней. На прощанье они взмахнули своими шляпами и… дружно издали крик удивления.

- Влади! Казаки! Братцы! Но этот корабль не «Мистраль»!
- Как не «Мистраль»! Не может быть! А что же мы угнали?!
- Но этот корабль называется «Сирокко». Вот, на борту написано. О, фугасс!
Усач крякнул и быстро отошёл от борта. У него нашлось срочное дело на юте. Вольтер натянул шляпу до самых бровей, пришпорил коня и в один миг оказался на берегу. Все остальные в смущении замерли на месте. Только Володя – солдатский сын, как всегда, не растерялся:
- Ну, не «Мистраль», так что ж. Ну, и ладно. Мне всё равно это название не нравилось - непонятное какое-то. То ли дело, к примеру, Баргузин – наш ветер, могучий, восточный. Силач, неси ведро с краской, малюй кораблю новое имя!

Через несколько минут парусник «Баргузин», отсалютовав гюйсом иноземному берегу, снова взял курс в открытое море.
Принцесса Марианна напоследок крикнула мушкетёрам:
- Передайте папочке пусть не сердится! Всё будет хорошо! Я ему напишу, после…
И долго-долго махала кружевным платочком с кормы удаляющегося судна.

Казаков на родине встретили как героев. Все получили заслуженные награды.
Усач стал капитаном быстроходного «Баргузина» и на своём корабле проплыл все моря и океаны.
Силач получил табун лошадей и стал конезаводчиком.
Чубатый предпочёл получить награду звонкой монетой. Он открыл постоялый двор, по иноземному примеру, с большим винным погребом, с варьете – и зажил припеваючи.
Володя – солдатский сын со своей красавицей женой уехал в Белокаменную. Там он выделился при дворе, среди генералов и министров, и в скором времени сам стал царём.

По случаю своего восхождения на престол он закатил пир на весь мир. На пир пригласил и тестя – иноземного короля, и друзей-мушкетёров, и побратимов-казаков. Немало там было выпито хмельных медов и отличных вин, немало спето песен. Особым успехом у честной публики пользовалась баллада «Как казаки «Мистраль» похищали».
Вот так!