Орден. часть 3

Петя спрыгнул в холодную воду и, упираясь в мягкое дно, стал отводить тяжёлый плот от прибрежных кустов. Товарищи помогали ему шестами, а когда плот оказался на чистой воде, втянули паренька обратно к себе.

Долго плыть им не пришлось – буквально в десяти метрах левее, с плота лейтенанта Зардания, уже выгружали миномёт.
- Сержант! – махнул рукой взводный. – Причаливай, выбери место посуше и занимай позицию. Сейчас пехота займёт остров и дамбы, а наша задача их поддержать. Поступит приказ – пойдём дальше. Младший сержант Горбань, ко мне! Покажи расчёту сержанта Переверзева, где можно расположиться.
Горбань, командир отделения разведки, молодой, разбитной белорус, повёл миномётчиков к купе высоких тополей.
- Я уже и на том берегу побывал. Острова. Слыхали, как счас гОворят? Одер – что две Припяти, а посредине – Волга. Во как! Широкая река. Но у нас – сила. Как рванём! Гитлерам не устоять. Вот место пригожее. Нам бы только…

Внезапно с севера загремели пушки, взахлёб застрочили сразу несколько пулемётов.
- Ого, вот и началось. Ну, я к своим, - Горбань на плече автомат, в несколько широких шагов преодолел кочковатую полянку и скрылся в густом кустарнике.
Только миномётчики установили орудие, прибежал посыльный от командира батареи.

- Приказано немедля бомбить дамбу! Приказано: азимут 300, дальность 2-0
- Приказано – приказано, - проворчал Переверзев. – Я тут стою на болоте посреди реки и ни хрена не вижу. Командиры! Опять стрелять по площадям? Авось попадём? А не попадём, так напугаем? Ладно. Эй, кто у нас самый шустрый? Петро, по деревьям лазил в деревне?
- Да-а.
- Вон тот тополь вроде повыше будет. Скидавай ботинки и дуй наверх. Вот бинокль, осмотрись там толком, будешь огонь корректировать.
- Е-есть.

Серёжкин быстро снял ботинки, обмотки, ватник, поплевал на ладони и стал карабкаться на дерево. Взбираться было несложно. Это был истинно немецкий тополь: высокий, прямой, с гладкой корой мышастого цвета, с прямыми длинными ветвями, тянущимися ровно и симметрично в низкое серое небо.
Сверху, в отличный «Цейсс», все было прекрасно видно, тем более, что туман почти совсем разошёлся. Взрывы раздавались уже повсюду, тут и там взметались фонтаны воды, напичканные обломками переправочных средств и прочими атрибутами войны. Гуще всего снаряды рвались впереди, на главном русле Одера и правее, где темнела полоска дамбы.

- Серёжкин, видишь дамбу?
- Вижу! Хорошо вижу! Вижу, откуда фрицы стреляют.
- Азимут можешь дать?
- Чиво-чиво?
- Тьфу ты, деревня – мать родная! – ругался внизу сержант. – Ладно. Я счас дам пристрелочный, смотри внимательнее. Поправишь, коли смажу.
С противным визгом взлетела первая мина. Через пару секунд вдалеке взметнулся гейзер грязи.
- Ага! Вижу, товарищ сержант! Два пальца левее и чуточку дальше.
- «Два пальца»! корректировщик, мать… Смотри хорошенько! Два выстрела, - подал расчёту команду Переверзев.
Следующие мины легли удачнее. Но и фашистские наблюдатели обратили внимание на новую огневую точку. По верхушкам тополей прошлись пулемётные трассеры. Пули счастливо обошли Петю, лишь обдали своим смертельным свистом.

- Попали! Почти… Ой! Ещё чуть-чуть дальше бы, товарищ сержант! Ой, как стреляют!
- Поправка… Беглый… Огонь! Петро, слазь бегом! Хорош торчать на дереве.
Выпустив с десяток мин, расчёт Переверзева прекратил стрельбу.
- Уф-ф! Перекур. Икрамов, сбегай к лейтенанту, спроси: идти нам дальше или нет.

Но связному идти не пришлось – чавкая сапогами по грязи, подошёл капитан Кожевников.
- Так, отстрелялись? Знаю, пехота уже пошла по дамбе. Собирай бандуру – и вперёд. Ваш плот уже наготове. Быстрее, быстрее. Штурмовые отряды уже на том берегу.

Миномёт снова разобрали и понесли на себе на другой берег острова. Мужики устали, запарились, пока снова дошли до воды.
Где-то слева снова начали рваться снаряды, и, кажется, бой начался уже на том берегу. На бреющем полёте туда прошла пара «Илов».

Миномётчики загрузили свой плот, присели передохнуть.
- Цыбулько, дай-ка твоего табачку, не жмись. Хорош у тебя табачок, - попросил сержант.
- Та не, чево там, - замялся бережливый хохол. – Вот у нас на Черниговщине табак! Ух, духмяный! Сам сушу. Приидешь ко мине после войны, я тибе богато отсыплю.
- Берите мой, братцы, - немолодой сутуловатый ефрейтор Калугин развязал свой кисет с вышитой на нём, видимо детской рукой, большой красной звездой. Пока мужики брали по щепотке курева, Калугин достал из кармана сложенную газетку, суетливо разорвал её на полоски.
- Берите, не жалко, в бой идём. О-хо-хо, только бы этот клятый Одер переплыть!

Переверзев подошёл к Пете.
- Серёжкин, а ты чего? Закуривай. Потом не до того будет.
- Да я вообще-то…
- А, понятно, мама не велела. Ну, на тогда сухарь. Погрызи, - и добавил потише, скосив глаз, - не нравится мне сегодня Калугин. Я уже несколько раз замечал, да вот, даже в зимних боях: суетится человек, добрый ко всем, ничего не жалеет – и раз – убивают в первом бою.
Петя раскрыл рот, хотел переспросить: правда ли? Но в небе раздался гул моторов - наши

«Илы» возвращались со штурмовки. Самолёты, уже лёгкие, без бомб и снарядов шли высоко, расслабленно. Миномётчики проводили их взглядами. Петя в мальчишеском восторге помахал лётчикам рукой.
Вдруг, неизвестно откуда, появился фашистский «мессер», и коршуном бросился на наши штурмовики. С первой же атаки он поджог один «ил». Второй «ил», отстреливаясь, стал удаляться к северу. «Мессер» пошёл во вторую атаку на подбитый самолёт и расстрелял его с близкой дистанции. «Ил», потеряв одну плоскость, кувырком свалился в воды Восточного Одера.

- Гады, гады, фашисты проклятые, – шептал Петя, глядя в опустевшее небо, сжимая кулаки.
- Чего застыл, ложись! Воздух! – сержант толкнул его в плечо и сам ничком упал рядом.
- Воздух! Воздух! – закричало сразу несколько голосов.
«Мессершмитт» развернулся и полетел вдоль реки, стреляя из всех пулемётов. Одна из очередей прошила плот миномётчиков: полетели щепки, звонко дзынкнула опорная плита, вскрикнул и упал рядовой Икрамов.
- Ой, алла! Ой-ой, нога!
- Икрамов, живой? Санитары!

Бойцы наскоро перевязали раненного крупнокалиберной пулей товарища. Серёжкин с удивлением заметил на его лице вместе с болью и явное облегчение: житель Средней Азии больше всего боялся открытого водного пространства и возможность избежать переправы, даже ценой ранения, его просто обрадовала.
Потерпи, Икрамов, сейчас санитары придут, отвезут тебя в госпиталь. А нам пора, - Переверзев отряхнул шинель и оглядел своих бойцов. - Расчёт, занимай места на плоту. Погнали дальше, славяне!