Орден. часть 4

Обогнув песчаную отмель, плот миномётчиков поплыл через западный рукав Одера.

Бой уже развернулся по всему берегу. Наши штурмовые группы захватили мелкие плацдармы, расширяли их и соединяли в один большой, сплошной, надёжный, с которого уже не отступают. Немцы отчаянно контратаковали, собрав все возможные силы. Но через реку уже подтягивались основные силы пехотных дивизий, переправлялась артиллерия, танки, самоходки.

Плот миномётчиков плыл медленно, с трудом преодолевая весенний поток. Бойцы усердно гребли самодельными вёслами, досками, по сантиметру приближаясь к противоположному берегу. Кругом, куда ни глянь: по бокам, и сзади, и впереди, плыли такие же плоты, лодки, понтоны с солдатами, пушками, танками. Много сил накопила к апрелю 45 года Красная Армия. Не устоять гитлеровцам!

Фашисты вели ураганный огонь по переправе. Каждую секунду десятки снарядов и мин вздымали фонтаны воды. Иногда они попадали в плоты и понтоны. И тогда люди и техника падали в ледяную воду, шли на дно… Но не было в мире силы, способной остановить их.

Примерно на середине реки и плот с расчётом сержанта Переверзева попал в зону плотного обстрела. Снаряды стали падать ближе, обдавая людей каскадами воды, звеня в воздухе горячими осколками. Петру было не страшно, он не верил, что в него может попасть вражеская сталь. Одна только мысль занимала его: скорее, скорее вперёд! Не смотря ни на что!

Внезапно, не слышимый в полёте, осколочный снаряд разорвался совсем рядом, сразу за плотом. Закричал раненый в руку установщик Цыбулько. На Петю сзади обрушилось огромная тяжесть и сбила его, стоящего на корточках, на колени. От удара он выпустил доску, которой грёб. Петя едва сумел повернуть голову и увидел, что его сбил Калугин. Ефрейтор был мёртв. Серёжкин замешкался, не зная, как быть, как выбраться из-под грузного тела и одновременно аккуратно уложить его на брёвна плота. Но тут перед ним появилось искажённое яростью лицо сержанта:

- Серёжкин, туды твою… ! Греби! А его сбрось в воду!
- Кого? В воду? Калугина?!
- Труп, дурак! Надо скорее к берегу. Только бы успеть, а то сейчас накроют!

У Переверзева были совершенно безумные глаза, а на коже болтался кусочек уха, отсечённый осколком. Кровь стекала по щеке и шее и пачкала воротник гимнастёрки, но он казалось, этого не замечал. С немалым трудом они сообща скинули плотного Калугина с плота. Петя схватил освободившееся весло и яростно начал им работать. На другом борту гребли Переверзев и раненый Цыбулько. Берег медленно, но приближался.

Им оставалось проплыть метров 20, не больше, когда новый снаряд упал с неба в полуметре от плота. Тяжеленный плот, как щепка поднялся на серой волне, опрокинулся, и снова рухнул во взбаламученную реку. Это случилось в один миг, но для Петра этот миг растянулся в долгие миллисекунды и запечатлелся навсегда. Он видел близко-близко серые тучи на небе, брызги воды разбившиеся на отдельные капли, траву и камешки на немецком берегу. А ещё увидел, как сержанта Переверзева в воздухе догнала тяжеленная плита миномёта, и ударила по ногам.

Падение в воду оглушило Петра. К счастью ни плот, ни снаряжение его не задели. Он вынырнул на поверхность реки и бегло огляделся. В паре метров заметил ушанку со звёздочкой с загнутыми лучами – головной убор Цыбулько. Первой мыслью Петра было: подплыть, нырнуть, найти товарища. Но едва он развернулся в том направлении, как с ужасом почувствовал, что телогрейка, одежда моментально намокли и потянули вниз. Чувство самосохранения побудило Петю поплыть к берегу.

Он с детства умел плавать, летом всё свободное время пропадал на речке. Свою деревенскую речку Петя переплывал туда и обратно без отдыха. Но в холодной воде, в одежде, плыть было неимоверно тяжело. Серёжкин сбросил вещмешок хотя это и мало помогло – мокрая одежда тянула вниз, а волны от взрывов снарядов захлёстывали голову. Каждый метр давался с большими усилиями, когда же силы кончились, солдат поднырнул, оттолкнулся ногами от дна и преодолел ещё сажень. К счастью здесь начиналась береговая отмель.

Едва переставляя ноги, Петя вышел на сушу. Его всего колотило от холода и пережитого напряжения. На кромке берега была «мёртвая зона», здесь не рвались вражеские снаряды, пули пролетали стороной. Петя смог раздеться, разуться, отжать от воды одежду и обмотки. Порадовался: в сапогах, пожалуй, и не выплыл бы.

Но только солдат отдышался, невдалеке на берег выбралась штабная машина-амфибия. Из кабины выглянул офицер в танковом шлёме и окликнул парня:
- Эх, боец! Ты чего там: ранен или отсидеться решил? Вперёд в бой, за Сталина!

Петя хотел ответить, что он остался один из всего расчёта и не знает, что делать дальше, но амфибия уже покатила вперёд. Солдат быстро оделся в мокрое и холодное обмундирование и поспешил подняться на прибрежный откос. Страшновато было одному уходить из относительно безопасного места, возвращаться в бой, но надо было.