Новенькая

От неё никак невозможно было отвести взгляд. Просто наваждение какое-то. Длинные светлые волосы тяжелой волной закрывали спину, глаза синие-синие, просто лёд, но его сердце растопили мгновенно. Губы, всегда капризно поджатые, манили и соблазняли матовым цветом губной помады. Походка лёгкая, чарующая. Вот волосы откинула, прищурилась, засмеялась… Шепчутся с подружкой о своём, о девичьем, ничего не замечают. Солнце весело перебирает светлые волосы, превращая их в золотой каскад.
Замечтался Женька, не заметил, что рот открыл, как кретин последний. А вот Мишка, сосед по парте и лучший друг, заметил, не растерялся и с удовольствием треснул ему тетрадью по голове:

- Эй, в скворечнике, - заорал он, разбрызгивая слюну, - есть кто дома? Рот зазря не разевай, вдруг залетит что. На Аллку засмотрелся?

Женька треснул Мишку по затылку:

- Тише ты, друг называется, - зашипел он, глядя по сторонам,- обязательно всем знать?

Мишка обиженно засопел:

- Я пошутить хотел, а ты драться сразу. Между прочим, не по себе ты подругу выбрал, не станет она с тобой гулять. Ты же сам это знаешь, чего нервы зря переводить?

Женька разложил учебник и тетрадь, достал из рюкзака бутерброды, один протянул Мишке:

- Я просто смотрю. Любуюсь, понимаешь? Нравится она мне очень, прям скулы сводит.

Мишка посмотрел на Аллу и пожал плечами:

- Обычная девчонка, капризная, выпендривается много. По мне так лучше Юльку на свидание пригласить, она списывать всегда даёт, да и не вредная совсем.

Они пожевали молча, затем Женька сказал:

- Я влюбился, Мишка, прям по макушку. Сам знаю, что не пара я ей, но вот тут, - он похлопал себя ладонью по груди, - вот тут, понимаешь, всё сжимается, когда смотрю на неё. Неужели ты не видишь, как она прекрасна?

Мишка, не переставая жевать, снова посмотрел на Аллу. Ну вот упёрлось-то Женьке: «Красивая, прекрасная.» Тьфу, прям слушать невозможно, да и жаль друга, вон как страдает. Алка эта, фифа ещё та. И смотрит-то, аки королевна какая, просто звезда, тьфу, прости, Господи. Женька лопух, слюни распустил и мается теперь. А за Алкой полшколы гоняет, всё самолюбие её тешат, да красоту её воспевают. А что в ней, кроме красоты-то этой, насчёт которой Мишка бы поспорил ещё? Характер у Алки вредный, любит она себя только, а других воспринимает только в качестве верных пажей и прислужников. А как иначе? Ведь другие рождены-то только для того, чтобы Аллочке прислуживать и угождать. Разве нет?
Мишка сочувственно похлопал друга по плечу:

- Ты знаешь моё мнение, дружище, оно не изменилось. Прости.

На третьем уроке в класс вошла Инна Михайловна, директор школы. Все с шумом встали из-за парт. Инна Михайловна замахала руками:

- Не вставайте, не нужно. Иди сюда, - сказала она, обращаясь уже к кому-то за дверью.
В класс вошла девушка с сумкой через плечо. Одета просто и со вкусом, чёрные волосы убраны в хвост. На лице никакой косметики, но глаза, словно чёрные блестящие пуговицы, притягивали взгляд.

- Знакомьтесь, - сказала Инна Михайловна, - Леночка Ромова, новенькая девочка в вашем классе. Принимайте с теплом и уважением. - Она строго окинула взглядом притихший класс и вышла.
Ольга Васильевна, преподаватель русского языка, приветливо указала на свободный стул рядом с Димой Загорцевым:

- Присаживайся, Лена, продолжим урок, - сказала она и взяла в руки учебник.
Под любопытными взглядами приобретённых одноклассников Лена прошла в конец класса и села за парту. Урок продолжился.

- Видал? - деловито прошептал Мишка, толкая Женьку в бок локтем. - Новенькая-то ничего такая, симпатичная.
Женька искоса посмотрел на новенькую. Симпатичная, очень даже. Нахмурилась чего-то, сосредоточенно читая учебник. Длинные ресницы бросали тени на щёки, губы приоткрыты. Да, ничего, но не Алка. Женька вздохнул и посмотрел на первую парту, за которой величаво восседала его чаровница. Ему была видна только изящная спина и копна светлых волос.

- Ну, - не унимался Мишка, - как тебе?

- Симпатичная, - согласился Женька.

- Ага, - протянул Мишка, на том и порешили.

Новенькая влилась в коллектив класса, никак себя не проявляя. Ни с кем не дружила, но и не враждовала. Она была скромной и немногословной. Всё осталось прежним: Женька страдал по Алле, Алла благосклонно эти страдания принимала, Мишка продолжал беззлобно подтрунивать над другом.
В конце апреля Инна Михайловна объявила, что все десятые классы идут в трёхдневный поход. Подключили Тамару Александровну - учителя биологии, и Олега Васильевича - учителя физкультуры.
Все взбодрились, предвкушая романтическое приключение. Поход, это, конечно, в поучительных целях, но на природе, вне официальных стен школы, всё ж куда интересней.
Алла с подружками громко, чтобы Женька и другие слышали, обсуждали, кто в чём пойдёт, что возьмут с собой, с кем будут ночевать в палатке. Кокетливо потряхивая волосами, ощущая своё превосходство, Алла снисходительно одаривала одноклассников улыбкой. «Королевна» ведь. Женька млел от восхищения, Мишка равнодушно жевал очередной бутерброд, попутно перелистывая страницы электронной книги. Новенькая Леночка, уже почти своя, стояла у окна, набирая сообщения в телефоне. Мимолётное ощущение восторга витало среди ребят, подкидывая порции адреналина и полного ощущения счастья.
В день отправления все собирались у старого здания, которое некогда было больницей, ныне никому не принадлежало и сурово глядело на мир разбитыми окнами. Там была остановка, оттуда удобней было выезжать. Сначала планировалось ехать в автобусе, затем пешком через лес.
Настроение у всех было приподнятым, не смотря на моросящий дождь. Женька с Мишкой пришли почти последними. Аллочка, невозможно красивая в красном спортивном костюме, стояла в кругу своих обожателей, весело смеясь, по привычке откидывая волосы. Подъехал автобус, все расселись, Олег Васильевич всё проверил и они тронулись в путь.
Когда добрались до места и расставили палатки, девочки собрались стайками, громко обсуждая всё и всех. Мальчишки занялись поиском дров для костра, заодно местность осмотреть. А посмотреть было на что.
Сразу за краем леса была небольшая поляна, на которой все, собственно, и устроились, за поляной небольшой обрыв и река. Но какая! Широкая, с песочно-глиняными берегами, в которых поколениями жили ласточки-береговушки. Над водой лёгкой дымкой лежал туман, оставленный прошедшим дождём. Воздух был опьяняющим и стояла чарующая тишина.
Но, казалось, никто не замечал всего очарования природы, все были заняты друг другом, обустройством лесного быта.
И только Леночка Ромова стояла одна, спустившись к самой воде. Она наклонила голову на бок, будто прислушиваясь к звукам воды. Рюкзак лежал рядом у ног, словно преданная собака, ласточки сновали мимо испуганной стайкой. Серое небо нависало слишком низко, словно вот-вот опустится на воду, а девушка наслаждалась всем этим.
Женька с любопытством поглядывал на Лену, попутно собирая дрова. Странная какая-то. Стоит там одна, не шевелится даже. За эти месяцы она ни с кем не сблизилась, но её приняли, не задирали. Поначалу она вызывала любопытство, но потом все привыкли и потеряли интерес. Даже Аллочка не проявила своей обычной активности, решив, что Лена не достойна внимания королевы класса.

- Что там? - спросил невесть откуда взявшийся Мишка, волоча за собой здоровенную корягу. Он проследил за Женькиным взглядом и хмыкнул:

- А, Ленка. Чудная она какая-то, - он перекинул корягу через плечо, - будто и не с нами всегда.

Женька пожал плечами.

- Обычная. Тихая просто, одиночество любит, - сказал он и пошёл в сторону лагеря, кинув последний взгляд в сторону реки.

- И не Алка, конечно, - не удержался Мишка, - не королева.

Женька привык к ёрничеству Мишки и ничего не сказал. Дальнейший путь они проделали молча.
Вечером, после ужина, ребята расселись вокруг костра. Олег Васильевич похвалил всех за активность и проделанную работу:

- А теперь можете хорошенько отдохнуть, - сказал он, - песни попеть, истории вспомнить разные. В общем, отдыхайте, ребята, заслужили.

- У Лёни Матвеева гитара есть, - улыбнулась Тамара Александровна, - давайте попоём.

Все одобрительно зашумели, только Аллочка презрительно скривила губки:

- Ну что за деревенские забавы? - протянула она. - Есть же нормальная музыка в телефонах, колонки можно подключить, потанцевать.

Подружки-сподвижницы поддержали Аллочку. Откуда-то возникли колонки, немедленно был подключён телефон, послышалась современная музыка. Девчонки кинулись танцевать. Лучше всех, конечно, была Аллочка. Уж она старалась, изгибаясь в разные стороны под восхищённые взгляды мужской половины. Женька грустно смотрел на предмет своей любви. Даже в спортивном костюме Аллочка была соблазнительна. Мишка сосредоточенно рылся в рюкзаке, совершенно не обращая внимания на одноклассниц. Лёнька Матвеев тихонько перебирал струны своей гитары, беззвучно шевеля губами. Учителя сидели неподалёку, одобрительно поглядывая на него.
Лена Ромова сидела рядом с Лёнькой, зачарованно глядя на его руки. Казалось, она ничего не слышит, кроме звуков гитары. Лёнька заметил интерес девушки:

- Играешь? - просто спросил он.

Лена кивнула:

- Немного. Я люблю струнную музыку. Гитару в особенности.

Лёнька с любопытством посмотрел на Лену.

- Хочешь поиграть? - спросил он.

Лена улыбнулась, мгновенно преобразившись.

- Хочу, - сказала она тихо, - если можно.

Лёнька протянул ей гитару:

- Можно, конечно, интересно послушать.

Леночка с трепетом приняла гитару и прижала её к себе. Чуть прикрыв глаза, она пробежалась пальцами по струнам, вслушиваясь в нежные звуки. На фоне музыки, льющейся из колонок, звуки гитары были какими-то чужими, но притягательными.
Женька оторвался от созерцания обожаемой Аллочки и с удивлением посмотрел на Лену, словно впервые увидел её. Мишка тоже с интересом прислушивался к мелодии, вылетающей из-под нежных пальцев. Не сговариваясь, друзья придвинулись ближе к месту, где сидели Лёнька с Леной.
Продолжая перебирать струны, Леночка отсутствующим взглядом смотрела на костёр. В её тёмных глазах отражались языки пламени, а губы так же беззвучно шевелились, как недавно у Лёньки.
Женька затих, прислушиваясь не столько к музыке, сколько к себе. Ему нравилась эта девушка, которая и двух слов ему не сказала за всё это время. Не как Алка, конечно, по-другому. Тихо как-то, что ли, ненавязчиво…
Лена запела чуть слышно:

- Кому-то нравятся букеты
Цветов прекрасных полевых.
Кому-то по душе куплеты
Из песен ярких и живых...

Мишка искоса посмотрел на Женьку, не удивившись, что тот, как всегда, с открытым ртом:

- Во даёт, - шепнул он на ухо другу, аккуратно прикрыв ему рот, - прям певица. Кто бы мог подумать, тихоня из тихоней.

Женька не ответил. Голос Лены завораживал, обволакивал, проникал в самую душу:

- Кому-то солнце и не в радость,
Кому-то дождь роднее всех.
Кому-то многое за малость,
Кому-то малость за успех…

Постепенно тихая песня стала слышна всем. Ребята потихоньку пересаживались поближе к гитаре, с удовольствием слушая красивый голос Леночки.
Алка сначала не поняла, что осталась без восторженной публики. Она самозабвенно извивалась, наслаждаясь музыкой и самой собой, но потом заметила, что никто на неё не смотрит. Что там такое, чёрт возьми? Кого они там увидели?
Выключив музыку, Аллочка незамедлительно услышала тихое и красивое пение:

-Кому-то старость, как подарок,
Кому-то молодость в упрёк..
Кому-то и костёр не ярок,
Кого-то греет огонёк…

Новенькая! Тихоня деревенская! Гляди-ка ж ты, запела! От возмущения Аллочка растерялась. И чего вылупились все на неё? Ни рожи, ни кожи. Тьфу! Аллочка пришла в себя и решительно двинулась к ребятам. Её никто не заметил, все покачивались в такт музыке, стараясь подпевать незнакомой песне. Даже Женька, беззаветно влюблённый в неё, в Аллочку, пялился на новенькую выскочку, и не заметил, как Алла села рядом, специально задев его коленом. Такого королева класса стерпеть не смогла:

- Чего загрустили все? - громко спросила она, небрежно кладя руку на Женькино плечо. - Давайте истории рассказывать интересные! Посмеёмся.

Песня внезапно оборвалась, словно лопнула струна. Лена, сжимая гитару в объятьях, улыбнулась.

- Спасибо, Лёнь, - сказала она, и с жалостью посмотрела на руки. Отдавать инструмент пока не хотелось, хоть плачь. Лёнька понял.

- Поиграй, если хочешь, мне пока без надобности, - сказал он и улыбнулся. Лена очаровала его своей простотой, пением, голосом…

Девушка, не выпуская из объятий гитару, виновато улыбнулась учителям и вышла в темноту.
Женька, вмиг одуревший от Алкиной руки на его плече, всё же проводил Леночку взглядом. Мишка ухмылялся во весь рот. Алла решила закрепить свои успехи:

- Кто начнёт? Давай ты, Женька, - сказала она, толкая его в плечо, - расскажи-ка нам что-нибудь весёлое.

Женька неловко улыбнулся, от близости Аллы он просто сходил с ума:

- Я не умею рассказывать, да и не о чем. Пусть другой кто-нибудь попробует.

Алка рассмеялась.

- Как это не о чем? А о неземной любви ко мне не хочешь рассказать? Я же вижу, как ты ешь меня глазами, прямо раздираешь. Это же очень интересно, - протянула она, закидывая голову, - да и другим неповадно будет.

- Неповадно что? - скорей от неожиданности, чем из любопытства спросил Женька.

Аллочка шутливо щёлкнула его по носу:

- Чтобы не замахивались на меня, дурачок, - снова засмеялась она, - я же не для простонародья создана. Чего тут не понятного?

Тамара Александровна покачала головой:

- Зачем ты так, Алла? Не очень красиво с твоей стороны. Мы все равны, все под одним небом ходим.

Аллочка усмехнулась, но спорить не решилась:

- Так как? - весело обратилась она к Женьке, по-хозяйски обняв его за плечи. - Будешь рассказывать историю безответной любви?

Женька молчал. Простонародье, вот кем считала его та, о которой он мечтал всю жизнь. Не чета ей, не дорос, рожей не вышел! Или как там Мишка говорил? Не по себе подругу выбрал! Не по себе! А чем он хуже? Тем, что родители его всю жизнь честно работали, вкладывая в голову сына простые истины? Да, золота не имеем, на кабриолетах не ездим, в мехах не ходим! Но разве это главное? Да он за неё жизнь готов был отдать, если бы это понадобилось! Не за серебро, за жизнь её! За счастье её!
От злости и боли Женька чуть не расплакался. Скинув Алкину руку со своего плеча, он резко встал и пошёл к реке.

- Ой, трусишка какой, - веселилась Аллочка, - испугался весь. Ладно, я сама расскажу.

Но тут Мишка встрепенулся:

- Не советую, Казанцева, врежу тебе, не обрадуешься, - тихо сказал он, не поворачивая головы, - не посмотрю даже, что девчонка. Остынь.

Аллочка от неожиданности захлопнула рот. Мишка никогда не был в числе её обожателей, чем жутко раздражал её, оттого она сразу ему поверила. Врежет, чурбан неотёсанный, и глазом не моргнёт, а у неё репутация. Чтоб он провалился, женоненавистник несчастный! Ладно, она потом с ним поквитается. А сейчас надо продолжать привлекать всеобщее внимание:

- Ладно, Лёнька, давай ты. Есть что-нибудь весёлое в арсенале?- продолжила она, как ни в чём не бывало. - Выкладывай!

Лёнька не жадный, до историй охочий, с юмором и задором. Он мигом переключил всеобщее внимание на себя.
Женька, давясь обидой и разочарованием, вышел к реке. Было почти темно, только за лесом на том берегу полыхало зарево ушедшего солнца, отражаясь в спокойной воде, словно в зеркале. Ласточки давно спали. У самой воды, на корявом бревне, сидела Лена, нежно обнимая гитару и тихо напевая. Женька постоял немного, прислушиваясь, затем решительно пошёл вперёд. Лена услышала шаги и резко обернулась, будто испугалась. Увидев Женьку, она заметно расслабилась и улыбнулась, приглашающе махнув рукой. Он сел рядом с ней и уставился на воду. Лена перестала перебирать струны.

- Природа располагает к уединению, - сказала она, тоже всматриваясь в гладь реки, - помогает сосредоточиться или отвлечься, это как кому угодно. Звуки воды, шелест деревьев, словно музыка, только не каждый её слышит.

Женька взглянул на Лену.

- А что слышишь ты? - спросил он, разглядывая её профиль.

- Что? - спросила она, поворачиваясь к нему.

- Ну, ты сказала, что кто-то что-то слышит у природы…, - проговорил Женька, рассматривая её лицо, которое было так близко, - значит, ты тоже что-то слышишь?

Лена молча рассматривала его. В её тёмных глазах он видел сочувствие, понимание и закат, почти догоревший за лесом. От такой близости ему отчего-то не было неловко, ему было легко. Лена улыбнулась.

- Я просто слушаю и наслаждаюсь. Вдохновение приходит, песни новые пишу. Отдыхаю, - она снова стала перебирать струны.

И тут Женька понял, что боль, сжимавшая его грудь, исчезла. Он с удивлением прислушивался к себе, вспоминал прекрасный образ Аллы, и ничего не чувствовал. То есть совсем ничего! Ни любви, ни разочарования, будто и не было ничего. Словно спало колдовство, раскрыв ему глаза. Глаза! Где же они раньше у Женьки были? Почему он не видел этих трогательных ямочек на щеках, которые были сейчас так близко? Этих глаз, словно чёрный омут? Почему не чувствовал это дурманящий аромат от её волос? Алла вскружила голову своей красотой, за которой действительно ничего не было. Прав был Мишка, она пустая внутри, неживая какая-то. Бывает же так!
Леночка напевала, прикрыв глаза. Было так хорошо, что уходить никуда не хотелось, и они сидели долго, молча доверяя друг другу.
На следующий день Мишка без привычной ухмылки предложил Женьке пройтись. Они спустились к реке, которая, казалось, хранила тепло и очарование вчерашнего вечера. Мишка подставил лицо ветерку и сказал:

- Видел вчера вас с Ленкой. Как тебе?

Женька сел на бревно:

- Она необыкновенная, Мишка, - сказал он, - просто удивительная. Настоящая! Ни фальши, ни ужимок, какая есть, вся на виду.

Мишка кивнул:

- Я так и думал. Чары Алки отступили?

- Отступили, - сказал Женька, - какой же я был дурак.

- Нет, - покачал головой Мишка, - не дурак. Просто вы с Аллой слишком разные и по-разному смотрите на мир. Она голову себе не тем забила, но я планирую это исправить.

Женька с удивлением посмотрел на друга.

- Как это исправить? Что ты имеешь ввиду? - спросил он, поднимаясь на ноги.

Мишка смотрел на воду, заложив руки за спину.

- Я буду встречаться с Алкой, она мне нравится, - сказал он и посмотрел Женьке в глаза. Тот от неожиданности снова сел на бревно. Мишка устроился рядом.

- Спрашивай, - сказал он, - я отвечу.

Они просидели до обеда на берегу. Им никто не мешал, дел в лагере хватало, каждый занимался своим.

- Понимаешь, - говорил Мишка, - Алка не так безнадёжна, как кажется. Её можно перевоспитать, только ты бы не стал этим заниматься. Тебе Ленка очень подходит.

- Но у нас ничего не было с Леной, мы просто разговаривали, - сказал Женька, - и потом, тебе же никогда не нравилась Алла, ты всегда говорил, что она не в твоём вкусе.

Мишка деловито почесал за ухом.

- Ты балбес, Женька! - воскликнул он. - Что я ещё мог говорить, видя, как ты сохнешь по ней? А теперь мне все дороги открыты. Она меня сейчас дико ненавидит, но от ненависти до любви, как говорится, один шаг…

Мишка оказался неплохим пророком. Алка все дни на природе исходила ненавистью к Мишке, пытаясь его хоть чем-нибудь зацепить, но у неё не получалось, от чего ненависть приняла огромные размеры, и в один прекрасный момент просто лопнула. Алла сама не поняла сначала, что произошло. Но потом почувствовала, что ей не хватает внимания негодяя Мишки, что до остальных не осталось никакого дела. Она искала его среди ребят, ловила его взгляды, чувствуя непривычное тепло внутри. Мишка, идиот несчастный, притягивал, словно магнит, и бороться с этим не хотелось.
Лена же продолжала уходить на берег, взглядом зовя Женьку с собой. Им было хорошо вместе молчать. Хорошо вместе смотреть на закаты, слушая вечерние звуки. Она пела ему песни, он боялся даже приобнять её. Её голос вливался в тишину и таял где-то за лесом, а Женька улыбался во весь рот. И только в последний вечер, накануне отъезда, осмелился поцеловать Лену, едва коснувшись её губ. Она, вопреки его ожиданиям, не залепила ему пощёчину, а обхватила тёплыми ладонями его лицо и ответила на поцелуй.
Домой они приехали ослеплённые друг другом, в ожидании чего-то необыкновенного, что может подарить жизнь обычным десятиклассникам. Женька трепетно оберегал их чувства, боясь отпугнуть ту единственную, которая подарила ему надежду.
Мишка готовил новый штурм на Аллочку, заявив Женьке, что ещё чуть-чуть и крепость падёт. Женька верил и искренне радовался за друга, всё же удивляясь его настойчивости и проницательности.

- Природа, - говорила Лена, - природа способна творить чудеса. Человек раскрывается, узнаёт себя по-новому. Музыка, живая и искренняя развивает чувственность, подавляя нечистые помыслы.

Женька слушал, как всегда, раскрыв рот, совершенно обалдевший от счастья, кивал головой и крепко обнимал свою чаровницу. А Лена тихо напевала:

- Кому-то солнце, словно льдина,
А кто-то на мороз босой.
Кому-то перец, как малина,
Кому-то сахар, словно соль…