Орден. часть 7

Что с ним было дальше он помнил плохо. Его куда-то несли, перекладывали, опять несли, потом везли по ровной убаюкивающей дороге. Он успел уснуть или забыться, но его вскоре опять разбудили, раздели, дали выпить чего-то горького, дурно пахнущего, поставили укол – и Петя опять, теперь уже надолго впал в беспамятство.
Он ещё несколько раз приходил в себя и снова забывался, не осознавая, где он и что с ним происходит.

Петя Серёжкин проснулся ясным весенним днём, когда за окном во всю пели птицы и через открытое окно доносились запахи цветущего сада. Армейский госпиталь располагался в большом каменном двухэтажном доме, с высокими, выше человеческого роста, окнами.

На ближайшем обходе Петя спросил у военврача, что за беда с ним приключилась, и когда он вернётся в свою часть. Медик ответил, что было крупозное воспаление лёгких, но молодой организм справился, кризис миновал и, недели через две, рядового Серёжкина можно будет выписать из госпиталя.
- Не торопись, солдат, Берлин уже без тебя взяли!

Дни излечения в госпитале тянулись в приятном ничегонеделании. Это было особенно приятно после тяжёлых весенних дней и последних боёв.

Победу 9 мая встретили шумно и весело, всю ночь не спали, стреляли из всего оружия которое было у медперсонала и выздоравливающих. Для пущего веселья, некоторые шустрые ребята раздобыли спиртика и немецкого шнапса.

В остальные дни лечение Петра заключалось в принятии порошков, уколов пенициллина, в прогулках по саду, окружавшему дом-госпиталь, да в молодом здоровом сне.

Однажды их госпиталь посетил генерал. С самого утра врачи и санитары забегали по палатам, наводя порядок. Раненных и больных уложили в разномастные кровати, собранные со всего городка, заправленные русским и немецким постельным бельём.

Генерал, в накинутом на плечи белом халате, в окружении свиты из офицеров и докторов, прошёл по палатам, здороваясь с бойцами, награждая отличившихся в последних боях минувшей войны. В комнате, где лежал Пётр Серёжкин, генерал первым делом подошёл к койке в углу. Там был солдат тяжело раненный в спину. Он уже много дней недвижимо лежал на животе, а из-под бинтов на голове глядел на госпитальный мир одинокий карий глаз.

- Здравствуйте, товарищи красноармейцы! – бодро приветствовал всех обитателей палаты генерал. – Поздравляю вас с победой над фашистской Германией!
- Здрав-рав, же-лаем, лаем! – нестройно отозвались раненные. – Ура-а-а!

Генерал обернулся к адъютанту.
- Так, кто у нас здесь?
- Сержант Корничук, артиллерист. В составе пушечного взвода в числе первых форсировал Одер, отбили пять атак немцев.
- А, это те герои, что почти час одни сдерживали фрицев у переправы?
- Так точно, - щеголеватый молодой адъютант в звании капитана, склонил аккуратно подстриженную голову. – Командир взвода представлен к званию Героя Советского Союза, посмертно. Из расчётов в живых остался только сержант Корничук.

Генерал вложил в руку раненного коробочку с орденом.
- Ну, герой, спасибо тебе огромное от всех нас, от народа, за твой подвиг. Родина не забудет твоих товарищей, а тебе желаю скорейшего выздоровления. Так, куда дальше, кто у нас следующий?...
- Товарищ генерал, - раздался из-под бинтов тихий голос раненного артиллериста. – Здесь ещё один живой из наших. Вон у окна, молодой. Когда все расчёты выбыли, он один «тигра» подбил.

Пете стало неловко. Он попятился, пытаясь спрятаться за койку. Надо же, столько дней провёл в госпитале, а наводчика Егора не узнал! Это же его он в бою сволок в окопчик, подстелил свой ватник, закрыл от взрыва, который их засыпал. А вот Корничук его запомнил, узнал…
- Да ну, - удивился генерал, - а мне почему не доложили?
- Виноват, - вытянулся в струнку адъютант, - сейчас уточню.
- Я сам, - командующий подошёл и пожал влажную Петину руку. – Расскажи боец, так это ты атаку нашей пехоты огнём поддержал?

- Я… кхэ-кхэ!
- Ты, брат, даёшь – такой герой и молчишь! Как так получилось?
- Из миномётчиков я, отдельного дивизиона. Наш плот потопили, вот я и прибился к артиллерии. Вот…
- Молодец, солдат! Будешь представлен к самой высокой награде. Лученков, записать все данные и представить военсовету. Так, пошли в следующую палату. Время, время!

К Пете, поскрипывая хромовыми сапогами, подошёл бравый адъютант. Он присел на край кровати, положил на колени новенький планшет.
- Итак, говоришь: отдельного миномётного дивизиона, рядовой. Имя, фамилия?
- Я, товарищ капитан, гвардии рядовой Петя, ой, то есть Пётр Иванович Се-с… кхэ-кхэ-гэ-гэ!!

У Пети внезапно с такой силой сдавило горло, что на глаза навернулись слёзы, и он неудержимо закашлялся. Брызги слюны попали на планшет, на китель, на белые руки офицера. Тот вскочил с койки, отутюженным носовым платком торопливо обтёрся от влаги. Позвал:
- Санитар! Дайте ему что-нибудь – у него приступ!
Капитан захлопнул планшетку и, ни на кого не глядя, торопливо вышел из комнаты.

- Серёжкин, Серёжкин его фамилия! – крикнул ему во след боец с кровати у двери.
- Неловко как-то получилось, - посетовал на себя Петя, когда приступ кашля прекратился. – Надо же, в самый неподходящий момент.
- Не горюй, - отозвался сосед по палате, баюкая свою руку на деревянной шине. – Адъютант записал твою фамилию, я сам видел. И генерал ведь сказал: «-наградить высшей наградой». Так что будет у тебя, Петро, орден. «Знамя» или даже «Ленина" дадут.

- Да уж. Мне бы хоть медаль. А то в деревне не поверят, что воевал.