На востоке любят торговаться

Не верьте, никогда ничему не верьте, пока сами на себе не проверите.

Бытует такое мнение, что южные, а особенно восточные люди любят торговаться. И если ты не поторгуешься, то ты вроде ему оскорбление личное нанес и товар его не уважаешь. Может он и так, но мне лично, что-то такие любители не попадались.

Как-то в Батуми пошел я на базар и решил облагодетельствовать своим умением торговать местных крестьян. Вижу, стоит старик и продает красивые груши, уж не помню почем, скажем по десять рублей. И вот вступаю я с ним в переговоры. Он просит десять, я даю три рубля. Бедный старикан выпучивает глаза и говорит, что он таких цен даже при проклятом царизме не слышал.

- Если ти бедный, - говорит, - я тебе продам их по 9 рублей. Но не меньше.
- Э-э-э! Зачем бедный? – подделываюсь я под кавказский акцент, - Бедный – шмедный! Вот даю тебе четыре рубля и будь здоров.
- Нэт! Меньше чем за девять никак не могу. Чеснтий слово, не могу.
А я давай тут «уважение» его товару оказывать. И так его груши обхаял и этак. Наконец старик не выдержал. Смущенно отводя глаза, он сказал:
- Слюшай, ты такой молодой, да? И такой…вредний. Бери за восемь.

Я взял у него за восемь, но больше никогда с такими стариками не торговался.

Или вот еще, товарищ мне рассказывал. Он в Фергане служил. Так там, на базаре дехканин, когда привозит свой товар на рынок, копейку не уступит. Удавится, а мнеьше чем запросил за свои арбузы-дыни – не отдаст. Сколько за день продаст, столько продаст, а что не продал, там, где стоял на землю сбросит и уезжает. Едем, рассказывает, как-то, смотрим, у дороги маленький узбеченок стоит, годиков пять или шесть. И в крошечной грязненькой ручонке три редиски держит, продает, значит. Мы останавливаемся, я перед ним на корточки присел (в жизни этакую невидаль не встречал, что бы ребенка одного на дорогу торговать отправили) и спрашиваю:
- А почем редиска?
- Пятсат капек.
- А что ж так дорого? – сюсюкаю я.
- Нэ бэры, - спокойный резонный ответ.

Да, было дело, в Стамбуле какую-то ерунду, типа круглых таких штуковин от сглаза продавец запросил пятнадцать лир. После долгих и ожесточенных торгов он продал их по десять и то потому, что я взял на сувениры пять штук, дело к вечеру было и похоже, что этот торговец спер их где-то и ему все равно за сколько их продать. О своей удаче, я рассказал Семену, с которым мы находились в Турции. Дескать, не соглашайся на ту цену, которую тебе сразу назвали, а смело снижай ее в три-четыре раза.

Мы носились по Стамбулу, каждый по своему плану, а вечером встретились в отеле.

- Как торговля? Как покупки? – спросил я его, заметив, что он кинул на диван большой магазинный пакет.
- А! – махнул он рукой, - и не спрашивайте. Зашел на Гранд Базаре в закуток к продавцу. Спрашиваю, почем костюм? Хау мач? – как вы учили. Он говорит – 90 лир. Вроде и недорого. Но помню, как вы учили торговаться, говорю: Нет, дорого. Давай за тридцать. Он меня к себе манит. Я думаю «Вот сейчас другой костюм покажет». А он меня к выходу из своего закутка подвел и говорит: «Ухади!». Вот это поторговался. А этот костюм я в другой лавочке купил, за те же 90 лир. Что-то не очень с ними торговля получается.

Ничего! В науке и отрицательный результат – тоже результат.