Мамин подарок

Ноябрь, 1975 год. Мне исполнилось целых пять лет.

- Мама, уже можно? Уже можно?

Ух, как хочется посмотреть, но мама закрывает своей ладонью мои глаза.

- Потерпи, родная, совсем чуть-чуть.

Наконец мамина рука, пахнущая сиренью, исчезла и я увидела то, чего никак не ожидала: большую куклу. О, это была не просто кукла, это была мечта! Вся воздушная, в большом розово-белом платье, большеглазая и самая чудесная на свете. От восторга у меня пропал голос, я только смогла прошептать:

- Это мне? Правда, мне?

Мама повернула меня к себе лицом. Она улыбалась, а папа в стороне молча созерцал всё это. Мама погладила меня по волосам, скользнула по щеке, потом сказала:

- С днём рождения, родная. Эта кукла твоя, она станет твоим талисманом и будет защищать тебя от всех невзгод. Эта кукла твоя, - повторила она.

Всё ещё не веря своему счастью, я подошла к подарку. Пластмассовые глаза смотрели прямо на меня, словно говоря, что мы теперь друзья. В тот момент я решила, что куклу зовут Марина, именно так звали мою маму.

Кукла Марина прошла со мной все тяготы моего взросления и девичьих слёз. В пятнадцать лет безответная любовь разбила мои мечты, а Марина всё выслушивала, всё так же глядя на меня своими большими фиалковыми глазами. От времени она потеряла свой первоначальный цвет, от стирок потрепалось платье, но она была всё та же, так же прекрасна.

А когда мне было восемнадцать, мамы не стало. Страшная болезнь за два месяца «съела» самого родного человека в моей жизни. Потрясение было столь сильным, две недели я вообще не разговаривала. Папа всерьёз подумывал отвезти меня в клинику, но я наотрез отказывалась.

Однажды, когда я сидела в кресле, обнимая свою Марину, папа подошёл, сел рядом на пол. Он потрепал куклу по щеке, серьёзно посмотрел на меня и сказал:

- Мама тогда сапоги новые отдала за эту куклу. И ещё два месяца потом долги отдавали.

Я непонимающе посмотрела на него.

- Какие сапоги, папа? О чём ты?

Папа украдкой вытер слезу со щеки, покрытой щетиной.

- Она знала, как ты мечтаешь о большой кукле, которую видела на картинках. Она так хотела тебя порадовать. А сосед достал именно такую, ему из Праги привезли, он нам продал. Мама тогда при каждом случае его благодарила. Говорила, что за те счастливые глаза, какие у тебя были в тот день, отдала бы всё, что у неё было.

Папа помолчал, вспоминая давние события. Я сидела, боясь пошевелиться, чтобы не отпугнуть то состояние, в котором папа бывал редко. Он вообще был скуп на слова и эмоции, а после смерти мамы мы редко разговаривали вот так, вдвоём.

- А мы тогда поругались, - продолжал папа, не глядя на меня, - я выговаривал ей за неоправданные траты, а она меня не понимала. Говорила, что деньги ничего не значат, когда твой ребёнок счастлив. Она тогда сказала, что будет ходить босиком, но дочкина мечта должна сбыться, иначе, зачем тогда вообще жить.

Папа посмотрел на меня блестящими от слёз глазами. Столько боли в них было.

- Я ведь тогда не понимал, насколько она любит нас с тобой. Ей не нужно было ничего, только бы у нас с тобой всё было хорошо. Чтобы мы вовремя поели, чтобы нам было тепло, чтобы мы улыбались, потому что наши улыбки творят чудеса, так она говорила…

Тут папин голос сорвался, и он зарыдал, уронив голову мне на колени. Это были первые его слёзы со дня похорон. Папа выливал своё горе на платье куклы Марины, а я гладила его по кое-где поседевшим волосам и мысленно переступила порог во взрослую жизнь.

В двадцать два года я вышла замуж по большой любви, как мне тогда казалось. Миша подкупил меня своим сильным характером и целеустремлённостью. Я же не могла подумать, что его характер обернётся когда-нибудь против меня. Нет, он меня не бил, совсем нет. Он меня подавил, лишил права «голоса» и все решения принимал сам, не считая нужным обсудить что-то со мной.

Через два года родилась доченька Полина. Я стала домохозяйкой и совсем лишилась каких-либо прав. Моё дело приготовить, убрать, смотреть за ребёнком. О работе не могло быть и речи.

- Я мало зарабатываю? – спрашивал Миша, потрясая кошельком перед моим носом. – Мало, я тебя спрашиваю?

После таких ссор Миша, как правило, уходил прогуляться, я пробиралась в дочкину спальню, чтобы поцеловать её на ночь и оставалась с ней до утра. На полке, среди Полининых игрушек, сидела моя кукла Марина. Она всё так же смотрела на меня, словно подбадривая, и я невольно улыбалась. Словно мама обнимала меня, и я снова ощущала запах сирени от её рук.


В тот день мы с Мишей очередной раз поругались. Полина была в детском саду, Миша заскочил домой за какими-то бумагами. А мне в тот день предложили хорошую должность, меня всё устраивало, я была счастлива. И этим счастьем я поспешила поделиться с мужем.

Миша не разделил мою радость, мгновенно опустив меня с небес на землю. Я не могла понять, почему он так противится тому, чтобы я работала. Я столько лет училась, я наслаждалась новыми открытиями, я жила! А он пресекал любые мои попытки стать самостоятельной. Просто моральный деспот какой-то!

- Я вполне могу сам обеспечить нашу семью, – выговаривал мне он, нервно запихивая бумаги в папку. – Неужели тебе обязательно надо маячить среди людей и заниматься ерундой?

От обиды я даже зажмурилась. Ерундой? Вот, значит, как называется моя профессия, в которую я вложила столько труда и душевных сил. Просто ерунда!

- Тебе не приходило в голову, что я тоже человек, у меня есть свои потребности и желания? – спросила я, хмуро глядя на него.

Миша на миг перестал возиться со своими документами, насмешливо посмотрев на меня.

- Потребности? Желания? Милая, ты, по-моему, с жиру бесишься. У тебя всё есть, я всё тебе дал.

Я сжала руки в кулаки и отрывисто сказала:

- Ты даёшь, вот именно. Я устала брать и деградировать. Я хочу сама чего-то добиться, сама! Я ценю твою щедрость и не понимаю твоего упрямства. Полина ходит в садик, ты на работе, я тоже хочу быть при деле.

Миша поместил папку подмышку, повернулся ко мне спиной и коротко бросил через плечо:

- Плита и швабра – вот твои дела. А вечером Полина, если ты помнишь, что у тебя есть дочь.

Он направился к двери, не удосужившись даже посмотреть на меня. И тут я тихо, но чётко произнесла:

- Нет.

Он остановился, повернулся и недоумевающе посмотрел на меня.

- Мне послышалось или ты возразила мне сейчас?

Я внутренне съёжилась, понимая, что скандала не избежать.

- Я сказала «нет», Миша. Я согласилась на эту должность, я буду работать. Полина всегда будет со мной вечерами. Я хочу и буду развиваться. Если ты против, то у нас проблемы.

Миша смотрел на меня, словно впервые увидел. Затем, ничего не сказав, вышел.

А вечером я вышла из ванной и обнаружила свою любимую куклу в мусорном ведре. Я вытащила её, с горечью заметив, что она повреждена, одного глаза нет, волосы отрезаны. Я не верила своим глазам: Миша опустился до такой низости.

Мой муж прекрасно знал, что значит для меня эта кукла. Я не раз ему рассказывала свою историю, лёжа у него на плече. Он проникался, сочувствовал, утешал и, как мне казалось, понимал. А сегодня, чтобы доказать своё превосходство, чтобы сделать мне больней, он поступил так по-свински. Что ж, он добился своего: мне очень больно. Ещё невыносимо больно оттого, что я не понимала причину такой ненависти ко мне и моим желаниям.

Когда мы познакомились, а впоследствии поженились, у нас всё было хорошо. Я даже подумать не могла, какое чудовище живёт в моём любимом мужчине.

Могу сказать только, что через три с половиной месяца мы с Мишей развелись. Инициатором была я. Не могу точно сказать, какая из причин послужила этому решению. То ли иссякло терпение моё, потому что я устала быть предметом почти неодушевлённым. То ли это любовница мужа, о которой я узнала совершенно не случайно, ибо она сама мне позвонила, передавая все подробности их связи и требуя его свободы. То ли это папина доверенность на имя мужа, которую я обнаружила в ящике стола, когда искала свои документы об окончании института. В доверенности были пункты о заботе обо мне, о том, что моё будущее будет обеспечено достойным образом, а взамен небольшой капитал, который начала откладывать мама, продолжил папа, открыв в банке счёт на моё имя. Про то, что я об этом понятия не имела, я вообще говорить не хочу: папа старался, как мог, доверяя человеку, которого я выбрала в мужья, не доверяя тем самым мне, как женщине. В общем, старался уберечь, поддерживая мамину традицию: чтобы все мечты исполнялись. Естественно, любящему мужу было невыгодно, чтобы его жена работала, ибо был риск лишиться солидного куша.

В общем, случилось, как случилось. Замуж я больше не пошла, очень уж опыт не удался. Дочь моя выросла, у неё почти отдельная история, своя молодая жизнь. Я живу одна. Полинка приезжает часто, ненаглядная моя. Папа живёт своей семьёй, отдельной ячейкой, всё у них хорошо. Созваниваемся, не забываем. Про Мишу ничего не знаю, не хочу.

Я часто сижу у окна, наблюдая за жизнью вне стен своего дома. Размышления о насущном и всё такое. Мне уже за сорок, ещё не стара, но и не девочка давно. Грустно становится, иногда больно. Обернусь к шкафу, а там кукла Марина, смотрит на меня фиалковым глазом, как всегда ободряюще. И снова запах сирени вокруг и ласковые руки мамы. А я всё смотрю и смотрю, и слёзы капают на руки, а я шепчу:

- Прости меня, мама, прости родная. Мне так тебя не хватает, мамочка…