У подножия белой волны (отрывок)

1
Я внимательно рассматривала комнату. Я хотела запомнить каждую мелочь, запечатлеть в своей памяти все детали, чтобы потом, через некоторое время, я могла закрыть глаза и будто воочию увидеть спальню.


Прижавшись к стене, стоит узкая кровать. Светло-серое покрывало спускается почти до самого пола. Между залатанной тканью и старыми досками зияет черная щель, из которой, кажется, вот-вот высунется костлявая рука чудища и утащит в свой страшный мир.


На противоположной стене прибита полочка. Там, в пыли, стоит моя единственная игрушка - пожелтевший зайчик в линялой голубой жилетке. Одно заячье ухо согнулось точно посередине и навсегда обвисло, от этого у игрушки был жалкий болезненный вид.


В темном углу стоит комод. Половина ящиков пустует. У меня всегда было мало одежды. Две футболки, два простеньких платья, колготки, теплые штаны и теплая кофта, которую я ношу почти пять лет. Большего мне не полагается.


Если у меня нечаянно появлялась обновка (иногда соседка тетя Галя приносила мне что-нибудь), мама отдавала новую вещь знакомым, а то и просто вешала на мусорный бак, кто-то всегда забирал.
Надо мной никогда не смеялись из-за старой одежды, ни в начальной школе, ни в старших классах. Даже странно. Любой другой однокласснице не прощалась смешная кофточка или макияж, наложенный не так, как у всех. Бедняжку безжалостно высмеивали. Одну девочку из-за мешковатой блузки подначивали несколько месяцев.


В школе я была невидимкой. Со мной никто не дружил, не ссорился, не обижал и не влюблялся. Меня даже к доске ни разу не вызывали.


Я подошла к столу. Провела рукой по старенькой скатерти. Каждый вечер мама ставила на этот стол железную кружку с водой и кусок черствого хлеба. Я ужинала и смотрела на плотные темно-синие шторы - самое красивое, что есть в нашем доме. Мама их купила, когда я перешла в седьмой класс. Мама сказала, что комната должна быть скрыта от посторонних. Ни до, ни после этого случая мама не совершала сколь-нибудь крупных покупок. В нашем доме не появлялись новые вещи. Все, абсолютно все, было старое или уже бывшее в употреблении.


Соседка тетя Галя (та самая, что иногда дарила мне одежду) считала, что мама меня не любит. Это неправда.


По вечерам мы с мамой часто сидели обнявшись. Она перебирала мои волосы, рассказывала об отце и тихонько плакала. Но никто этого не видел. На людях мама себя вела отчужденно со мной. Но дома она всегда была ласкова и терпеливо объясняла, что нужно быть незаметной и довольствоваться малым. Необходимо постоянно подавлять гордыню.


- Это большая удача, что тебя не замечали в школе, - сказала мама перед моим отъездом, - все одиннадцать классов ты прожила спокойную жизнь.


- Да, но иногда так хотелось с кем-нибудь подружиться, - робко ответила я.


- Нет, - в один миг мамины глаза потемнели, - у тебя никогда не будет друзей. Запомни это и больше не мечтай.


- Почему? - от обиды у меня на глазах навернулись слезы.


Мама все еще сердилась, и ее взгляд словно пронизывал насквозь. Я опустила глаза и тихо сказала:


- Извини, мама.


Когда я осмелилась посмотреть на нее, мама уже улыбалась. Она обняла меня и прошептала на ухо:


- Люди не умеют дружить, дочка. Не подпускай к себе никого близко. Будь сама по себе. Поверь, так будет лучше.


- Хорошо, мама.


Я подняла дорожную сумку. Как я уже говорила, вещей у меня было мало, так что поклажа оказалась легкой. Мама не поехала со мной на вокзал. Она даже из дома не вышла. Так и стояла в дверях, пока я не скрылась из виду.
Неделю назад пришло письмо от маминой сестры, тети Жанны. В нем она писала, что тяжело больна и ей требуется уход. Посторонним людям она не доверяет, а вот приезду племянницы была бы рада.


Когда мама прочитала письмо вслух, она недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Вместо этого мама принесла свечу, сожгла письмо, а пепел собрала в узелок. "На удачу, - объяснила она, - есть такая примета". Я не слышала о примете жечь письма на удачу, но мама знает лучше. Несколько дней мама напряженно о чем-то думала, но со мной не делилась. Потом она сказала, что мне придется ехать к тете. Я надеялась, что этого не случится. Я боялась ехать одна к незнакомому человеку. До этого письма о никакой тете Жанне я не знала.


- Когда я вернусь домой? - спросила я.


Мама отвернулась и сердито сказала, чтобы я не спрашивала глупостей. Но мне было важно знать, сколько времени займет уход за тетей. Хотя бы примерно - недели, месяцы, годы, потому что.... Не знаю, откуда пришли такие мысли, но мне казалось, что я уезжаю навсегда.


После того, как я вышла из поезда, мне казалось, что земля все еще трясется подо мной. Я немного постояла, чтобы прийти в себя, а затем пошла на автобусную остановку...


Дом тети Жанны нашелся легко. Такой высокий! Я пересчитала этажи - одиннадцать. В моем городе стояли двухэтажные дома и небольшие частные домики. Сейчас они казались мне чумазыми карапузами, а вот дома в этом городе - высокими статными красавцами.


- Такая хрупкая девушка с такой большой сумкой, - ко мне подошел светловолосый парень в голубой майке и спортивных штанах.


- Доброе утро, - сказала я, покраснев.


Раньше незнакомые парни не стояли ко мне так близко. Даже мальчишки-одноклассники сторонились меня.


- Привет, - парень улыбнулся и протянул руку, - меня зовут Иван.


- Зина, - я несмело пожала его широкую ладонь.


- Как? - развеселился парень.


- Зина, - тихо повторила я, недоумевая, что его так рассмешило.


- Ну, это здорово, - парень подмигнул, - а то везде одни Маши с Настями, голова идет кругом. Давай сумку.


- Зачем? - испугалась я.


- Помогу донести. Куда ты идешь?


Я не успела ответить. Из подъезда вышла женщина в желтом махровом халате.


- Ванечка, не задерживайся. Я сейчас оладушек напеку, - сказала она парню и недобро на меня посмотрела.


- Да я быстро, мам. Полчасика побегаю и домой. Только оладушек не надо. Я чай попью и все.


- Вот с оладьями и попьешь, - женщина снова на меня покосилась, а потом подтолкнула сына, - ну ты иди, чего застыл?


- Вот девушке помогу сумку донести и пойду. Знакомься, мама. Это Зина. Зина, это моя мама, Елена Михайловна.


- Здравствуйте, - сказала я.


- Доброе утро, - недовольно ответила женщина.


Парень забрал сумку и выжидающе на меня посмотрел:


- Куда идем?


- Сейчас, - я достала бумажку с адресом, - сорок четвертая квартира.


- Сорок четвертая? - хрипло спросила женщина.


- О! Наш подъезд! - парень только собрался сделать шаг, как его мать перегородила дорогу.


- Ты сумку-то поставь, Ванечка, - странным голосом сказала она, - домой нам надо идти.


- Какой домой, мама? - удивился парень, - сейчас я Зине помогу сумку донести и на пробежку пойду.


- Подождет твоя пробежка. Раз в год к матери приезжаешь, поговорил бы хоть со мной.


- Так я приду и поговорим. А бегаю я каждое утро. Хоть дождь, хоть снег, хоть ураган. Ты иди, мама.Я через полчасика приду.


- Ох, - женщина схватилась за сердце, - грудь сдавило, в глазах потемнело! Падаю...
Ваня бросил сумку и подхватил мать. Парень выглядел растерянным и испуганным.


- Зин, телефон есть? Вызови скорую!


- У меня нет телефона, - с отчаяньем сказала я.


- Не надо врачей, сынок, ты меня домой отведи, - еле слышно сказала женщина, - я водички попью, таблеточку съем, и все хорошо будет. Домой меня отведи, сынок.


- Зин, ну ты поднимись на лифте, ладно? Я к тебе потом зайду. Пойдем, мам.


Ваня повел мать домой. Я села на лавочку и закрыла лицо руками. Что я сделала этой женщине, почему она посмотрела на меня с такой злостью?


Но долго рассиживаться было нельзя, я подняла сумку и пошла искать нужную квартиру. Зайти в лифт я побоялась. Поднялась на одиннадцатый этаж пешком. Позвонила.


Дверь открыла женщина в черном шелковом халате.


- Чего тебе? - спросила она.


- Здравствуйте. А Жанна Александровна здесь живет?


- Ты сама-то кто?


- Я ее племянница. Тетя Жанна отправила письмо...


- Заходи, - женщина посторонилась, - и паспорт дай.


Я несмело зашла квартиру, долго искала паспорт. Женщина ждала, постукивая ногой от нетерпения.


- Вот, возьмите, - я протянула документ.


- Так-так, - женщина внимательно изучала паспорт, - фотография твоя, прописка правильная. Значит, ты... как тебя зовут?


Женщина поднесла паспорт ближе к глазам, словно не поверила тому, что там написано.


- Меня Зина зовут, - робко сказала я.


- Зина, - протянула женщина и вдруг расхохоталась, - тебя еще бы Выродком в паспорт записали! Ну, люди! Разувайся, проходи. Ах да, на это имя, Зина, больше не отзывайся. Марьяной будешь.


Женщина провела меня на кухню. Здесь было красиво, как в кафе.


- Что она с тобой сделала? - женщина внимательно меня оглядела, - Кошмар. Надеюсь, тебя никто не видел. Ты ведь не встретила никого?


- Ваню и его маму. Он сумку хотел мне помочь донести.


- Сумку хотел донести? Ну, значит, не все потеряно. Есть в тебе порода, ее страшным тряпьем не спрятать.

Но больше в этом не ходи. Не пятнай мою репутацию. А что за Ваня?


- Ну... Симпатичный такой.


- Молодой, старый?


- Кажется, немного старше меня.


- А тебе сколько?


- Восемнадцать.


- Да уж. Вовремя я тебя забрала. В каком институте учишься?


- Я только школу закончила.


- Понятно. Куда поступать будешь?


- Мама сказала, что меня на завод возьмут.


- На завод? - женщина вздернула брови, - с ума она сошла, что ли?


Я хотела сказать, чтобы она не говорила так о моей матери, но не посмела. Мама предупредила, чтобы я с тетей Жанной не спорила. Хотя она ли это? В письме говорилось, что тетя болеет. А эта женщина на больную совсем не похожа.


- Значит, так, - женщина строго посмотрела мне в глаза, - будут люди всякие приходить, говори, что Жанна Александровна никого не принимает. Ясно? Если хоть один человечишка в квартиру шмыгнет, я рассержусь.


- Хорошо.


- Твоя мать предупредила, что я болею?


- Да.


- Отлично. В мою комнату не ходи. Меня по пустякам не зови. Завтра придет моя помощница. У тебя день будет свободный. Держи деньги. Пойдешь по магазинам. Купишь себе нормальной одежды. Маникюр, педикюр сделай, подстригись. Рядом с домом есть салон красоты. Туда зайдешь, скажешь от меня. Во что ты одета? Как ты со стыда не сгорела? Что же тебе дать? У меня ничего нет твоего размера. Рост-то какой?


- Метр шестьдесят пять.


- Ладно. Выберешь по интернету, оформишь доставку на дом. Сейчас поешь и займешься этим, хотя нет. Я сама тебе подберу одежду. Размер-то какой?


- Не знаю.


- Ладно, платье закажем. С ним трудней ошибиться. А завтра по магазинам пойдешь. Одежда должна сидеть идеально, поняла? Пока все не купишь, домой можешь не приходить. Что так смотришь, есть вопросы?
- Да.


- Задавай.


- Гм... - я замялась, - Тетя Жанна, как вы себя чувствуете? Как живете?


- Что? - тетя скрестила руки на груди.


- Извините. Я не знаю, о чем нужно разговаривать. Дело в том, что совсем недавно я даже не знала, что вы существуете, и вдруг мама отправляет меня к вам. А вы не знаете, как меня зовут.


- Ты обиделась, что я имени твоего не знаю?


- Нет. Не совсем, - под пристальным взглядом тети я растерялась и не могла подобрать слова.


- Слушай, - тетя села на соседний стул.


Только сейчас я заметила толстый слой макияжа на ее лице.


- Я действительно не общалась с тобой и твоей матерью. Не было причины. Твою мать я не виню. Хоть она и исковеркала свою жизнь и тебя пыталась сбить с толку. У нас с твоей матерью был договор. Она воспитывает тебя некоторое время, я не вмешиваюсь. Но потом я позову тебя к себе, и тогда уж она мешать не будет.


- Что значит, не будет мешать? - я занервничала, - мама сказала, вы болеете. Вам нужен уход.


- Я болею, только дело вот в чем, - тетя Жанна поднялась, - выживу я или умру, в ту деревню ты не вернешься. Отдыхай. В мою комнату не ходи.


Тетя Жанна ушла. Я подбежала к окну. Передо мной простирался чистый красивый город. Чужой... Завтра я возьму немного на билет и уеду. Я не останусь у женщины, которая с пренебрежением относится к моей маме и отказывается звать меня по имени.


Я не успела продумать план до конца, меня отвлек звонок в дверь. Кажется, тетя попросила никого не пускать. Я глубоко вздохнула и пошла посмотреть, кто пришел. За порогом стояла женщина в цветастом платке.

- Девушка, милая! - заголосила женщина и упала на колени, - Пожалей! На тебя вся надежда!...