27 января 1944 года

Сегодня в нашем городе праздник. Даже на фоне ужасной эпидемии гриппа люди едут почтить память павших на Пискарёвское кладбище.
27 января 1944 года Ленинград был освобождён от фашистской блокады.

В прошлом году долго муссировалась тема:" А собственно зачем всё это было нужно? Зачем все эти лишения и нечеловеческие страдания? Надо было просто сдать город как Париж и избежать ненужных жертв".

Мои бабушка с дедушкой оставались в оккупированном городе весь период блокады. На тот момент у них было двое детей, школьники, которые летом были отправлены к родственникам в Вологодскую область. Планировалась сначала Украина, но в последний момент дед поменял решение. Детям это спасло жизнь.

Дедушка с бабушкой трудились на Кировском заводе, получали даже какой-то повышенный паёк, но всё равно, это были крохи. Если кто-то читал мой рассказ "Исповедь", то всё, что там описано, правда. Весь дом выжил благодаря муке и маслу из магазина, где работал ушедший на фронт и не вернувшийся дедушкин приятель.

Зимой 42 года бабушка заболела и ослабела так, что, едва передвигала ногами. Но больничный ей не давали, мотивируя тем, что работать некому. Один раз она опоздала на работу, еле дошла. Это было расценено как вредительство, и НКВД, работавшее даже в блокадном Ленинграде, не замедлило явиться. Увидевшая подъехавший воронок соседка по лестничной клетке, знавшая об опоздании, успела предупредить.

Страх опоздания передался у меня на генетическом уровне, я панически боюсь куда-то опоздать.

Дед часто говорил, что в блокаду было всякое, она как лакмусовая бумажка показала, кто во что горазд. Он так и не успел воспользоваться всеми привилегиями жителя блокадного города, умер раньше.

Рассказывал, что после войны к выжившим относились очень подозрительно, и героями их не считали. Но дедушке и бабушке не нужно было никаких почестей, самое главное, как они считали, что город выстоял.



Блокадная ласточка

Весной сорок второго года
множество ленинградцев
носило на груди жетон -
ласточку с письмом в
клюве.

Сквозь года, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна -
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.

Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало: "Жду письма".

Этот знак придумала блокада.
Знали мы, что только самолет,
только птица к нам, до Ленинграда,
с милой-милой родины дойдет.

...Сколько писем с той поры мне было.
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо?!

Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень - к роднику.

Кто не написал его? Не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?

Или где-нибудь доныне бродит
то письмо, желанное, как свет?
Ищет адрес мой и не находит
и, томясь, тоскует: где ж ответ?

Или близок день, и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны...

О, найди меня, гори со мною,
ты, давно обещанная мне
всем, что было,- даже той смешною
ласточкой, в осаде, на войне...

Ольга Бергольц1945