Впереди будет встреча!

Получила сегодня от Оксаны весточку о том, что у нее умерла мама. Конечно, очень грустно. Но я завидую Оксане! Моя умерла, когда мне было всего 14 лет. Тогда у меня только начали какие-то вопросы появляться, но маме я не могла их задать, из-за ее самочувствия.
Очень хорошее стихотворение по этому поводу есть у Евгения Евтушенко.
"Люди"

Людей неинтересных в мире нет
Их судьбы - как истории планет.
У каждой все особое, свое,
И нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил,
И с этой незаметностью дружил,
Он интересен был среди людей
Самой неинтересностью своей.

У каждого свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час.
Но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно.

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним грешных и земных...
А что мы знаем, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей?
Что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать...

После смерти мамы, бабушка (ее мама) прожила 7 лет. И если у меня возникала какая-то проблема или вопрос, то я точно знала, чтобы сказала и сделала моя бабушка. А мама? Она так и осталась для меня загадкой.
Около 5 лет назад умер папа. Мы прожили вместе 45 лет. Я всегда знала, что он рядом. Всегда могла обратиться за помощью.
Когда я была маленькой, примерно 5 - 8 лет, папа часто ездил в командировки. Я очень скучала. И когда он приезжал, то ждала, когда же он сядет на стул или диван, чтобы можно было взобраться к нему на колени. Ведь я знала, что если я сяду к нему на колени, то то, что он будет говорить, будет только для меня, для моих ушек! А это такой восторг! Пусть это будет совсем недолго, но зато в это недолгое время он был только мой и ничей больше!
Выросла, вышла замуж, родился сын. Муж был тогда в армии, и папа встречал нас из больницы. До сих пор помню, как он нес своего внука: очень бережно и торжественно. А потом он гладил любимому и единственному внуку носочки, колготки, рубашки. Моя невестка, глядя на стопочки наглаженного белья, все время умилялась.
Сыну было 6,5 лет, когда от нас ушел его папа. Но мой папа он был рядом. Я работала, чтобы все было в доме, чтобы не считали капейку. Искала где можно подешевле купить продукты. Папа помогал готовить обед. Он во всем мне помогал. И с ремонтом в квартире тоже.
В 1992 году я обратилась к Богу. Папа не понимал, но и не препятствовал. Я верю, что с физической смертью умирает только плоть, а душа - она вечная. И поэтому с самого начала начала молиться за спасение его души. Болел особенно тяжело последние 2,5 месяца. Умирал при мне. Я домой тогда с работы пришла. Все происходило на моих глазах, но я ничего не поняла.
Я понимала, что он уходит, и вся моя вера она была словно на лезвие ножа. Когда я вошла в комнату, говорить он уже не мог. Попросил внука жестами посадить его. Стас посадил его. А сидеть уже не может: тошно. Попросил опять его положить. И когда Стас его ложил, то со спинки дивана на его руку попал провод от эл.грелки. И эта рука она так и не легла. Потом я увидела его глаза, он смотрел на что-то что его очень удивило, что было у него в головах. Вообще-то в головах стоял шкаф, но не его он увидел. Шея выгнулась дугой. Та рука поднялась еще выше, потом поднялась вторая рука. Я понимая, что вот-вот и он уйдет, попросила его обратиться к Господу с покаянием. Но он не слышал меня. Он только телом присутствовал здесь, а сам был... уже там. Как только поднялась вторая рука, агония прошла, какое-то время он подержал так руки, а потом опустил их и сложил их на груди. Выражение лица... такое умиротворенное, что никакими словами не передать. И взгляд такой скользящий, не то на меня смотрит, не то мимо. Я в отчаянии, прошу произнести одно только имя: "Иисус!". Но... прошло несколько мгновений и грудь перестала вздыматься... Скорую я вызвала, но когда они приехали, то им надо было только зафиксировать смерть. Как жить буду - не представляла, ведь мой любимый папочка, мой папуля умер без покаяния. Позвонила одной подруге, все подробно ей объяснила. Потом было два дня беготни, оформления. После поминок, когда осталась одна, опять позвонила той подруге. И она рассказала вот что. Когда я сказала, что папа умер без покаяния, то ее словно бы тьма обступила. Но как только я начала ей рассказывать про руки, то как будто бы мощный прожектор пронзил тьму и в этот момент я получила внутреннее свидетельство, что это так. Да, папа не мог говорить, но он обратился сердцем!
На следующее утро встала, чтобы идти на работу. Подошла к зеркалу. Смотрю на свое отражение: улыбка от уха до уха. Стою и думаю, а как сделать скорбное выражение? Да никак!!! Если Бог что-то сделал, то уже и скорби нет. Пришла на работу, подходили коллеги, выражали соболезнование, а я их обрывала на середине со словами: "С моим папой все нормально, он пошел к своему Создателю!" И на каждого для подтверждения сходил Дух Святой, как дуновение ветра! Он каждому подтвердил, что мой папа у Него.
Не было скорби. Ведь мы желаем лучшего тем, кого любим. И я просто радовалась. Просто когда в руки попадала его вещь, я смотрела на нее и думала: "Как интересно: папы нет и нет смысла в этой вещице!" И тогда я вспомнила вышеприведенное стихотворение Евтушенко. Да он забрал с собой целый мир. Каждый человек неповторим и незаменим! Конечно, мне его не хватает, конечно, я скучаю без него. Но он по великой милости Божьей и благодати там, куда дай Бог каждому из нас придти.
Давайте больше любить друг друга, чтобы не писать после смерти вот такие стихи:
"Всю жизнь я пред тобой в долгу:
Уж не воздать всё по заслугам праху.
Но каждою минутой бытия
Я буду твоей памяти верна.
Ах, как мы поздно понимаем,
Как поздно мы соображаем,
Что раним больно те сердца,
Которые всю жизнь нас любят, до конца.
А понимать мы начинаем,
Как только их мы потеряем."