Изумительный рассказ

> - Ну что мне вам сказать? Вы,
> конечно, можете не верить, но
> меня, Розу
> Абрамовну, во время войны спасли
> немцы, чтоб они сгорели! Точнее,
> немецкая
> бомбардировочная авиация. Если б
> это чертово Люфтваффе вовремя не
> налетело -
> я бы погибла. Думаю, перед вами
> уникальная личность, которая
> осталась жить
> благодаря бомбежке...
>
> Если вы жили в Ленинграде, то
> должны знать, что до войны я была
> Джульеттой.
> Семь лет никому этой роли не
> поручали, кроме меня.
>
> Перед самой войной Джульетта
> влюбилась, - нет, не в Ромео, это
> был подонок,
> антисемит, а в Натана
> Самойловича, очередного
> режиссера,- и должна была
> родить. Аборты в то время, как,
> впрочем, и все остальное, были
> запрещены.
> Что мне было делать - вы
> представляете беременную
> Джульетту на балконе
> веронского дома Монтекки?.. Нет
> повести печальнее на свете...
>
> Я кинулась в "абортную"
> комиссию к ее председателю,
> удивительному человеку
> Нине Штейнберг. Она обожала
> театр, она была "а менч", она
> б скорее допустила
> беременного Ромео, чем
> Джульетту, и дала мне
> направление на аборт. Оно у
> меня до сих пор хранится в шкафу,
> потому что Натан Самойлович,
> пусть земля
> ему будет пухом, сказал: "Пусть
> я изменю искусству, но у меня
> будет сын.
> Шекспир не обидится..." И я
> играла беременной. Впрочем,
> никто этого не
> замечал, потому что Джульетта с
> животом была худее всех женщин в
> зале без
> живота.
>
> Вы можете мне не верить - схватки
> начались на балконе. Я начала
> говорить
> страстно, горячо, почти кричать -
> мне устроили овацию. Они, идиоты,
> думали,
> что я играю любовь, - я играла
> схватки. Натан Самойлович
> сказал, что это был
> мой лучший спектакль... Схватки
> нарастали, но я все-таки доиграла
> до конца,
> добежала до дома падре Лоренцо и
> бросилась в гроб к Ромео.
>
> Прямо из гроба меня увезли в
> родильный дом. Измена Натана
> Самойловича
> искусству дала нам сына. Чтобы
> как-то загладить нашу вину перед
> Шекспиром,
> мы назвали его Ромео. Но эти
> черти не хотели записывать
> Ромео, они говорили,
> что нет такого советского имени
> Ромео, и мы записали Рома, Роман -
> еврейский
> вариант Ромео...
>
> Я могла спокойно продолжать
> исполнять свою роль - взлетать на
> балкон,
> обнимать, любить, но тут.... нет, я
> не забеременела снова - началась
> война.
>
> Скажите, почему можно запретить
> аборты и нельзя запретить войну?
>
> Всегда не то разрешают и не то
> запрещают. Натан Самойлович ушел
> на войну,
> уже не режиссером, а
> добровольцем, - у них была одна
> винтовка на семерых, "и
> та не стреляла", как он писал в
> первом письме.
>
> Второго письма не было...
>
> Мы остались с Ромео. Я продолжала
> играть, но уже не Джульетту. Я
> играла
> народных героинь, солдаток,
> партизанок. И мне дали ружье.
>
> Я была с ружьем на сцене, он в
> окопе - без. Скажите, это
> нормальная страна?
>
> Весь наш партизанский отряд на
> сцене был прекрасно вооружен. У
> командира был
> браунинг. В конце мы выкатывали
> пушку. Вы представляете, какое
> значение у
> нас придавалось искусству? Мы
> храбро сражались. В конце меня
> убивали.
>
> Со временем партизанский отряд
> редел: голод не тетка - пирожка не
> поднесет.
> Командира в атаку поднимали всей
> труппой - у него не было сил
> встать. Да и
> мы шли в атаку по-пластунски.
> Политрука посадили: он так
> обессилел, что не
> мог произнести "За Родину, за
> Сталина!", его хватало только
> на "За
> Родину..." - и он сгинул в
> "Крестах".
>
> Истощенные, мы выходили на сцену
> без оружия, некому было выкатить
> пушку,
> некому было меня убить...
>
> И, чтоб спасти своего Ромео,
> Джульетта пошла на хлебозавод.
>
> Вы представляете, что такое в
> голод устроиться на хлебозавод?
> Это примерно
> то же, что в мирное время
> устроиться президентом. Туда
> брали испытанных
> коммунистов, несгибаемых
> большевиков с большой
> физической силой.
>
> Вы представляете себе Джульетту
> несгибаемой коммунисткой с
> железными
> бицепсами? Но меня взяли, потому
> что директор, красномордый,
> несмотря на
> блокаду, очень любил театр,
> вернее, артисточек. Вся женская
> часть нашего
> поредевшего партотряда
> перекочевала из брянских лесов
> на второй хлебозавод.
> Я могу вам перечислить, кто тогда
> пек хлеб: Офелия, Анна Каренина,
> все три
> чеховские сестры, Нора Ибсена,
> Укрощенная Строптивая и
> Джульетта...
>
> Мы все устроились туда с
> коварной целью - не сдохнуть!
>
> Каждое утро я бросала моего
> Ромео и шла на завод. Я оставляла
> его с крысами,
> моего Ромео, они бегали по нему,
> но он молчал - он ждал хлеба.
>
> И я приносила его. Я не была
> коммунисткой и у сердца носила
> не партийный
> билет, а корку хлеба. Каждый день
> я выносила на груди хлеб, я несла
> его
> словно динамит, потому что, если
> б кто-то заметил, - меня б
> расстреляли, как
> последнюю собаку. Чтобы
> расстрелять, у них всегда есть
> оружие. Меня бы убили
> за этот хлеб - но мне было плевать
> на это. Я несла на своих грудях
> хлеб, и
> вахтер, жлоб из Тамбова, ощупывая
> меня на проходной, не решался
> прикоснуться
> к ним. Он знал, что я Капулетти, и
> сам Ромео не смел касаться их...
>
> И потом, даже если бы он посмел!..
> Вы знаете, актрисы умеют
> защищать свои
> груди.
>
> Я выходила в ночной город. Я шла
> по ночному Ленинграду и пахла
> свежим
> хлебом.
>
> Я боялась сесть в трамвай, шла
> кружными путями, Обводным
> каналом. От меня
> несло свежим хлебом - и я боялась
> встретить людей. Я пахла хлебом и
> боялась,
> что меня съедят. Даже не то что
> меня, а хлеб на моей груди.
>
> Я вваливалась ночью в нашу
> комнату с затемненным окном,
> доставала хлеб - и у
> нас начинался пир. Я бывала в
> лучших ресторанах этого мира - ни
> в одном из
> них нет подобного блюда. Ни в
> одном из них я не ела с таким
> аппетитом и с
> таким наслаждением. Ромео делил
> хлеб ровно пополам, при свече,
> довоенной,
> найденной под кроватью, и не
> хотел взять от моей порции ни
> крошки. Он учил
> меня есть. -- Жуй медленно, -
> говорил он, - тогда больше
> наедаешься.
>
> Наша трапеза длилась часами, в
> темноте и холоде блокадной зимы.
>
> Часто я оставляла часть хлеба
> ему на утро, но он не
> дотрагивался до него, и
> у нас скопился небольшой запас.
>
> Однажды Ромео отдал все это
> соседу-мальчишке за еловые иглы.
> -- Твоей матери
> нужны витамины, - сказал этот
> подонок, - иначе она умрет. Дай
> мне ваш
> черствый хлеб, и я тебе дам
> еловых иголок. Там витамины и
> хлорофилл. Ты
> спасешь ей жизнь.
>
> И Ромео отдал.
>
> Он еще не знал, что такое обман.
>
> Я не сказала ему ни слова и весь
> вечер жевала лы. -- Только больше
> не меняй,
> - проговорила потом я. - У нас
> сейчас столько витаминов, что их
> хватит до
> конца войны...
>
> Этот подонок сейчас там стал
> большим человеком - а гройсе
> пуриц. Он
> занимается все тем же:
> предлагает людям иголки -
> витамины, хлорофилл...
>
> Директор, красномордый жеребец,
> полнел, несмотря на голод.
> Какая-то
> партийная кобылица помогла ему
> комиссоваться и устроила
> директором. Он не
> сводил с меня своих глупых глаз.
> -- Тяжело видеть Джульетту у печи,
> -
> вздыхал он, - это не для
> прекрасного пола, все время у
> огня. -- Я привыкла,
> - отвечала я, - играла роли
> работниц, сталевара. -- И все же, -
> говорил он,
> - вы остались у печи одна. Офелия
> фасует, Дездемона - в развесочном
> и все
> три сестры - на упаковке. -- Я
> люблю огонь, - отвечала я.
>
> Я не хотела бросать печь, потому
> что путь к распаковке лежал
> через его
> конюшню... Однажды, когда я уже
> кончила работу и, начиненная, шла
> к
> проходной, передо мной вдруг
> вырос кобель и попросил меня
> зайти в свой
> кабинет.
>
> На мне был хлеб, это было опаснее
> взрывчатки.
>
> Он закрыл дверь и нагло, хамски
> начал ко мне приставать.
>
> Я вас спрашиваю: что мне было
> делать?
>
> Если б я его ударила - он бы меня
> выгнал, и мы бы остались без
> хлеба.
>
> Если б я уступила - он бы все
> обнаружил, - и это расстрел.
>
> Что бы я ни сделала - меня ждала
> смерть.
>
> Он пошел на меня.
>
> Отступая, я начала говорить, что
> такой кабинет не для Джульетты,
> что здесь
> противно, пошло... Он наступал,
> ссылаясь на условия военного
> времени. Я
> орала, что привыкла любить во
> дворцах, в веронских палаццо, и
> всякую чушь,
> которая приходила в голову,
> потом размахнулась и врезала ему
> оглушительную
> оплеуху.
>
> Он рассвирепел, стал дик, злобен,
> схватил меня, сбил с ног, повалил
> и уже
> подступал к груди.
>
> Я попрощалась с миром.
>
> И тут - я всегда верила в чудеса! -
> завыла сирена - дико,
> оглушительно,
> свирепо. Сирена воздушной
> тревоги выла безумно и яростно, -
> наверно, мне это
> казалось...
>
> Он вскочил, побежал, путаясь в
> спущенных штанах, - как все
> подонки, он
> боялся смерти, - штаны падали, он
> подтягивал их на ходу на свою
> трясущуюся
> белую задницу, и я засмеялась,
> захохотала, впервые за всю войну,
> и
> прохохотала всю воздушную
> тревогу, - это, конечно, был
> нервный приступ: я
> ржала и кричала "данке шен,
> данке шен" славному Люфтваффе,
> хотя это было
> абсолютным безумием...
>
> До бомбоубежища он не добежал,
> его ранило по дороге шрапнелью, и
> вы не
> поверите - куда! Конечно, война -
> ужасная штука, но иногда шальная
> шрапнель
> - и все!..
>
> Мы ожили - я, Дездемона, Офелия,
> Укрощенная Строптивая. Мы пели
> "Марш
> энтузиастов"...
>
> Он потерял к нам всякий интерес.
> И к театру. И вообще - к жизни. Он
> искал
> смерти - он потерял все, что у
> него было.. Вскоре он отправился
> на фронт.
> Рассказывают, что он дрался
> геройски, - так мстят за святое,
>
> причем, как утверждали, целился
> он не в голову... Прорвали
> блокаду, мы
> выехали из Ленинграда через
> Ладогу, в Сибирь, после войны
> вернулись, жили
> еще лет двадцать на болоте, а
> потом вот приехали в Израиль. Я
> играла на
> иврите, уже не Джульетту - ее
> мать, потом кормилицу.
>
> Живем мы втроем - я, Ромео и
> Джульетта. Вы не поверите - его
> жену зовут
> Джульетта.
>
> Сплошной Шекспир...
>
> Я как-то сказала ему, чтобы он
> женился на женщине, от которой
> пахнет не
> духами, а свежим хлебом, - и в
> кибуце он встретил Джульетту.
>
> Он был гений, мой Ромео - он играл
> на флейте, знал китайский, водил
> самолет.
> И вы не поверите, кем он стал -
> директором хлебозавода в Холоне.
> Мне стало
> плохо - я все еще помнила того. Из
> этого вот шкафа я достала
> старинное
> направление на аборт и стала
> махать перед его красивым носом.
> -- Что это? -
> спросил он. -- Направление на
> аборт! На который я не пошла. Но
> если б я
> знала, кем ты станешь!.. Ты же все
> умеешь - стань кем-нибудь другим.
> Инженером. Философом. Разводи
> крокодилов!
>
> Но кто слушает свою маму?
>
> Иногда вечерами он приходит и
> достает из-под рубашки горячую
> буханку. -- Дай
> мне лучше еловых иголок, - говорю
> я, - мне необходимы
> витамины...
Взято из Интернета.