Люди встречаются не случайно.

supperpupper пишет:

добро они не ценят, раздают кому попало, а оно не бесконечное.

Не соглашусь. Добро, истинное добро - бесконечно

Это уже его дело, ты права.

Тут даже не в оптимистической энергии дело, а в доверии. Это - о том, с каким отношением проявляется истинно-христианская щедрость. Мы ведь как обычно кому-то помогаем? "Возьми, у меня еще есть". То есть, делимся, потому что можем себе это позволить. Если у нас много денег и мы отдаем лишь какую-то мелочь - делаем это с легким сердцем и чувством удовлетворения: "Вот, я сделал доброе дело, моя совесть спокойна... да и сам беднее не стал, как все хорошо!" Если под воздействием чувств или убеждений отдал больше, чем мог бы отдать, не ущемляя себя ни в чем - получается жертва. Не в смысле пожертвования (в формальном значении термина), а в смысле того, что мы чего-то себя лишаем. Допустим, каких-то удовольствий. Можем даже лишить себя чего-то нужного, если дело касается близких нам людей, детей, родителей. Отдавая им то, что считали своей собственностью, мы чувствуем, что ущемляем свои интересы - ведь мы собирались потратить эти деньги на какие-то свои нужды, а теперь не сможем этого сделать. Поэтому жертва для нас тяжела. И чем менее дороги нам эти люди, тем тяжелее жертва. Ведь рассчитывая только на собственные силы, считая все приобретенное полностью только своей заслугой, мы понимаем, что сил этих у нас не хватит, чтобы тут же восполнить отданное. Если не принимать во внимание патологически жадных, то для большинства людей жертва тяжела не тем, что приходится расставаться с "нажитым непосильным трудом". Ведь прошлое - уже в прошлом, те наши труды канули в Лету. А дело в том, что отдавая, мы по нашему пониманию жертвуем своим будущим, в котором мы будем этого добра лишены. Потому что привыкли думать, что обеспечиваем свое будущее исключительно собственными силами. Мы - молодцы, работали, поэтому у нас есть. А он - лентяй, порочный человек, поэтому у него нет. И в этом видим справедливость. Но это - справедливость по человеческому разумению. Божья правда - другая. Бог любит всех, независимо от их достоинства или недостоинства. Христианская жертва - это не бояться отдать все, потому что "тебе сейчас нужнее", потому что "мне еще дадут". Нищий духом понимает, что все блага дает ему Бог. Не было бы Божией воли - не было бы у него успеха в делах. И мог трудиться всю жизнь, а результата - ноль. И будет ли у него что в будущем - тоже все в руках Божиих. Трудящийся ради обеспечения своего будущего, уповающий на эти средства как на базу для уверенности в завтрашнем дне, уподобляется ребенку, подрабатывающему на каникулах исключительно для того, чтобы иметь уверенность, что ему будет завтра что покушать. Потому что не доверяет родителям, не верит, что они его любят, и думает, что в любой момент могут выгнать из дому. Зависимость от них тяготит его, и он копит деньги на побег. Тот же, кто доверяет родителям, трудится ради помощи семье, на подарки для близких, на свои детские удовольствия, чтобы приобрести какие-то полезные в будущей взрослой жизни навыки, да просто ради любви к труду, потому что безделье не приносит радости.

Почему эта история так и "цепляет" - потому что это фактически притча о христианской жертве человека, полностью вверяющего себя в руки Божии, живущего в настоящем времени и не откладывающего добрые дела "на потом", а исполняющего с полной самоотдачей заповедь "возлюби ближнего, как самого себя". Не случайно в истории ничего не сказано о прошлом этих людей. Мы не знаем, как бомж дошел до жизни такой - разбазарил ли он свое добро и спился, или наоборот - в его жизни произошла какая-то трагедия, а потом он не выдержал искушений в впал во множество грехов. Мы застаем его в тот момент, когда он находится в состоянии смирения и плача о грехах, осознает свое недостоинство и просит о милосердии. О людях, подающих бомжу, ничего не сказано. Они здесь - символ некой могущественной доброй силы. И просьба бомжа, если заменить конкретику, выглядит, как исповедь христианина: "Господи, мне очень плохо, я грешен, видишь мою душу - на ней печать страстей. Я прошу Твоей милости, хотя понимаю, что и то, что ты мне дашь, те силы, средства, удачные обстоятельства, я скорее всего использую неправильно, снова нагрешу. Но Ты милостив, прости меня, снизойди к моей слабости и дай моей душе еще один шанс не погибнуть".

И в конце вагона ему дается шанс правильно использовать полученные блага - сделать доброе дело, пожертвование в помощь ближнему. Причем, отозвавшись на его крик о помощи, как и подобает христианину - в какой бы форме этот крик не прозвучал. В данном случае - в форме осуждения. Но это - нормально для человека, далекого от Бога. Ведь он пребывает постоянно в обиде, страдании и осуждении. И этот шаг навстречу приводит в результате к слезам. Что это за слезы - слезы умиления, покаяния? Или сокрушения о грехах? Или печаль о непонимании чего-то в мире? В любом случае, он уже не остался в прежнем состоянии, что-то в его душе изменилось, сдвинулось с мертвой точки. Возможно, это - начало долгого пути. Возможно - нет. На этом история заканчивается. Что было раньше с тем мужиком и почему его уволили - мы тоже не знаем. Может, пал жертвой интриг и человеческой жестокости. Может, не сумел ужиться с кем-то. Может, недостаточно хороший специалист, а может, проворовался. Но в данном случае важно не это, а его нынешнее состояние - это было состояние обиды (меня уволили!), отчаяния (семью кормить нечем!), осуждения (побираешься, мразь!), гордости и зависти (я не прошу, как ты, мразь!). И это состояние изменилось на принципиально другое после встречи. Эта встреча оказалась проповедью, развернувшей его душу в ином направлении. В каком? Пока неизвестно.