Когда деревья были большими

Сегодня все равно от разговоров о детстве и о детях не укрыться - давайте вспомним себя в те времена, когда деревья были большими. Какие истории из собственного детства вы можете рассказать? Поддержите мое начинание - продолжайте эту тему своими историями. А начну я сама одной из своих старых, но еще не публиковавшихся на джулии историй о том,

Как я провела лето восемьдесят восьмого

Мои первые в жизни школьные каникулы ознаменовались медленной смертью моей бабушки. Несмотря на присутствие в моей жизни только материнской линии родственников, бабушек у меня было трое - родная и две ее сестры, жившие в соседнем с нами доме. Звали их Наталья, Лилия и Ирена. Некая нерусскость имен, отчетливо проступающая в обратном старшинству порядке, вызвана была предпочтениями их матери, немки-лютеранки. Видимо, по мере рождения детей, власть ее в доме мужа (человека сурового и в своем роде замечательного, у него хватило смелости встретить приход большевиков в чине последнего городского головы, мэра по-нынешнему, города Сочи)...так вот, власть ее крепла, иначе чем можно объяснить путь от православного имени Наталья до арийского Ирена.

Родная моя бабушка Наталья, Ната закончила то ли какой-то Тифлисский вуз, то ли Краснодарский, то ли оба сразу, но человеком была уважаемым, носила строгие костюмы а-ля Шанель и, как мне сообщили гораздо позже, суровостью походила на своего отца. Впрочем, для меня она была просто бабушкой и баловала меня до крайности.

Средняя, Лилия, отвечала за богемное начало в этой троице, она закончила школу-студию Мухиной и чуть ли не лично помогала ваять Рабочего и Колхозницу. Мне она, впрочем запомнилась четырнадцатью одичавшими кошками и бессмертной фразой "кошки, я покормлю вас в четверг"

Младшая, Ирена была олицетворением бюргерской респектабельности и порядка, в ее доме всегда лежали накрахмаленные белые салфетки и стояли конфеты в хрустальных вазочках, плюс она очень всех интриговала наличием мужа, бывшего на двацать лет моложе нее.

Так вот, умирала моя родная бабушка...В последних числах мая я была посажена на самолет (воспоминания о том, как мою законопослушную маму, выбежавшую на взлетную полосу меня проводить, выводила милиция, до сих пор остаются одними из самых ярких. Опоздали мы, перепутав копейки в цене билета с минутами во времени отправления, мне трап отдельно подавали)и отправлена к крестной в Днепропетровск.

В первый же день моего прибывания я была решительно отправлена во двор двенадцатиподъездного дома "поиграть с детьми". Дочь крестной, Марина, провела краткий ликбез, севдшийся к сурово сведенным бровям и фразе "с чужими в лифт не садись, у дяденек конфеты не бери, из двора не уходи"...мне, до тех пор не видавшей ни большого города, ни общих дворов, ни дяденек, раздающих конфеты все это показалось очень страшным, и я, выйдя из подъезда, прошла шагов пять и бросилась назад. Тогда за дело взялась сама крестная, взяла меня за руку и потащила во двор. Решительно подойдя к первой же девочке моего возраста, она спросила, как ее зовут (Лесей), что у нее в руках (скакалка), и оставила меня в обществе обалдевшей Леси.

Не сказать, что в семье крестной мне были не рады, но дочь ее Марина была сильно беременна, всей семьей готовились к родам и было, честно говоря, не до чужого ребенка. Последней каплей была наша вечерняя прогулка, на которой я предложила Маринке пробежаться наперегонки, "хотя бы понарошку", на что она разревелась, сказала что и так еле ходит и через день благополучно отправилась в роддом рожать Кристинку.

Я была передана на поруки подруге крестной, но она, дама занятая и работающая, очень скоро сбагрила меня своей маме.

Маму подруги моей крестной звали Люцией, до сих пор жалею, что не спросила, был ли у нее старший брат Рева... уж наверно, был. Все наше общение сводилось к полнодневному сидению в городской квартире, походам в гастроном и рассматриванию див дивных, скопившихся у нее в квартире. Вернее, она считала, что это дива дивные, способные поразить любого ребенка, а для меня это были обычные песочные часы, битые кораллы и прочая хрень, способная поразить воображение разве что беспризорника из "путевки в жизнь". Однажды утром она загадочно посмотрела на меня и сообщила, что сегодня мы ляжем спать попозже, потому что по телевизору будут транслировать концерт Аллы Баяновой... Известие сие меня заинтересовало, ибо лечь спать попозже я всегда за, да и звучное имя приятно ласкало слух... На следующий день в тягочайшем нервном расстройстве меня забрала назад крестная. В качестве попытки компенсировать моральный ущерб от знакомства с творчеством народной артистки Аллы Баяновой мне были подарены два альбома с красивыми иностранными марками, которые я демонстрировала одноклассникам по возвращении в Сухуми с комментариями о том, как я "всю жизнь их собирала".

Следующим этапом была дача на берегу Днепра, где меня поселили с чьей-то совсем старой бабушкой, которая до смерти боялась, что я найду иголки, начну шить, потеряю эти иголки и кто-нибудь на них сядет и уколется...Наверно, мое неумение пришить пуговицу и является следствием этой психотравмы... Несмотря на вишни и купание в Днепре я тоже долго там не выдержала, особенно после того, как увидела плывущую рядом со мной водяную змею.

Следующей попыткой занять мое лето была путевка в Артек, увидав которую я банально разревелась и сказала, что "я никому не нужна, утону я в вашем(?) Черном море", после чего за стеклом серванта появилась вторая путевка для моей подруги Леси, чтоб мне не так грустно было ехать в пионерлагерь одной. Но Лесе, естественно, ничего не обломилась, я была непреклонна. Остаток лета я, вполне освоившись в большом городе, проиграла в прятки на местном заброшенном кладбище.

Когда в сентябре за мной приехала похудевшая и печальная мама, мне даже странно было к ней подходить, она была, конечно, моей мамой, но моей мамой из совсем другой, параллельной жизни. Она долго не знала, как мне сказать о том, что бабушка умерла, "помогла" дочка знакомых, моя ровесница-приятельница, сказавшая мне "думаешь, бабушка умерла и все можно?!" Потом плакала я, потом моя мама, потом мы вместе и снова по отдельности.

...К началу учебного года я опоздала, дом был опустевшим, а мой, обычно солнечный южный город, серым и безрадостным.