Пончик и Непляй. Часы с кукушкой.

(начало http://www.myjulia.ru/post/763530/
продолжение http://www.myjulia.ru/post/764274/

В нашем доме вдруг сломались часы с кукушкой.
Мамка чего только не пробовала: железную гирьку туда-сюда тянула, раскачивала маятник, стучала по часам - бесполезно.
Кукушка отказывалась куковать, а часы – исправно ходить.
Отец заглянул внутрь и сказал:
- Не мучайся – бесполезно, новые пора покупать.
А мне часы стало жалко - это был бабушкин подарок.
Утром, когда отец ушёл на работу, мамка сказала:
- Сынок, отнеси часы в мастерскую, к дяде Толе. Жалко, всё-таки – бабушкин подарок.
- Завтра отнесу, мы с Непляем на рыбалку идём…
- А ну, геть, я сказала! – прикрикнула мамка.
Если мамка так говорит, значит можно и подзатыльник схлопотать.
Придётся идти…

Я нехотя отправился в мастерскую.
Все мальчишки побаивались этого дядю Толю, и я - тоже.
Был он какой-то странный и нелюдимый, бирюк – одним словом.
Мы с опаской проходили мимо синей будки, на которой болталась вывеска «Часовщик».
Висела она криво, и никто, даже дядя Толя, почему-то не хотел её ровно прибить.
Дядька с утра и до вечера, даже в жару, сидел в будке безвылазно и был виден из окна только по пояс.
Мы ни разу не встречали дядю Толю на улице или, например, в Гастрономе.
Одет он был всегда в один и тот же пиджак; на голове – несуразный малахай.
Мужчина он был худой, со впалыми, поросшими щетиной, щеками; длинными руками, в общем, весь какой-то нескладный.
На правой щеке его был заметный пунцовый шрам.
Однажды знакомый пацан отнёс в ремонт батькины часы и потом рассказывал:
- Ох, и воняет же от него! Наверно, горилку пьёт, чесноком закусывает, и к тому же не моется!
И все пацаны засмеялись…

Мы часто ходили с друзьями, мимо будки часовщика, на железнодорожную станцию.
Там, вдали от посторонних глаз, мы занимались опасным делом.
- А вот, хлопчики, я вам зараз уши-то надеру! – однажды закричал на нас путевой обходчик и бросился догонять. Да разве ж нас догонишь?!
Мы бросились врассыпную…
А придумал эту затею Петя Яценко. Мы тайком брали у родителей мелкие монеты, клали их на рельсы и, спрятавшись в кустах, ждали проходящий состав.
Когда, громыхая вагонами, состав пролетал мимо, мы, обгоняя друг друга, бежали к рельсам.
Наши монеты, сплющенные тяжестью металлического чудовища, были горячими, как пирожки.
А после, сидя в тени винограда, мы бахвалились друг перед другом своим трофеем.
Сколько бы продолжалась наша забава – неизвестно. Только однажды чуть не случилась большая беда…

Богдан - умный и воспитанный мальчик – носил очки в роговой оправе. В них он был точь-в-точь как сова! Чтобы сын не потерял очки, мамка Богдана привязала к дужкам резинку.
И вот однажды, когда состав, выдувая струи пара и сигналя о своём прибытии, оказался в нескольких метрах от нас, резинка на очках Богдана лопнула. Это случилось в самый неподходящий момент!
Все побежали в укрытие… Все, кроме Богдана. Он, близоруко прищурившись, стал шарить руками по гравию в поисках очков. Только от волнения никак не мог их найти!
Состав надвигался так необратимо, что всем стало страшно за Богдана. Я зажмурил глаза…
А когда открыл, то увидел такую картину: Непляй стоял рядом с нами и крепко держал за руку бледного, испуганного Богдана.
- Вот, дурень, и есть дурень! А если б тебя под состав затянуло?.. Знаешь, сколько таких случаев было?
Богдан молча размазывал слёзы по щекам и близоруко щурился.
Мы потом нашли его очки на железнодорожной насыпи.
Богдан немного походил в треснутых очках, а потом мамка купила ему новые.
Мы же навсегда забыли дорогу к опасному месту…

Мамка увидала, что я стою, как вкопанный, вытащила монетку из кошелька и ласково произнесла:
- Мишаня, а это тебе на мороженку… Ступай уже!
Мамка знала, что мороженое я люблю больше всего на свете!
Я вздохнул, взял часы подмышку и пошёл в мастерскую.
Стояла середина апреля. В садах отцвели абрикосы, вишня, персик.
Зима в Крыму короткая и относительно тёплая. Но всем известно, что сильный ветер, дующий с моря, выстужает в одно мгновение…
Этой осенью я пойду уже во второй класс, а Непляй – в третий.
Скоро понаедут отдыхающие и займут лучшие места на пляже.
Толстые тётеньки с бледной кожей, их худые бледнолицые дочки – все будут барахтаться в Чёрном море и по-дурацки визжать.
Прошлым летом мы с Непляем встретили на пляже одну красивую девочку. Просто о-оочень красивую!
Она была даже красивее Маринки, в белой панамке, короткой юбочке и беленьких сандаликах.
У девочки были голубые глаза, длинные белокурые волосы и светлая кожа – настоящая Мальвина!
- Давай с ней познакомимся, - предложил Сашка.
- А как?
- Давай виноградом угостим!
Сашка побежал за виноградом, а я остался караулить Мальвину, чтобы не потерять её из виду.
Я с интересом наблюдал, как девочка немного покупалась, потом вышла из воды и стала строить песочный замок.
Она набирала в ладоши мокрый песок и задумчиво пропускала его между своими розовыми пальчиками.
- Хочешь винограду? – спросил прибежавший запыхавшийся Сашка и протянул девочке гроздь зрелого винограда.
Мальвина удивлённо захлопала длинными ресницами и пожала порозовевшим плечиком.
- А ну, брысь отсюда, хулюганы! – закричала толстая Мальвинина мамка.
Мы и правда были похожи на хулиганов: оба загорелые – до черноты, с облезлыми от солнца носами и ободранными коленями.
- Дура! – разозлился Сашка и выкинул виноград в прибрежные кусты.
Кто из них «дура», Сашка не уточнил…

- Чего тебе? – спросил меня часовщик дядя Толя.
- Вот, мамка часы просила починить…
Вблизи он показался не таким уж и страшным.
- Приходи завтра - может, починю.
Он нацепил на правый глаз круглую линзу, взял в руки маленькую отвёртку и занялся привычным делом.
- Спасибо, - промямлил я и побежал к Непляю.
- И что, от него даже не воняло? – спросил Сашка.
- Нет!
- А нос красный был?
- Нормальный нос… Только шрам был красный.
- Ну, и фиг с ним! – подытожил Сашка, а я с ним спорить не стал…

У нас с пацанами появилась новая страсть – футбол.
Мы стали реже ходить на балку и на море.
Забросив ранцы, с утра до вечера мы гоняли футбол на нашей улице.
Вместо футбольного поля была грунтовая дорога, вместо ворот – булыжники.
Мы ссорились, кричали на всю улицу и даже дрались. Но эти драки были не настоящими, а так – для восстановления порядка и справедливости.
Во время матча в воздухе надолго повисало жёлтое облако - это была взвесь из песка и пыли.
Пыль забивалась в наши вихрастые головы, в наши иссушённые от крика рты.
После таких матчей мы приходили домой уставшие и грязные, как черти.
- Ах ты, скотиняка! – ругалась мамка. – Где ж я столько мыла на тебя наберусь?
Непляю и остальным мальчишкам тоже влетало от родителей.
Но это ещё полбеды!
Наш футбольный мяч пару раз залетал к соседям в окно.
После звона разбитого стекла можно было наблюдать такую картину: по пыльной дороге, обгоняя друг друга, бегут футболисты, а за ними гонятся тётки или мужики.
- А шоб вам! Ти нечиста сило!.. Ах вы, паразиты!
Одно из стёкол вставил мой отец, второе – отец Непляя.
А сколько было поломано цветов в палисадниках – никто и не считал…

Приближалось Первое Мая – я очень любил этот праздник!
- Праздник весны и труда, праздник счастья и единства людей, - так говорил мой папка.
По такому случаю он надевал белую рубаху с запонками и брызгался одеколоном «Шипр».
Мамка делала на волосах завивку и становилась похожа на кудрявую барашку.
Она дольше обычного крутилась у зеркала, красила губы и то и дело поправляла ажурный воротничок на платье. Платье было новое, модное, крепдешиновое.
Мне аккуратно причёсывали волосы на бок и давали нести яркий воздушный шар.
Втроём мы выходили из дома и, вливаясь в поток людей, двигались в сторону центральной площади.
Колонна шла медленно и торжественно. У одних в руках были красные флаги, у других – воздушные шары, третьи несли цветы.
Я шёл гордый и счастливый, рядом с родителями, на первомайский парад!
Сашка Непляев издалека махал мне рукой, и я махал ему в ответ.
Маринка, задрав свой красивый носик, несла в руках букетик пионов.
И сама она была такая же цветущая, румяная, как пион…
Небо над нами полыхало голубым, яркое солнце слепило глаза, лёгкий бриз ласково ворошил волосы.
На лицах идущих людей цвели улыбки; с площади доносились звуки духового оркестра.

Наша колонна, наконец, подошла к площади и выстроилась по её периметру.
На главной трибуне стояли важные люди, и что-то говорили про партию, Ленина и ещё такое, чего я не понимал.
Потом все люди дружно хлопали и кричали «ура!»
Я тоже кричал «ура» вместе со всеми…
Наконец-то домой! Скорее переодеться в нормальную одежду и бежать на улицу…
Что же это такое?.. Этого не может быть!..
Возле Гастронома, на перекрёстке, я увидел...дядю Толю!
Вернее, я увидел только его половину – верхнюю; нижней части туловища у него не было совсем.
Там, где должны были быть ноги, их не было!
Он ехал на деревянной платформе, отталкиваясь от асфальта руками. В руках были зажаты деревянные дощечки.
Несмотря на жару, он был одет в чёрный пиджак и белую рубашку.
Ордена и медали, блистая на солнце, позвякивали движениям в такт.
Их было так много, что я не смог сосчитать.
Я заворожённо смотрел на главную награду - вот она, Звезда Героя Советского Союза!..
- Сынок, мороженое хочешь? Сбегай в Гастроном, - услышал я, как сквозь сон, голос мамы.
- Не хочу.
Мама наклонилась, удивлённо заглянула в лицо и положила ладонь мне на лоб:
- Ты не заболел?..

Неужели это тот самый дядя Толя – мрачный, небритый, неприглядный?
Я не мог, я не смел отвести от него взгляд!
Так вот откуда у него шрам по всей щеке; вот почему он никогда не выходит из своей будки; вот почему он не может поправить табличку с надписью «Часовщик» - он не может до неё дотянуться!
Открывшаяся вдруг правда, чувство жалости, стыда и раскаяния захлестнули мою душу.
Бедный дядя Толя! Как он живёт без ног? Это невозможно, это нелепо, этого не должно быть!
Комок подкатил к горлу, мне захотелось плакать…
Когда мы поравнялись, оказалось, что он не на много выше ростом.
Дядя Толя взглянул на меня, а потом слегка кивнул головой.
- Сынок! – мама трясла меня за плечо. – Да что с тобой такое? Ты испугался?
- Нет! – крикнул я и бросился бежать…
Потом, сидя в саду под любимой грушей, я спрашивал сам себя:
- Почему бывает на свете война? За что она лишает людей ног, рук? Почему люди не могут жить без войны?
Может быть, там, под грушей, я стал намного взрослее, чем был прежде.

…На следующий день с часовой мастерской что-то случилось.
С ней произошли удивительные перемены!
Кто-то неизвестный, скорее всего ночью, прибил табличку «Часовщик» ровно и аккуратно, а также помыл грязное окно.
Откуда-то вдруг появилась урна для мусора, а рядом, в трёхлитровой банке, кто-то оставил букет красных пионов.
Наши сломанные часы дядя Толя всё-таки отремонтировал.
- Жалко-то как! – говорила моя мать отцу. – Только и может руками Степаныч работать - ног-то нет…
- А жена у него где? – спрашивал отец.
- Говорят, на фронте убили. Вот, один, как перст, и остался…

Ночью мне приснился сон: как будто иду я по полю, а вокруг красных маков – тьма-тьмущая!
И вдруг, откуда ни возьмись, налетают мессершмитты и начинают бомбы сверху сбрасывать.
И бегу я по полю, кричу, а спрятаться негде. А тут вижу: бежит мне навстречу Анатолий Степаныч и что-то кричит, а ноги-то у него - целые!
Хватает он меня за руку и тащит куда-то… А я поднимаю голову и вижу, как со страшным гулом летит на нас фашистская бомба, со свастикой.
Тогда дядя Толя закрывает меня своим телом, а бомба взрывается совсем близко…
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, - прокуковала кукушка двенадцать раз и спряталась в свой домик.
А я долго потом ворочался и никак не мог заснуть…

Мы с Непляем часто приходим к дяде Толе в гости – то воды принести, то забор починить, то папиросы купить.
А ещё – услышать про войну; подержать в руках настоящее оружие и полюбоваться орденами.
Герои – они такие: бывают без ног; бывают одиноки и беззащитны. Но как настоящие солдаты, стойко и молча переносят все трудности в жизни.
Мы с Непляем про это сразу догадались!
Не верите? Тогда спросите у Сашки!