Ляпины. Смолины

Объяснение
Почему я тут написала?
Для меня одним замечательным человеком любезно были сделаны фотографии мест моего детства. И под ними я старалась рассказать, что они для меня значат. И что было в этих местах во время моего детства.
Писала на телефоне, написалось слишком много. Поэтому я решила перенести текст сюда, обработать немного - исправить ошибки и дать ссылку на ОК под фото.
Поэтому вам, джулианкам, будет невдомек, о чем это я?
А я вспоминаю о деревне, которой очень давно уже нет на земле. И места, на которых рождалась и шумела жизнь, забросились людьми, заросли, забылись. А в моей памяти они остались законсервированными в том виде, какими были более полувека назад, как я помню.


Раньше, во время нашего раннего детства, если идти от дальнего конца Беляихи через поле ржи налево, и чуть наискосок по спуску, то на горке , на крутом бережочке, под которым текла речка, (мне тогда казалось, что это наша Спировка, но я могла ошибиться) стояла деревня Ляпины. Когда меня вела моя тетя по тропинке, протоптанной среди ржи, она меня стращала, что если буду пялиться по сторонам, то колосья своими остьями мне глаза выколют. И я так боялась, что шла по тропке зажмурившись.

Ляпины располагались вдоль глинистой колеи дороги, взбиравшейся от разрушенного моста через речку в проёме, в расщелине между крутыми на то время бережками. Как я деревню помню, лет до 10, то в ней осталось всего три жилых дома и несколько полуразрушенных. За деревней в сторону Боровлян были выгоны для скота с огорожами, чтобы скот не потравил хлеба. А дальше лесок, спускающийся к речке, укрывавший ее от солнца. Лес тянулся к Боровлянам.

В более раннем -3-5 летнем возрасте к Ляпиным меня брала моя тетка Ира, старше меня на 14 лет. У Ляпиных жила сестра отца нашей мамы, Иры, дяди Шуры и дяди Коли. Дедушки не стало 9 апреля 1945 года, а связь с его сестрой Ольгой Егоровной Смолиной и её мужем Сергеем, работавшим сельским почтальоном, бабушка держала всегда. Я, мои братья знали всю свою троюродную родню. Когда все мы собирались на праздники, детьми большой гурьбой играли на пригорке, носились вверх и вниз. Смолинские парни были долговязыми, долгообразными белобрысо-рыжеватыми. Такими же были Санко, Коля и Васька. Вася умер в достаточно молодом возрасте, если судить с высоты теперешних моих лет, было ему лет 35-40, детей у него не было.

Мой брат Витя до смерти нашего троюродного брата дружил с сыном одного из них наших двоюродных дядюшек - Колей Смолиным. Они жили в Слободском.

Семья старшего сына Смолиных жила в Вахрушах. Они семьей работали на кожкомбинате. Когда были большие семейные праздники, вахрушевские Смолины приезжали к Ляпиным всей семьёй. Их старших детей постарше меня - Витю и Лену я хорошо помню, а двоих помоложе нет, имена выветрились из памяти. Они были малы, только родились один за другим, мне с ними было неинтересно.

Я в дошкольном возрасте помню, что через дорогу, слева от тёти Олиного дома стоял дом многодетной семьи, потом они уехали из умирающей деревни, дом постепенно разломали. Когда дом стоял, мы, дети, иногда туда заходили. Нашли старое корыто.

Позже место, на котором стоял дом, засеяли колхозным житом. Дом Смолиных стоял на пригорке выше всех. Пригорок спускался к речке, около обрыва стояли ещё два дома, близко друг к другу. Один принадлежал пожилой женщине, по вечерам выглядывающей из окошка свою внучку, а самый крайний справный дом - многодетной семье. Почему-то на память приходит фамилия Коробовы. Их отец работал в колхозе на лошадях, детей было, может четверо, может пятеро. Я, когда не так часто приходила в гости к тёте Оле, иногда играла с младшими девочками.

Около дома тёти Оли стоял колодец, там, по-моему, у каждого хозяина был свой колодец, но на тёти Олин ходили по воду, потому что у них вода была вкуснее, он всегда был полон. Справа от дома Смолиных стоял большой дом, но туда я не захаживала, ещё был один дом, стоявший пониже большого дома справа от Смолинского на краю этой огромной поляны, на которой стояла деревня, но его тоже покинули, от него остались развалины и сиротливая черемуха.

За хлебом и хоз.мелочами они ходили в магАзин ( так делала ударение тетя Оля) к Боровлянам. И я иногда с ней ходила в это село. Надо было перебраться через речку по разломанному мосту. Оттуда идти вправо. А если прямо, то была деревня, вроде Ашихмины. Когда переходила через мост, всегда вспоминала скороговорку "Ехал Грека через реку". Не знаю, почему. Было страшно перебираться по остову моста. Но по нему иногда на тракторе ухарски проезжал Васька - младший сын Смолиных. Как он ни разу не провалился , всегда ехал ровненько по оставшимся бревнам, на которых дощатого настила уже не было.

Тетя Оля позже, после внезапной смерти дяди Серёжи в сентябре 1962, пожив там одиноко пару лет, переехала от Ляпиных к Пестовым, купив нижнюю западную половинку двухэтажной деревянной избы от дальней родни тёти Нюры Косолаповой и ее сына Коли с Алей. Не знаю, стоит ли этот двухэтажный дом по южной стороне Пестовых. Раньше он был вторым от въезда в деревню с шестаковского тракта. Но он при мне уж был стареньким. Наверху жили Изместьевы, мать с двумя сыновьями и дочерью Галькой. Галька и моя тетка Ира уехали в Самарканд в самом начале 60х годов. В конце 1963 Ира вернулась.

Почему-то пестовские ездили в Узбекистан. И мой дядя Коля туда возил свою семью, поменять климат для Оли-дочки. Оля там стала себя чувствовать лучше, а вот тёте Зине совсем плохо было в жаркой Ферганской долине в Ахунбабаевском районе. Вот это из адреса, по которому я писала письма им, только и помню. Было это наверное полвека назад. Мы все очень обрадовались, когда дядя Коля вернулись домой. Вскоре они построили новую избу рядом со старой. Постепенно их край, с которого начиналась улица, стал заползать в лесок, уничтожая его и на поля, в моем детстве засеваемыми житом. Жаль. Но ничего не поделаешь. Облик покинутых городов и мест, в которых прошла часть жизни, постепенно меняется. Только память хранит его в том виде, в котором те места были оставлены в октябре 1972 года.