Отрывной Календарь или Хроники Женщины

2 августа

Очень удобно иметь в доме отрывной календарь – он прост в использовании и стоит недорого.
И главное, всё заранее известно: восход солнца и долгота дня.
Допустим, 11 июня, когда на дворе седой февраль ещё трясёт бородой-метелью, возможно заглянуть в будущее.
Весь год можно спать спокойно, потому что каждый день года расписан как по нотам – и праздники, и будни.
Один только недостаток – форс мажорные обстоятельства не прописаны на его страницах!
Каждый лист календаря – жёлт и прозрачен, словно осенний высохший лист; словно полуистлевший кусок папируса.
И я могу вернуться в любой день и в любой год, если будет желание.
Вырву лист из его памяти, скомкаю и брошу в урну…
А потом, спохватившись, достану бумажный шарик, разглажу его на ладони и долго, непонимающе, буду всматриваться в дату, так ничего и не вспомнив…
Но должна же быть какая-то подсказка!..

«В ноябре 1973 года состоялся успешный визит генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева в Индию. Во время визита советская сторона продвигала идею о коллективной безопасности в Азии. Однако индийцы…»
Где Индия, а где мы… Но память щёлкнула, словно затвор, предлагая подсказку…
Мы с сестрой в то время думали, что индийцы и индейцы – это одно и то же, а одна буква – не в счёт.
Тем утром нам нужно было многое успеть: придумать наряд индейца (их, кажется, «апачами» зовут?), заготовить луки, копья и стрелы – соседние воинствующие племена не дремлют!
Детские игры – они «по правде», по- настоящему, хотя и начинаются со слов « а давай, как будто»…

Каждая игра – это небольшая репетиция перед выходом на большую сцену под названием «жизнь».

Моя сестра стала Большим Змеем, а я – Орлиным Глазом.
Как и подобает апачам, мы были азартны и смелы!
Жирные туши тыкв были пригвождены к земле одним ударом копья – и поделом!
Незавидная участь ждала воинов из враждующего племени – «кабачки».
Мы с Большим Змеем воевали на чужой территории – иначе и быть не могло.
Наш небольшой огород мы обследовали вдоль и поперёк, заглянули под каждый куст, на каждую грядку – он был чист. Поэтому мы и вторглись в чужие владения соседского огорода.

Этот день, День Краснокожих, останется в памяти как день Великого Позора.
Не повышая голоса, старейшина рода апачей, бабушка Таня, расскажет нам с сестрой о том, как это плохо – пересекать границы и вторгаться в чужие владения; как это стыдно – распоряжаться имуществом, тебе не принадлежащим…
Мы с сестрой, не медля, удалим боевой раскрас, смыв его в роднике.
А потом долго будем сидеть в зарослях крапивы, боясь высунуться наружу…
Этот обычный пожелтевший календарный листок останется в памяти, как укор, как напоминание о том, что «моё» и «чужое» - два полюса, два разных понятия.
Так и пойдём мы с ней по жизни, руководствуясь аксиомой: «Чужое – не тронь!»
Непреложной истиной, не требующей никаких иных доказательств.

6 июля

Новый календарь пахнет свежей типографской краской, новыми возможностями, приключениями и событиями.
Тот календарь, который я держу в руках, давно потерял запах.
В его досье есть особая дата – мой День Рождения.
Да-да, я помню, что на сегодня пригласила самых близких подруг. Они принесут подарки, подёргают за уши и скажут: «Расти до солнышка! Будь большой – не будь лапшой».
Вот уже и чайник на плите вскипел, и пирог с лесной ягодой дышит ароматами леса, ароматами солнца…
Именно о такой книжке я давно мечтала! Спасибо, подружка…
А этот пупс – просто прелесть! Сошью для него много красивой одежды…
Эйфория от внимания гостей и подарков мгновенно затмевает глаза, возносит надо всеми так высоко-высоко – не дотянешься…
А что ты принесла мне в подарок, подружка? Открытку?.. ТОЛЬКО открытку?!
Конечно, Чебурашка на ней – забавный, но… Это всё?!
Моя алчность змеёй поднимает голову и громко шипит.
Подружка собирается уходить.
Хорошо, родители оказались рядом и услышали мои слова.
- Тебе не стыдно? Как ты могла?

Мир сразу переворачивается с ног на голову, и я бегу за подругой.
Она прощает мою алчность.
Благодарность душит меня – как хорошо, что не ушла насовсем, не оттолкнула!
Веселье продолжается для всех, кроме меня, но я не подаю вида.
Да, я помню - это был самый горький День Рождения…
Будут другие – грустные, весёлые, интересные, но такой горький – один-единственный.
Ещё один лист календаря сделает меня старше, мудрее, взрослее на несколько календарей вперёд.

Вскоре на выходные меня увезли к бабушке в деревню.
Стоял жаркий сенокосный июль.
Взрослые с утра до ночи были на лугах, а мы с сестрой оставались на хозяйстве – кур покормить, грядки прополоть. Но свободного времени оставалось всё равно много, и мы не знали, к чему себя приложить.
Можно было сходить на пруд, искупаться, или на деревенскую конюшню – посмотреть на жеребят. И всё-таки было скучно…
Самое интересное предстояло вечером, когда гружёные сеном подводы возвращались домой.
Весь огромный двор перед домом бабушки, и даже грунтовая дорога, устилались большими копёшками душистого сена. И тогда наступало наше с сестрой время!
Мы кувыркались в пушистых, как перина, стогах, испытывая восторг от цветочного запаха, от близости сумерек, от струйчатого звона молока по ведру…
Только после таких шалостей приходилось бежать в баню и смывать с себя жёсткую ость травы, впившуюся в волосы и кожу.
И не было видно конца и края этому сенокосу!
Нужно было срочно что-то придумать, чтобы совсем не заскучать в сонном деревенском царстве.
Решение пришло неожиданно: возле речки мы обнаружили большие залежи красной глины.
Это нам подходило!
Сколько глиняных игрушек теперь красовалось и сохло на дровянике!
Наша фантазия не знала границ: белки, зайцы, петухи…

И вдруг мы припомнили, что глиняные изделия нужно подвергнуть обработке огнём.
В стороне от сохнущего сена мы развели небольшой костёр и побросали в него игрушки.
Пламя жадно поглотило глиняных зверушек и вскоре принялось за сухую траву.
Языки пламени неумолимо поползли в сторону бабушкиного дома…
Мы попытались тушить пожар своими силами, но безуспешно.
Спасло нас провидение в образе конюха, который, громыхая пустой телегой, возвращался на луга.
Он быстро перекрыл путь огню, вылив на него всю воду из бочки, стоявшей в палисаднике.
Мы с сестрой боялись праведного гнева бабушки, и он наступил незамедлительно…

Доверие было потеряно, и чтобы его вернуть, нужно было постараться.
Мы постарались: пропололи огромный огород картошки и тем самым снискали бабушкино прощение.
Так и сейчас: иногда бывает трудно в полной мере оценить масштаб грозящей опасности.
Вот она, стоит рядом, подмигивает, нашёптывает, а ты ничего не видишь и не слышишь.
Кабы знать – постелить бы соломки, ну или сена, на худой конец.

10 декабря

Интересно, что делала я, допустим, между 30 ноября и 10 декабря… надцатого года?
Собирала макулатуру с одноклассниками, зубрила устав и кодекс чести комсомольца?
А может быть, лежала в больнице с воспалением лёгких?
«10 декабря… Долгота дня…. Восход солнца… Рецепт творожной запеканки…»
Память молчит, как природа – перед началом грозы.
Что общего между творожной запеканкой и НЛО? Почему память так настойчиво вдруг напомнила об этом?
Запеканка тут ни при чём - в этот день я усвоила фразу «верь глазам своим!»

Мы с одноклассником, одинаково смущаясь своей первой влюблённости, топтались у подъезда дома. Прыщавый долговязый друг провожал меня с вечерней прогулки.
Стоял декабрь, и было очень морозно. Небо высветило звёздами так, что впору было читать астрономию на свежем воздухе.
И тут я увидела «это»: летящий шар, размером - более футбольного мяча.
Сфера переливалась всеми цветами радуги, плыла плавно и бесшумно, на высоте трёх-четырёхэтажного дома, прямо в нашу сторону. До неё осталось всего несколько метров, когда мы с криком и воплями, заскочили в подъезд, с грохотом захлопнув дверь.
Через пару минут, оправившись от испуга, осторожно приоткрыли дверь подъезда – шара как не бывало!

На следующий день учитель физики сказал:
- Не морочьте мне голову! Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
И он с ещё бОльшим воодушевлением стал доказывать закон физики из школьной программы, поглядывая на нас с одноклассником так, словно мы не выучили домашнее задание.
Что ж, учителя – тоже люди…
Теперь, когда меня в чём-то сильно хотят переубедить или что-то доказать, я щипаю себя и говорю: «Верь глазам своим!»
Срабатывает всегда.

Без даты

Умерла бабушка.
Сколько не пытаюсь, не могу вспомнить точной даты сентября.
В нашем дворе золотом горели берёзы, и золотом блистало остывающее солнце.
Родители, приоткрыв дверь в мою комнату, крикнули в спешке:
- Бабушка умерла. Выключи музыку!
Хлопнула дверь – родители растворились в темноте прихожей.
Я выключила старенький проигрыватель и осталась совсем одна.

Знали ли родители о том, как сильно я люблю бабушку? Конечно, знали.
Взрослые часто ошибаются, думая, что их, взрослое горе, намного больше, чем горе маленького человека. На самом деле это не так. Если любишь по-настоящему, то возраст значения не имеет.
Напротив, детское, ни с кем не разделённое горе, во сто крат сильнее.
Возможно, никогда я не была так одинока, как в ту самую минуту.
Мне хотелось побежать следом за родителями с вопросом «почему?», но ноги словно приросли к полу.
«Не надо печалиться, вся жизнь впереди», - звучал в ушах голос солиста группы «Пламя».
Прижав пластинку к груди, я так и стояла истуканом посреди комнаты.

Невыплаканные по бабушке слёзы остались на сердце тяжёлой ношей.
Если бы родители, сообщив трагическую новость, постарались обнять, объяснить…
На похоронах бабушки я не плакала.
- Поплачь, легче станет.
Теперь уже не станет.
Но нужно идти вперёд, принимая душой и радостные, и грустные вести.
И учиться быть сильной, мужественной, чтобы однажды стать для самой себя настоящей поддержкой и опорой.

4 апреля

«В июле 1980 года в Москве, на Центральном стадионе имени В. И. Ленина, вспыхнет огонь ХХII Олимпийских игр. В программе – состязания по баскетболу, боксу, волейболу, гимнастике, плаванию, прыжкам в воду… Встречи олимпийцев пройдут не только в Москве, но и в Таллине (парусный спорт), Ленинграде, Киеве и Минске.
Олимпийские игры станут важным событием…»
Конечно, а как иначе?!
Мы живём в прекрасной стране, и все союзные республики – наши кровные сёстры.
Нам нечего делить ни с Украиной, ни с Латвией, ни с Грузией.
Я хочу стать комсомолкой, а потом, если буду достойна, вступлю в ряды партийцев.
Всё просто и понятно!

Когда с нами случилось это? В какой такой переломный момент мы стали чужими друг для друга? Кто виноват и «что делать» – по Чернышевскому?
А может быть, была только видимость, и мы никогда не были братьями и сёстрами?
Нет же, были!
Собирали металлолом – на благо Родины, были тимуровцами, передовиками производства – тоже на благо Родины. И это понятие Родины не было абстрактным!
Вернуть бы отстойно-застойные времена. Увы, не получится, но так хочется…

Приближается Пасха – великий праздник - так говорит бабушка.
Может быть и великий, я ничего не понимаю в христианской вере – меня так воспитали.
Тайком от родителей крестили в деревенском храме и долго прятали крестик – боже упаси, кто-то узнает!
Вчера в серванте случайно обнаружила небольшую иконку. Ничего себе!
Родители утверждают, что не верят в Бога, в школе преподают атеизм – и вот тебе «здрасьте»!

- Вы что, в Бога верите?
- Положи, где взяла и никому не говори! – строго говорят родители.
Хорошо, я никому не скажу…
Первым по расписанию – урок математики. Учитель рисует на классной доске формулы, извлекает корни.
Вдруг голос с задней парты:
- Татьяна Ивановна, а вы яйца на Пасху красить будете?
Мел в руках Татьяны Ивановны замирает, учитель ставит жирную точку, раскрошив мел; поворачивается лицом к классу.
- Конечно, буду!
Класс не дышит.
- Но это ни о чём не говорит! Моя мама красила, бабушка и я вот крашу, по привычке.
- Тогда я приду к вам христосоваться, - уверяет юный отрок.
- Ну, если хочешь, приходи… Хотя, возможно, я уйду к знакомым в гости.

Все прекрасно всё понимают – Татьяна Ивановна боится…
Вскоре мои родители узнают и про крестик, и про крещение в местном храме, но промолчат.
Потому что в серванте, за фужерами и красивыми коробочками с чаем, стоит маленькая икона.
Потеряв одно, обрящем другое…
Жизнь идёт своим чередом.

Сегодня

Сегодня – хорошее слово, оно твёрдо стоит на ногах, соперничая в надёжности с более непредсказуемым «завтра».
Помню, в известной песенке семидесятых пелось: «Завтра будет лучше, чем вчера».
А из песни слов, говорят, не выкинешь…
Сегодня с девчонками решили наконец-то собраться.
Одна из них уже вдова, вторая и третья – разведены и свободны, словно парусники - в безбрежном море.
Все трое – умные, ухоженные, но недолюбленные бабы.
- На кой чёрт мне сдался какой-нибудь никчемный мужичишка?
- А как же физиология?
- Плевать на физиологию! Всё – сама, везде – сама.
- Если возникнет проблема, куплю бутылочку и местный выпивоха починит кран или вставит дверной глазок.
- Угадайте, а почему я со своим первым развелась?
- И почему?
- Дура была молодая. Никто не научил, не подсказал… Мне бы тогда мозги иметь! Но не было тогда мозгов.
- А сейчас есть?
- Сейчас есть. Только вот мужа – нет.

Каждая из них – по-своему самодостаточна и самостоятельна, но годы берут своё – старость пугает.
- А мой Сашка сгорел за два месяца. Я врачам руки целовала, кричала «спасите»! Глупая, разве Судьбу обманешь?.. Теперь, кроме Сашки, никто не нужен…
- А я вспомнила своего бывшего любовника, жадный был – жуть! Принесёт коробку конфет и бутылку коньяка на свидание, а после то, что не допил, с собой заберёт.
- А Райка Степанова от любовника родила, слышали? Только он первую жену не бросил. Так Райка теперь одна ребёночка растит.
- Не, я бы так не смогла…
- А я бы, может, и смогла, если бы сильно любила.
- А Зойка нашла себе хахаля – аж на двенадцать лет моложе!
- Ну и как?
- Цветёт и пахнет! Говорит, счастье нашла, наконец.
- Надолго ли?
- Говорит, сколько будет – всё моё.
- Ну, прямо Дункан с Есениным!
- Ему до Есенина, как мне пешком - до Юпитера…
- Слушай, а чего у тебя на календаре вчерашнее число болтается?
- Забыла…
- Купи себе нормальный современный календарь, с Собачкой. Год Собаки же скоро…
- Мне отрывной как-то привычнее.
- Ну, дело твоё…
- Давайте за мужиков, что ли?
- Давайте! Не чокаясь….

- А ко мне одни женатики клеятся… Вот почему, а?
- Потому что нормальных свободных мужиков не осталось!
- И где они?
- К рукам давно прибрали.
- Закрути роман с женатым!
- Зачем мне головная боль? И вообще - это дело принципа.
- А мне нравятся женатые – они чистенькие и ухоженные.
- А я, как подумаю про семейную жизнь, зевать тянет – скукота!
- Ой, ладно врать-то! Подвернётся «настоящий полковник» - только пятки засверкают, замуж побежишь.
- Да идите вы!..
- Ага, раз психуешь, значит – в самую точку.
Мы ещё немного посплетничали и приняли решение – разойтись, оставив драгоценное мнение каждая - при себе…
Милые девочки, уставшие от одиночества и мечтающие пусть не о любви, но хотя бы о надёжном мужском плече!
Пусть вам улыбнётся удача…

1 сентября

Если бы календари умели говорить, они бы рассказали много интересного!
Например, в какой день стрела Амура впервые пронзила ваше сердце.
Или о том, когда на ваших губах первым подснежником расцвёл поцелуй…
Ах, если бы они умели говорить!
Случись мне стать издателем календаря, я бы все счастливые даты окрасила в красный цвет, а несчастливые – в чёрный.
Вполне возможно, что праздники души не имели бы ничего общего с праздничными днями, установленными Государством…

Стрела Амура влетела в наш класс следом за учителем русского языка и литературы.
Пётр Иванович был высок, улыбчив и хорош собою. Он носил строгий костюм и синий галстук, под цвет глаз.
В первые дни учёбы он ставил меня в пример: и почерк у меня – каллиграфический, и стихи читаю с выражением, лучше всех.
Но, по мере того, как росла моя влюблённость, похвалы сошли на нет.
Как можно выразить чувства к мужчине, который выше по статусу и старше на семь-восемь лет?
Изъясниться в письме, как Татьяна – Онегину? Ну, уж нет!
Объясниться вслух? Тем более невозможно!
Остаётся только одно: продемонстрировать мнимую неприязнь к субъекту.

А началось всё вполне безобидно: не выучила, не слышала, не задавали…
Мои круглые пятёрочки по русскому и литературе бесследно исчезли из дневника и уступили место сереньким тройкам с натяжкой.
Пётр Иванович стал меньше улыбаться, вызывая меня к доске.
- Чего он придирается всё время? – жаловалась я подругам.
- Да нет, он адекватный - ты сама на рожон лезешь!
Я с облегчением вздохнула – никто ни о чём не догадался.

Первая откровенная провокация с моей стороны случилась через пару недель учёбы.
Заметив, как бежит он по коридору в класс, я схватила швабру и приставила к закрытой двери.
Пётр Иванович рывком потянул за ручку, дверь открылась и швабра угодила ему точно в лоб!
Класс замер.
- Встать! – строго воскликнул Пётр Иванович.
Класс дружно поднялся, словно войско – перед решающим боем.
- Кто?
Опустив головы, одноклассники молчали, боясь и взглядом меня выдать…

Однажды я принесла мыло и, отщипнув перед началом урока пару кусочков, затолкала в ноздри.
Нос от такого вероломного вмешательства покраснел и распух, словно палец – от удара молотком.
Слёзы потекли градом, и через пару минут раздалось громкое «апчхи»!
Потом «апчхи» стали повторяться…
Пётр Иванович внимательно на меня посмотрел и… с треском выгнал из класса.
Кнопки на учительском стуле, отсутствие мела к началу урока – вот неполный перечень моих глупостей!

Сентябрь радовал тёплыми солнечными днями.
Наш класс решено было отправить в колхоз, на уборку картофеля.
Я надела самую красивую кофту, самые лучшие джинсы, закинув ненавистную форму подальше в платяной шкаф.

- Ну, ты даёшь! – присвистнули мальчишки от удивления.
А Пётр Иванович посмотрел внимательно, и как мне показалось, очень грустно.
Я работала быстро и споро – ну, обратите же на меня внимание!
Я острила и смеялась больше других – ну, оцените, наконец, моё потрясающее чувство юмора!

Умаявшись, села на перевёрнутое ведро и взглянула вверх: на облаке, проплывавшем над головой, сидел кудрявый Амурчик.
Он, болтая ножками и отложив в сторону лук, грозил мне сверху маленьким пухлым кулачком.
Я раскрыла от удивления рот…
Пётр Иванович вдруг окликнул меня, а потом, отведя в сторону, заговорщицким тоном произнёс:
- Давно хотел с тобой поговорить… Ты девочка умная, ответственная. Нам нужен комсорг и староста класса. Вот, хочу предложить твою кандидатуру. Ты не против?
- Не знаю…
- Соглашайся! Я всегда помогу и поддержу, если надо. По рукам?
- Хорошо.
- Другого ответа я не ожидал.

С этого дня сумасшедшая глупая влюблённость пошла на убыль.
На место ей пришла настоящая дружба – дружба с человеком мудрым и понимающим.
Хорошие отметки по русскому и литературе вновь заняли достойное место в школьном журнале.
Взросление души, новые ощущения и переоценка ценностей случились со мной в одночасье.
Этот период стал очень важным в моей жизни – период перехода от детского мировоззрения к взрослому.
Мой бунтарский дух и юношеский максимализм были направлены в нужное русло – русло созидания и помощи окружающим.
Спасибо Петру Ивановичу за прекрасно преподанный урок.

5 февраля

Каждая история о Любви – уникальна и неповторима по-своему.
Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Одиссей и Пенелопа – прекрасные саги об истинных чувствах между мужчиной и женщиной.
Любовь может быть безрассудной, зрелой, взаимной, безответной, болезненной, жертвенной и всепоглощающей.
А ещё Любовь бывает слепа…

Когда моей тёте говорили, что она – настоящая красавица, та всегда искренне удивлялась.
Высокая, с крупными чертами лица, а характер имела ангельский. Сочетание, встречающееся не так уж и часто.
В тяжёлое послевоенное время нашла себе мужа – сморчка-недотёпу, неисправимого пройдоху.
Говорили, вернулся он с войны контуженным, со справкой, в которой чернильной ручкой было прописано «шизофрения».
- На кой ляд тебе сдался этот Семён? – спрашивали подруги.
- Люблю его… Верно говорю - люблю!

Семён не пил горькую, но курил махру, отчего был худым и желтушным, как кожура старой репы.
Нещадно он бил тётку и издевался над нею, как только мог.
Но делал это аккуратно – лицо не трогал, чтоб не привлекли, не посадили.
- Брось ты ирода, Надя!
- Не могу, - отвечала, – люблю!
- Что же это за любовь-то такая? Не любовь, а наказание.

Если бы тётка захотела, она бы сморчка одной левой уложила – была она выше мужа на целую голову и дважды шире в плечах.
Тётя работала главным агрономом, и в её ведомстве были не только кукурузные и пшеничные поля, но также маковые угодья.
Сейчас трудно представить – целое маковое поле, однако это было так.

Также в её подчинении были: личный водитель, маковый склад, стоявший рядом с железнодорожной веткой, несколько разнорабочих и УАЗик, громыхавший при езде каждой своей железякой.
Тётка держала коз и несметное количество кошек – по душевной доброте всех бездомных животных она старалась накормить и обогреть.

Однажды я невольно услышала разговор взрослых, предназначенный не для моих ушей…
- Вот уже ночь на дворе, а Семёну опять неймётся, опять вожжа под хвост попала… Выбежала я на улицу в одной рубахе исподней, валенки на босу ногу нацепила, цигейку накинула – и вон из избы.
Отбежала к сараю, стою и думаю – куда деваться? Ночь глубокая, морозная, все спят давным-давно, чего соседей пугать? Пошла я к своим козочкам. Только в сарай шмыгнула, смотрю – Семён следом выбегает. Спряталась я между козами, ни жива, ни мертва. А козы смотрят на меня дикими глазами – ты чего, мол, хозяйка? Они умницы - я с ними каждый день, как с человеками, разговаривала.
- Тише, говорю, миленькие, не шумите – прибьёт меня Семён!
А сама глажу их, успокаиваю.

Слышу, Семён к сараю топает. Такой страх меня обуял – не передать!
Постоял рядом с сараем, послушал, и ни с чем домой вернулся.
Так и просидела в обнимку с козами остаток ночи.
- Надя, давай заявление на эту гниду напишем. И разведись, в конце концов!
- Не могу… Он побуянит-побуянит и успокоится, и так до следующего раза… И боюсь я! Говорит, смоги только заяву в милицию написать, прибью, а мне за это ничего не будет – справка у меня.
Да и жалко мне его, контуженный - кому он нужен…

В те годы, в нашей российской глубинке, имели слабое представление о наркомании.
Алкаши – были, наркоманов – не было.
Помню, тётка рассказывала, что к ней несколько раз приезжали люди из города и предлагали озолотиться, в обмен на услугу – продать маковые коробочки.
Маковое поле доблестная милиция охраняла хорошо, вот и искали наркоторговцы другие лазейки.
Бесстрашная тётка всегда отвечала отказом. Она становилась безропотной, как овца, только в присутствии больного шизофренией садиста-мужа.

Урожай мака в этом году выдался особенным.
Отделение милиции усилило меры безопасности, и даже выдало тётке на всякий случай старое ружьё.
Рабочие быстро паковали маковые коробочки в специальные контейнеры, чтобы успеть к прибытию утреннего спецвагона.
Время было около полуночи, когда работники склада услышали странный шум под самой крышей.
Приостановив работу, увидели, как из стены кто-то аккуратно вынимает кирпич, а потом в образовавшееся отверстие мужской сиплый голос кричит:
- Надежда Григорьевна, последний раз просим вас по-хорошему!
- Пошли вон, собаки! Сейчас вызову милицию…
- Вызывай! – засмеялись с той стороны.
Тётка бросилась набирать «02», но телефонный аппарат не работал – видимо, обрезали провод.

В ту же минуту из стены стали выдалбливать другой кирпич.
Рабочие испугались:
- Григорьевна, что делать будем?
Тётка сняла со стены ружьё и хладнокровно пальнула в образовавшуюся дыру.
Снаружи кто-то громко заматерился, и наступила тишина.
- Патронов хватит на всех! Перебью, как собак…
Только тогда, когда стало светать, сотрудники склада решились выйти наружу. Они дождались спецсостав, погрузили коробки с маком и разошлись по домам.
Бесстрашная, добрая, умеющая любить и прощать, тётушка!
Именно она помогла усвоить важный для нас всех нас урок: никогда не разменивать Совесть по мелочам…

Прошло несколько лет. Я устроилась журналистом в местную газету.
Мне выдали приличный фотоаппарат и солидную чёрную папку.
Однажды, услышав от тётки очередную историю об унижении и побоях, я приняла решение.
Без стука и приветствия, я вошла в избу к Семёну, и, не дав ему опомниться, сфотографировала крупным планом.
Сработала вспышка, и я, наклонив к нему близко-близко лицо, процедила:
- Слушай, гнида: завтра в районной газете появится твоё фото, а также статья о том, как живут такие нелюди, как ты.
И сделала ещё пару снимков убого жилища вместе с хозяином.
- Поверь мне, резонанс будет – что надо!
Желваки заходили на лице Семёна, он еле сдержался:
- Ах ты… Ну-ка, покажи удостоверение!
Я сунула красную корочку ему под нос: «Журналист районной газеты «Знамя Труда» такая-то».
- У меня есть справка, ты знаешь.
- Купил, справочку-то?...Пойдёшь в сортир – не забудь с собой прихватить.
- Ладно, племяшка, не кипишись!

Я ушла, хлопнув дверью.
Тётка о моей выходке так и не узнала, но потом говорила:
- Семён остепенился, смягчился, наконец. Руки не распускает, орёт только…
Но недолго радовалась тётка новой жизни – через пару лет неизлечимая болезнь подкосила ещё не старую привлекательную женщину.
Дядя Семён умер в нищите - не нужный ни родственникам, ни соседям.
Он до последнего дня держал коз и многочисленных кошек, доставшихся в наследство от жены.

Если случалось встретить его на базаре или в магазине, он всегда одинаково начинал свой разговор:
- Вчерась Наденька снилась – такая красивая, улыбалась мне, и с собой звала.
Лишь только отойдя в мир иной, моя тётя, наконец, удостоилась чести называться «Наденькой».

Постскриптум

У каждого из нас – свой отрывной календарь, своя история, своя Судьба.
Годы и месяцы; дни и недели; беды и радости; удачи и разочарования – всё умещается в его нетленных скрижалях.
Один за другим, опадают календарные листья, отцветают будни и праздники, выгорает яркая его обложка…
Неумолимо пролетело время, а когда – мы и не заметили. Неужели – так быстро? Неужели – бесследно и навсегда?
Каждый из пожелтевших листов – это маленькая и неповторимая жизнь!
Это новый восход и новый закат.
И с каждым новым восходом, с каждым новым закатом мы должны найти в себе силы стать лучше, чище, мудрее.
И непременно, во что бы то ни стало, научиться любить.