...о том, как мы собирали деньги в Советский фонд мира

…По осени, обычно ко дню рождения комсомола, в школе подводили итоги соревнования между классами. Мы, «ашки», чаще всего проявляли большую активность, чем «бэшки». «Вэшки» были не местные, проживали в интернате и всегда проигрывали нам по таким показателям, как сбор макулатуры и металлолома, поэтому часто в расчет не принимались.

Тогда, в 1977 году, к 60-летию Великой Октябрьской революции, одним из основных пунктов соревнования был «Перечисления в Советский Фонд мира». Говорят, что суммы доходов и расходов этого фонда до сих пор остаются тайной. Но мы-то понятно, о расходах/доходах не думали. Нас занимала одна проблема – что ещё можно сдать в заготконтору? Кто-то бы посоветовал: собрали бы по рублю, чего проще… Но, во-первых, нужна была справка, что эти деньги заработаны, а во-вторых, в наших действиях уже присутствовал дух конкуренции. Честной конкуренции. Баланс нашего класса выглядел приблизительно так – макулатура (обрезки из типографии, стопочки книг и газет, накопленных за год, старые счета с хлебокомбината) - 326 кг по 2,4 копейки за килограмм; металлолом (трубы после ремонта котельной, кастрюли, утюги) – 584 кг по 2,6 копейки за килограмм; сушеная рябина (2 ведра) – на 17 рублей 34 копейки… У «бэшек» расклад был приблизительно такой же, а делами «вэшек» мы не интересовались, рассудив, что откуда им взять макулатуру, металлолом, они же не знают мест. Не местные, одним словом.

В последнюю неделю перед подведением итогов нам хотелось победить как никогда, поэтому активисты класса собрались обсудить дальнейшие действия. Собирались у меня. Отец, услышав наши рассуждения, посоветовал – «Идите к бане, там меняли систему отопления, металлу валяется много, сам вчера видел».


Около бани, находящейся на отшибе посёлка, металлолома было предостаточно – не только ржавые батареи, но и трубы. «Всё не унести», - сказал Витька и отправился домой, выпрашивать у матери лошадь. А мы стали стаскивать добро в кучу. На шум из здания вышел кочегар и принялся орать, используя (в основном) ненормативную лексику. Мы струхнули. Он подобрел. «И кто же вам разрешил это делать?» - спросил он. Вкрадчиво так спросил, намекая, что тут только он может разрешить что-то делать. Сначала была пауза. А потом Галка громко выкрикнула «Орлов, Орлов разрешил!» И снова полилась ненормативная лексика, из которой я узнала о своем отце много нового, но Галка опять крикнула «А это его дочка!» Остается только догадываться, зачем она это сделала. А я узнала много нового уже о себе. Правда, одноклассники ничего не слушали – все бежали (разумеется, каждый прихватил что мог). Бегущих догонял вовремя появившийся на запряженной в телегу лошади Витька, и мы кидали на телегу свою добычу, а потом поочередно прыгали сами, словно каскадеры.

Мы даже успели сдать металлолом в заготконтору. Перед нами получал справку и деньги нездешний мужчина, все с завистью смотрели на приличную сумму и думали в тот момент одинаково. Никто не знал, что это отец Таньки Соболевой, комсорга «вэшек» и что всё лето Танька и несколько её одноклассников помогали родителям в дальней деревеньке растить двух бычков. За свой труд они получили достойное вознаграждение – справку и деньги из заготконторы после сдачи шкур.

Конечно, они могли использовать эту справку как право на приобретение в специальном магазине импортного дефицита – красивого платья, туфель или магнитофона. Но они сдали эти деньги в Советский Фонд мира и заняли в нашем соревновании почетное первое место.