Живи с Богом

Море срыгивало остатки водорослей, поднятых с глубины; плевалось пеной; гудело всем своим глубоководным чревом; сливалось воедино с чёрными тучами, извергающими гром и молнии.
Ему, морю, было всё равно, что мы вымокли до нитки и до ближайшего населённого пункта минимум пять километров.
Наше путешествие вдоль прибрежной полосы – чистой воды авантюра, но в нас ещё теплилась надежда – выбраться из неё живыми…
Шторм застал нас врасплох у подножия горы с говорящим названием «Медвежья».
Шквалистый ветер и сильный дождь едва не смыли нас в пучину рассвирепевшей стихии.
Казалось, не море рвёт и мечет, а сам Медведь-батюшка - собственной персоной!
Цепляясь за редкие кустарники и расцарапывая руки в кровь, мы упрямо шли вперёд, надеясь только на чудо.
И кто-то, вняв нашим мольбам, это чудо совершил…

Женька, идущий впереди нашей группы, внезапно пропал, будто растворился в потоках холодного дождя.
- Скорее-ее, сюда-аа! - ветер тут же отнёс Женькин призыв и утопил в накатившей свирепой волне.
В тот же миг сверху громыхнуло так, словно Медведь, прежде чем поглотить нас, издал последний упреждающий рык.
В чреве горы, вслед за Женькой, внезапно исчезла Танька.
Мы с Сашкой замыкали процессию.

Мой кроссовок вдруг соскользнул с камня, и я полетела вниз.
-Аа-аа! – Крик оборвался на высокой ноте. Я почувствовала, что зависла между небом и землёй, между морем и каменной твердью.
Видавший виды рюкзак, доставшийся в наследство от брата, издал подозрительный треск, давая понять, что надолго его не хватит.
Я неумолимо съезжала вниз, увлекая за собой камни…
- Боже, как глупо! – пронеслось в голове.
Стараясь не смотреть в кипящее чёртово варево, я попыталась зацепиться за большой валун, и мне это, хотя и с большим трудом, удалось.
- Наташка, руку давай! – прокричал в лицо искривившийся от испуга Сашкин рот.
Он схватил меня за холодную, как у лягушки, ладонь и потащил вверх.
Спустя несколько минут чернота грота поглотила и нас с Сашкой…
Кто-то, и правда, очень щедрый сохранил мне жизнь!

- З-зздесь темно, как в ноз-зздре у негра, - заикаясь сказала Танька. – Зз-ззажгите кто-нибудь огонь.
Язычок пламени зажжённой спички, слабый и колеблющийся, выхватил из темноты бледное лицо Саньки – он первым отыскал коробок в кармане рюкзака.
- Найдите что-нибудь сухое, чтобы можно было поджечь.
- У меня есть кусок ваты. Сгодится?
- Давай!

В девятнадцать лет, отправляясь в первую, на моей памяти, экспедицию, не очень-то беспокоишься о таких мелочах, как запасная пара тёплых носок, аптечка или лишний коробок спичек. В принципе, вообще мало о чём беспокоишься…
- Я сейчас фонарик включу, - Женька, помедлив, щёлкнул выключателем, и тонкий луч света разрезал темноту пещеры, точно скальпель хирурга – свежую плоть.
- Ничего себе! Смотрите, – Женька провёл лучом по своду, прочертил зигзаги на стенах пещеры, спустился вниз.
Нет, сегодня судьба явно нам благоволила!
На полу грота мы увидели следы потухшего костра; чуть поодаль – небольшую поленницу сухих веток, словно специально приготовленных для таких горе-путешественников, как мы.

- Ребят, а змеи здесь есть? – Танька от природы была страшной трусихой.
Санька заботливо убрал с её лба прилипшую прядь волос, приобнял:
- Не бойся, все змеи давно попрятались от страха!
Сашка старался придать своему голосу больше бодрости, но у него плохо получалось.
Женька тем временем разжёг небольшой костёр.
Белый едкий дым приподнялся над каменистым полом пещеры, а потом, точно змея, извиваясь тонким жгутом, пополз к выходу.
- Дрова будем экономить, - сказал Женька. – До утра ещё – как пешком до Китая, и сколько будет бушевать шторм – не известно.
Женька - самый рослый в нашей компании, и самый немногословный.
Именно он придумал наше путешествие и прикинул на карте предполагаемый маршрут.
Мы познакомились с ним при странных обстоятельствах…
Однажды я неосторожно заплыла за буйки и стала тонуть, а Женька меня спас.
Он хорошо плавает, не хуже четырёхкратного олимпийского чемпиона Владимира Сальникова.

- Девчонки, снимайте мокрую одежду - так быстрее согреетесь.
Дважды повторять для нас с Танькой не имело смысла – мы давно стучали зубами от холода.
Быстро стянули с себя мокрые джинсы и футболки, присели ближе к костру.
Страх и растерянность понемногу отступали, на смену им пришли чувство усталости и даже некоторой защищённости.
- Прямо как неандертальцы! – сказал повеселевший Сашка и протянул руки к огню.
- Представляю, если бы в этой пещере жил саблезубый тигр, - Танька поёжилась. – От нас и косточек не осталось бы.
- А я сегодня чуть не погибла, - я похлопала рюкзак по мокрому боку. – Если бы не Сашка…
- Наташ, ты обещала быть осторожней, - в голосе Женьки прозвучал упрёк. – Опять чуть не утонула!
-Нога соскользнула… Я постараюсь, Жень.
Наступила неприятная пауза.

- Кажется, стихия пошла на убыль.
Мы прислушались – снаружи действительно стало тише.
- Нам всем сегодня здоровски повезло, - тихо сказал Женька и подбросил веточку в костёр.
- Да уж… И эта пещера… и дрова, - добавила Танька. Она пропускала сквозь пальцы пряди волос и энергично ими трясла – сушила.
- Кого за это благодарить? Как вы думаете?
- Спасителя, конечно. Бога благодарить.
- Ты веришь в Бога?
- Верю, - просто сказала Танька.
И повернула к огню красивое смуглое лицо.
- А ты, Наташка?
- Не знаю, Бог это, или Провидение, или Судьба… Мне кажется, существует что-то, для разума человеческого непостижимое… Скажем так: я скорее верю, чем не верю.
- Жень, а ты чего молчишь? Вот ты лично - веришь?– не унимался Сашка.
- Я реалист… Хотя, в общем, не знаю. Скорее, да, чем нет.
- И Бог, и параллельные миры существуют, - уверенно сказала Татьяна.
- Ты так говоришь, как будто сама там побывала.
- Не хочу об этом вспоминать, - полушёпотом сказала Татьяна.
- Инте-ее- ре-ее-сно-оо, - нараспев протянул Сашка. – Я о чём-то не знаю? Ну-ка, рассказывай! Тем более ситуация – подходящая.
- Да вы всё равно не поверите.
- Отчего же не поверим? Лгуньей тебя здесь никто не считает, между прочим.

Татьяна перестала сушить тёмные, вьющиеся от природы, волосы, приобняла себя за плечи, помолчала, глядя на огонь.
- Ну, ладно, расскажу, так и быть… Два года тому назад, 4 ноября, умерла моя любимая бабушка - Татьяна. Да-да, меня при рождении назвали в её честь. Может быть, поэтому бабуля любила меня больше остальных внуков…
Когда позвонили и сказали, что бабушки не стало, мы с мамой быстро собрались и поехали в деревню, где жила баба Таня.
Знакомая по телефону сообщила, что бабушка скоропостижно скончалась в больнице…
Пока добирались до деревни, мама все четыре часа проплакала. А я вошла в какой-то ступор – хоть бы слезинку проронила!
Бабушкин дом, где прошло моё детство, встретил нас пугающей тишиной.
Неужели бабушки больше нет в живых, и дом осиротел?
Я знала в её доме каждый уголок, каждый гвоздик, каждую скрипучую половицу!..

Татьяна провела по лицу рукой, словно прогоняя нахлынувшие горькие воспоминания.
Женя неторопливо поворошил тонкой веточкой костёр, поднимая вверх золотистый сноп искр.
Сашка нетерпеливо кашлянул:
- Ну – и?..
- Ну вот, вошли мы с мамкой в сенцы, потом в - избу. Справа, как заходишь – старенькая печка, на железных кругляшах – чугуны и кастрюльки, в углу – ухват … А ещё – неповторимый бабушкин запах, как будто она на минуточку вышла и вот-вот вернётся.
Рядом с печкой – старый рукомойник, с него ещё вода чуть-чуть подкапывает. А раковина под ним такая допотопная – ужас! Сколько мама предлагала: давай, говорит, и новый рукомойник, и раковину новую купим – бесполезно. Бабушка упёрлась – ни в какую! Память, говорит, о Лёшке, о муже - это он покупал да своими руками прилаживал.
Деда Лёша давно помер, и бабушка осталась в доме совсем одна.
В избе, конечно, не богато, но всегда чистенько. На кухонном столе – чайник заварной, пиала с мёдом. На окнах – занавесочки цветастые.

- Дочка, распакуй сумки, и продукты сложи в холодильник. Я сбегаю до больницы, а после – к подружке, к тёте Маше – скажу, чтоб читальщиц собирала.
- Мам, а можно я с тобой?
- Чего ты боишься, глупенькая? Ничего с тобой не случится. Ты же знаешь, как бабушка тебя любила… Я – быстро!
И тут мама, которая никогда не молилась (а может и молилась, только я не видела) вдруг обратила к иконостасу лицо, перекрестилась и прошептала:
- Царствие небесное рабе божьей новопреставленной Татьяне.
Потом мама что-то судорожно искала в бабушкином шкафу, доставала из сундука какие-то бумаги.
- Включи телевизор, - сказала она перед уходом и выбежала в ранние ноябрьские сумерки…

Татьяна снова замолчала.
- Представляю, как было страшно, - Сашка дотронулся до плеча девушки, но Татьяна сбросила Сашкину руку и отодвинулась.
Мне стало жаль подругу:
- Тань, если не хочешь – дальше не рассказывай.
- Да ладно, всё нормально… В общем, включила я свет во всех комнатах, попыталась включить телевизор – не работает. Как бабушка без телевизора жила? Не представляю… А может быть, телевизор сломался именно сегодня?
За окном стремительно темнело… Я разобрала сумки, продукты засунула в старенький холодильник, который мне едва доставал до плеча.
В нетопленной избе было довольно прохладно, сыро и неприятно.
Поэтому я отыскала в бабушкином шкафу шерстяные носки, тёплую кофту (тоже бабушкой пахла!) и шаль. Всё это на себя напялила и немного погодя почувствовала, что стала согреваться.
И тут на меня накатила такая усталость – не передать! Не заметила, как провалилась в сон тут же, за кухонным столом, уронив голову на руки…

В углу грота вдруг послышался шорох.
- Ой, кто это? – вздрогнула Татьяна.
- Женька, посвети фонариком, страшно! – я почувствовала, как неприятный холодок пробежал где-то между лопаток, мурашками покрылась спина.
Женька щёлкнул фонариком и направил луч света в темноту. Там никого не было.
- Может, это летучая мышь?
- Или змея?
- Девчонки, не паникуйте!
- Слушай, Жень, а у тебя портвейн, случайно, не остался?
- Кажется, есть немного.
- Давай сюда!

Танька отхлебнула первая, пошуршала конфетным фантиком. Глаза её, серые от природы, потемнели, будто небо – перед грозой.
- Дальше рассказывать или как? – спросила Танька изменившимся голосом.
- Конечно, рассказывать!

- Ну вот… Сколько проспала – не знаю, только проснулась сразу и вдруг, от резкого звука, будто кто-то в колокол ударил. У меня от неожиданности аж в ушах зазвенело! Что это?
Я медленно повернула голову в сторону раковины: отзвук - протяжный, стонущий – шёл именно оттуда. Значит, не послышалось и не приснилось.
Сначала подумала: ложка или вилка упала, или кастрюлька свалилась. Но нет – ничего такого не было. Раковина была совершенно пуста…
Я от страха сцепила челюсти так, что зубы скрипнули. Ноги стали ватными, дыхание сбилось.
- Бабулечка, миленькая, - взмолилась я. – Не пугай, пожалуйста, мне и так страшно!
- Сейчас вернётся мама, - уговаривала я себя. – Мне всё это приснилось, в доме, кроме меня, никого нет… Интересно, а который час?
Я взглянула на старенькие ходики с гирьками – они стояли.
Задеревеневшими пальцами я ухватила край занавески и откинула её в сторону… О боже! А там… там…

Татьяна задышала прерывисто - так обычно бывает после быстрого бега.
- Танюш, - ты не волнуйся… Так что там было-то?
- Я увидела, что за окном стоит покойная бабушка.
- Ужас!
- Представляете, нас разделяло всего-навсего тонкое стекло!.. Широко раскрытыми глазами я смотрела на бабушку: она приложила ладонь правой руки ко лбу, точно козырёк, и пристально всматривалась внутрь комнаты. И хотя наши глаза были почти вровень (я – сидела, а она, сгорбившись, стояла) но смотрела бабушка как-то странно, как будто сквозь меня… Как будто я для неё была невидима!
- Офигеть! – вырвалось у меня непроизвольно. – Я б умерла от страха.
- И знаете, что странно? Я почему-то совсем не испугалась. Даже наоборот – как будто успокоилась. Я аккуратно задёрнула занавесочку, взглянула на образа и перекрестилась, как это сделала мама.
Знаете, мне стало так уютно, словно любимая бабушка – жива.
- А что потом, Тань? – Сашка потёр ладони друг о друга, будто замёрз.
- А потом – ничего… Вскоре пришла мама и ещё какие-то тётки. Похороны я тоже помню очень смутно, видимо, душа не хотела примириться с потерей и отказывалась воспринимать происходящее…
С этого дня я стала плохо спать, а если засыпала, то мне снились кошмары.
И лишь спустя много дней вдруг приснилась баба Таня – нарядная и весёлая.
- Прощай, ненаглядная Танечка! Внученька любимая моя… Живи с Богом!
Проснувшись, я впервые за долгое время я заплакала по бабушке. Я выплакала всё то горе, которое, как заноза, сидело внутри и не находило выхода. И стало на душе и светлее, и радостнее, и спокойнее. Оказалось, что сон этот приснился мне как раз на бабушкины Сороковины!
- А что такое – Сороковины?
- Саш, ну ты вообще… Ты что, никого из близких не хоронил?
- Нет.
- Ну и хорошо, что не пришлось… Сороковины – это поминки по усопшему в сороковой день по кончине, включая день смерти.
- М-да-аа, - Женька ковырнул палочкой тлеющий уголёк. – Вот так и мы: выгорим, как этот костёр, и останутся после нас только зола да угли… Почему-то, Тань, я тебе верю.
- Спасибо, Женя. Всё и правда так было, честно-честно!
- И что, бабушка тебе больше не снилась? – я стряхнула наваждение от Татьяниного рассказа.
- Нет, за два года так ни разу и не приснилась.
- Помянуть бы надо бабушку Таню, - Сашка вздохнул и полез в рюкзак.
- Нечем поминать – портвейн выпили раньше времени.
- «Эн Зэ», ребята - неприкосновенный запас! На самый крайний случай берёг.
Сашка хитровато улыбнулся и достал походную фляжку.
- Земля ей пухом…
Фляжка прошлась по кругу и вернулась к хозяину.
- Интересно, а что там, снаружи? Пойду-ка, гляну…
Женька поднялся с корточек и направился к выходу, подсвечивая себе фонариком.
Его чёрный силуэт ясно отпечатался на синем фоне чуть видимого внепещерного мира.

- Ух ты! Идите сюда.
Повинуясь призыву, мы дружно поднялись.
Женька чуть подвинулся, и нашим глазам предстало удивительное зрелище!
Тяжёлое, словно чаша с ртутью, море было спокойно и величаво. Небо почти очистилось от туч, и тонкий рожок месяца, робко и несмело, проглядывал сквозь белое рваное облако. Только одна, крупная и яркая звезда, словно маяк, виднелась чуть ниже и левее серебряного рожка.
- Красо-оо-та-аа, - выдохнул Сашка. – Полный штиль.

Где-то рядом со скалы сорвался вдруг камешек и упал в чёрную воду. Море поглотило его мгновенно…
- Скоро рассвет, - Татьяна показала на серую полоску, чуть прорезавшуюся на востоке, и впервые за весь вечер светло улыбнулась.
- Не-ее, ребята! Параллельные миры – существуют! Од-н-оо-зна-ч-н-оо! И там, в другом мире, все, кого мы любили… Нет, кого мы и сейчас любим, о ком помним - живы и здоровы! А твоя бабушка, Танюха, сейчас где-то там… Смотри!– воскликнул Сашка и тыкнул пальцем в яркую голубоватую звезду.
Сашке почему-то никто не ответил – каждый думал о чём-то своём.