Самуил Маршак. "Воспитание словом. О сказках. Сколько лет сказке?" Часть 2; "Город Мастеров (фильм, 1965 г.)

Есть в сборнике пьес Т.Г. Габбе драматическая сказка "Авдотья Рязаночка". Действие в ней происходит во времена татарского нашествия. Глубокая старина чувствуется и в обстановке, и в речах действующих лиц. А между тем главная героиня сказки - сама Авдотья Рязаночка, выручившая из неволи угнанный в степь рязанский полон, - кажется нам нашей современницей. Мы понимаем ее чувства, и хоть от Рязани до степного края можно долететь в наши дни за какой-нибудь час, мы ясно представляем себе, какой долгий, трудный и опасный путь прошла она от своего родного города до ханской ставки.

В пьесе о давно минувшем времени мы узнаем многое из того, что пережито нами самими в недавние годы.

Вот в первом действии родные и домочадцы собираются в избе Авдотьи Рязаночки и ее мужа-кузнеца на семейный совет. Решается серьезный вопрос: ехать ли молодой хозяйке в заречье на сенокос или остаться дома. Муж и старуха-мать уговаривают ее не откладывать поездки. "Нельзя же без хозяйского глазу - на всю зиму корма!" Но Авдотья колеблется. Чует она, что не в кормах тут дело, а в той опасности, от которой хотят избавить ее близкие, сами остающиеся в городе.

Нам, пережившим последнюю войну, эта сцена так живо напоминает тревожные дни, когда и у нас во многих семьях решался тот же трудный вопрос: эвакуировать ли, пока не поздно женщин и детей, или, может быть, все обойдется, и семья и дом сохранятся в целости.

В том же действии Авдотья возвращается с покоса в Рязань. Вместо людного города перед ней - "опаленная, опустошенная, затоптанная земля. Там, где были дома, - черные обгорелые бревна... остатки еще недавно живой, веселой домашней утвари да пЕчи, растрескавшиеся, оголенные, торчащие из черной земли..."

Как знакома нам, взрослым, эта страшная картина! Кому из нас не приходилось видеть сиротливо торчащие из земли печи и трубы на месте сожженных деревень?

Ни одного уцелевшего дома не находит Авдотья. До самых отдаленных окраин теперь будто рукой подать. Все сровнял уничтоживший город пожар...

Но вот из ям, из потайных убежищ выбираются несколько оставшихся в живых горожан. От них-то и узнает Авдотья, какая судьба постигла ее мужа, брата и старика родича. Все они были ранены и угнаны вместе с другими рязанцами в дикую степь.

Авдотья тут же решается на небывалое дело, на трудный подвиг - добраться до ханской ставки и попытаться выкупить своих.

Горевать некогда. Нужно разложить костер и напечь лепешек в дорогу. Соседи помогают Авдотье в сборах - достают немного припасенной муки, носят воду, месят тесто. И оттого, что для каждого находится дело - и такое домашнее, привычное! - бездомные люди будто вновь чувствуют крышу у себя над головой, оживают, выходят из тяжелого оцепенения.

Как все это правдиво и жизненно, - хоть события, изображенные в пьесе, происходят в незапамятные времена.

Прочитав или увидев на сцене "Авдотью Рязаночку", еще раз убеждаешься, что автору исторической пьесы нужны (кроме серьезных и разнообразных сведений о далекой эпохе) чувства, вызванные нынешним временем, жизненный опыт, накопленный в наши дни.

Краткая автобиографическая заметка, написанная автором пьесы, Тамарой Григорьевной Габбе, кончается словами:

"...Пишу новую пьесу - "Сказание об Авдотье Рязаночке". По замыслу это должно быть нечто вроде драматической поэмы о русской женщине, тихой и простой, но сумевшей в тяжелый год вызволить из плена своих сограждан. В этой пьесе мне хотелось бы сочетать отголоски подлинных исторических событий с народной легендой и с теми мыслями и чувствами, которые рождает наш сегодняшний день".

И в самом деле, автору удалось написать настоящую поэму о русской женщине, которую народ помнит и ласково называет Рязаночкой.

Ее строгий, одухотворенный образ автор нашел не только в старинной легенде. В чертах "тихой и простой" героини отразились пережитые нами суровые годы войны, время подвигов, разлук и утрат, когда можно было найти высокие образцы стойкости и самоотверженности, не выходя за пределы своей улицы, своего двора.


Чем больше вымысла в сказке, тем достовернее должна быть ее основа - характеры действующих лиц, их побуждения и поступки. Если в сказке будет все сплошь неправдоподобно, вас не удивят в ней самые сногсшибательные чудеса и волшебные превращения.

В народной сказке об Аленушке и братце Иванушке выдумано только то, что Иванушка, напившись воды из копытца, превращается в козленочка. Но эта сказка потому-то и трогает нас, что самое главное в ней - отношения между сестрой и братом и характеры их - естественно и достоверно. Мы верим всей сказке, а заодно и сказочному превращению - тем более что жалобное блеянье маленького козленка так похоже на детский плач.

Конек-Горбунок помогает герою сказки во всех его злоключениях и подвигах. Но если бы этот герой не был наделен живыми и подлинными чертами деревенского парня - веселой удалью, неприхотливостью, детским простодушием и смекалкой, ему не помог бы никакой конек-горбунок, а мы бы не радовались его удачам и не сочувствовали ему в испытаниях, выпадающих на его долю.

Жизненность и правдоподобие характеров, убедительность поступков и речей действующих лиц особенно необходимы драматической сказке, ибо ее герои, как во всех пьесах, говорят сами за себя, без авторских рекомендаций и пояснений. Да к тому же на сцене со всей очевидностью проявляется правда или фальшь пьесы. Чувство меры и такта, позволяющее сочетать правду с фантастикой и с театральной условностью, нигде не изменяет автору сказок, помещенных в сборнике "Город Мастеров".

Сказка уже давно - в течение столетий - живет в дружбе с театром. В наше время и в нашей стране сказки ставят не только возникшие после революции театры юных зрителей, но и многие театры для взрослых на своих утренниках.

Из советских драматургов-сказочников наиболее определились и оставили нам ценное наследство недавно умершие писатели Юрий Олеша(2), Евгений Шварц и Тамара Габбе, о которой идет речь в этой статье.

Умерла она в Москве 2 марта 1960 года, за две недели до того дня, когда ей должно было исполниться 57 лет. Ее пьесы пережили автора и до сих пор идут в театрах Москвы, Ленинграда и во многих других городах Советского Союза.

Мастер слова, знаток народной поэзии, Тамара Григорьевна Габбе оставила нам пять сказок, в которых жизненная быль искусно сплетена с небылицей.

Но небылица в этих сказках никогда не бывает ложью или фальшью. Вместе с былью она служит той нравственной и художественной правде, которую призвана выразить сказка.


Если актеры играют хорошо, у зрителей создается впечатление, будто действующие лица пьесы разговаривают друг с другом совершенно свободно, говорят что им вздумается, что "бог на душу положит".

Но это только кажется. Время на сцене течет гораздо быстрее, чем в жизни. То, что в жизни происходит в течение нескольких дней, месяцев, даже лет, на сцене длится два с половиной - три часа, а то и меньше.

Значит, в спектакле дорога каждая минута, дорого каждое произнесенное слово. Вялые и невыразительные слова только затягивают действие.

Как в пословице, в хорошей пьесе ни одного слова нельзя выкинуть или заменить. Каждая фраза, произнесенная актером, не менее важна, чем поступок, действие.

Когда актеры обмениваются репликами, это похоже на фехтование. Реплика одного действующего лица - удар, ответная реплика другого - контрудар. Только в плохих пьесах нет словесного отбора, а взяты первые пришедшие на ум слова.

Краткости и меткости речи можно поучиться у народной сказки. Она немногословна. В ней больше действия, чем слов, но зато слова надолго, а иной раз и навсегда остаются у нас в памяти.

Мы помним от первого до последнего слова разговор Волка с Красной Шапочкой, сестрицы Аленушки с братцем Иванушкой. Но обе эти сказки так лаконичны потому, что они без конца передавались из уст в уста и хорошо отшлифованы многочисленными рассказчиками.

А возможна ли такая же экономия слова в драматической сказке со сложным сюжетом и большим числом действующих лиц?

Лучшие из сказочных пьес наших драматургов показывают, что и в сложной сказке, перенесенной на сцену, можно сохранить тот же строгий словесный отбор, ту же предельную выразительность, которую мы находим в краткой народной сказке.

Таковы сказки-пьесы, помещенные в сборнике "Город Мастеров".

Т.Г. Габбе необыкновенно находчива в ответных репликах. Действующие лица ее пьес перебрасываются репликами, как мячами.

В "Сказке про солдата и змею" точная и меткая характеристика короля и королевы, не брезгающих, несмотря на свои титулы, никакими мошенническими махинациями, дается всего лишь в двух-трех беглых фразах, которыми эти "высочайшие особы" обмениваются, оставшись наедине.

"КОРОЛЕВА. ...Вы подтасовали карты.

КОРОЛЬ (посмеиваясь). Что правда, то правда. Немножко подтасовал...

КОРОЛЕВА. Вот вы всегда так! Хитрите, где надо и где не надо!

КОРОЛЬ. А где же не надо хитрить?

КОРОЛЕВА. Да там, где за это приходится расплачиваться..."

Метки и остры реплики Авдотьи Рязаночки в ее разговоре с захватившими ее разбойниками и ее ответы хану татарскому во время выкупа пленных.

Или вот, например, несколько реплик из пьесы "Хрустальный башмачок":

"ПРИДВОРНЫЙ ИСТОРИК. Осмелюсь поднести вашему высочеству это краткое жизнеописание ваших предков. Оно состоит всего лишь из шестидесяти томов, ста двадцати частей и двухсот сорока глав и включает в себя поучительную историю двенадцати достославных королей от Дúдерика Смелого до Бýдерика Кроткого.

ШУТ. От Дúдерика до Бýдерика?.. Это что же - сказки или басни?

ИСТОРИК (строго и сухо). Это история, господин шут!

ШУТ. Смешная история?

ИСТОРИК. История никогда не бывает смешной.

ШУТ. Что вы! У нас тут на днях такая смешная история вышла! (Прыскает в кулак.) Такие дúдерики-бýдерики, что хоть ложись и помирай! И всего в одном томе, то бишь в одном доме".

Сказки Т.Г. Габбе искрятся меткими и затейливыми пословицами, присловиями, поговорками и прибаутками. Но все это - не украшения, не орнамент. Каждая поговорка - к месту, к делу, и порой трудно решить, какое крылатое словцо взято писательницей из сокровищницы фольклора и какое придумано ею самой.

"Откладывай безделье, да не откладывай дела".

"От меду да от квасу нет, говорят, отказу" ("Авдотья Рязаночка").

"До свадебного дня невеста не родня" ("Сказка про солдата и змею").

Пожалуй, третья, а может быть, и вторая из этих поговорок придуманы автором сказок.

А как великолепно переругиваются между собой двое леших - Сосновый и Ольховый - в единственной фантастической картине сказки "Авдотья Рязаночка".

"СОСНОВЫЙ. Эй ты, сам ольховый, пояс вязовый, ладони липовы... Шу-шу, листом шуршу...

ОЛЬХОВЫЙ. Ишь, расскрипелся, сосна болотная! Зимой и летом - одним цветом! Шел бы к себе - на пески, на кочки, а это место спокон веку наше. Чей лес, того и пень. Тут ваших колючек да шишек и не видано..."

И совсем по-иному - степенно и величаво - ведет себя Старшóй Лешóй, Мусаил-Лес, тот самый, что сначала явился Авдотье Рязаночке в виде обыкновенного старичка, лохматого, большебородого, с зеленоватой проседью. Авдотья не узнает его, когда ночью он показывается между вершин леса, а потом снова рядом с ней.

"АВДОТЬЯ. Не признала я тебя. Будто ты поменьше был...

МУСАИЛ-ЛЕС. Ого-го! Я какой хочу быть, такой и могу быть. Полем иду - вровень с травою, бором иду - вровень с сосною..."

Впрочем, в конце картины Старшóй Лешóй снова превращается в прежнего старичка, который так радовался краюшке хлебца, предложенной ему Авдотьей ("Глянь-ко! Печеное!.. Давно не едал. Сытно, сладко и дымком пахнет... Дымком и домком... Рыба - вода, ягода - трава, а хлеб - всему голова!.."). Верно, во сне привиделись Авдотье Рязаночке все эти лешие - и Ольховый, и Сосновый, и сам Мусаил-Лес, Старшóй Лешóй... А может, и нет. Ведь это сказка.

Но даже фантастическая сцена богата в пьесе реальными подробностями. Сказочным образам - Ольховому, Сосновому и Мусаилу-Лесу - приданы живые черты, а их речам - естественные интонации. В сущности, такими видел эти мифические существа, олицетворяющие природу, создатель мифов и сказок - народ.


Драматическими сказками называются в сборнике Т.Г. Габбе пьесы "Хрустальный башмачок" и "Авдотья Рязаночка".

Правда, обе эти пьесы сказочны, обе написаны в драматической форме. Но как отличаются они одна от другой по языку, по тону, по характеру действующих лиц!

"Авдотья Рязаночка" - сказка трагедийной глубины и силы.

А "Хрустальный башмачок" - прекрасный образец сказочной комедии, серьезной в своей основе, но такой изящной, нарядной и музыкальной, что ее воспринимаешь, как балетное представление.

Героиня "Хрустального башмачка" - старая и вечно юная любимица всех детей на свете - Золушка. Основной сюжет в этой пьесе почти тот же, что и в других сказках о Золушке. Добавлен шут, по-новому изображены король, королева, мачеха и ее дочки.

Сложнее и в то же время гораздо реальнее, чем в сказке, изображена фея, названная в пьесе Мелюзиной.

Но главное отличие пьесы "Хрустальный башмачок" от традиционных вариантов сказки о Золушке - в образе самой Золушки.

Обычно ее рисуют кроткой и трудолюбивой падчерицей-служанкой, безропотно сносящей обиды.

Только на королевском балу мы узнаем, как хороша она собой, как прекрасно умеет вести себя в светском обществе.

В сказке Т.Г. Габбе Золушка тоже кротка, добра, трудолюбива. Но к тому же она еще и талантлива. Она умеет мечтать, - потому ей и приносит дары фея.

Как ни тяжело живется Золушке, она скрашивает свою унылую и однообразную жизнь, полную подневольного труда, песней или затейливой игрой.

Вечером, когда мачехи и ее дочек нет дома, она устраивает на кухне настоящее представление. Ей очень хочется, чтобы когда-нибудь и к ней пришли гости, - ее гости. И вот один за другим они являются. Это - тетушка Метла с пышной, хоть и растрепанной прической и очень тонкой талией; за ней приходит одноногая госпожа Кочерга, старый друг Утюг, Каминные Щипцы, звонко щелкающие серебряными шпорами.

Золушка расспрашивает их о городских новостях и сама отвечает за них разными голосами. А на следующий вечер, когда мачеха и сестры, которых она целый день причесывала, завивала, "застегивала и затягивала", уезжают танцевать в королевский дворец, Золушка тоже танцует у себя во дворике под хриплые звуки шарманки, играющей на соседнем дворе. Танцует до тех пор, пока шарманка не умолкает где-то вдали...

Золушка не знает скуки - душевно она куда богаче своей сердитой мачехи и всегда недовольных сестер; но до поры, до времени они и не подозревают этого.

И когда в конце пьесы мачеха видит счастливую Золушку в чудесном подвенечном наряде, подаренном ей феей Мелюзиной, она говорит: "Но ее теперь и узнать нельзя!"

А фея отвечает: "Да ведь вы никогда не узнавали ее... Она улыбалась только тогда, когда вас не было дома, пела, когда вы ее не слышали, танцевала, когда вы ее не видели..."

В сказках Т.Г. Габбе волшебство помогает зрителю яснее и глубже увидеть подлинную правду жизни.

Так и в этой сказке волшебные дары феи Мелюзины позволяют нам увидеть Золушку такой прекрасной и радостной, какою она и была на самом деле.



Вот, в сущности, и все, что я мог сказать на немногих страницах о сказках, которые доставили радость не одному поколению зрителей. Теперь несколько слов об их авторе.

О том, каким человеком была писательница Тамара Григорьевна Габбе, можно судить хотя бы по небольшому отрывку из ее краткой автобиографии.

"Первые годы войны, - пишет она, - я провела в Ленинграде. Делала то, что и другие ленинградцы, - работала в пожарной бригаде, дежурила на чердаках, расчищала улицы. Союз писателей привлек меня к редактированию сборника о Кировском заводе. Делала кое-что и для радио..."

Так - просто и сдержанно - говорит Т.Г. Габбе о пережитых ею вместе со всеми ленинградцами долгих месяцах голода, холода, артиллерийских обстрелов и воздушных налетов.

Но читаем дальше:

"Моя работа в области детской литературы приняла в это время своеобразную устную форму: в бомбоубежище я собирала ребят самых разных возрастов и рассказывала им все, что могла припомнить или придумать для того, чтобы развлечь и ободрить их в эти трудные времена..."

По словам очевидцев, устные рассказы Тамары Григорьевны так захватывали слушателей, что они неохотно покидали бомбоубежище после того, как радио объявляло долгожданный отбой.

Ребята и не подозревали, сколько мужества и стойкости нужно было доброй сказочнице, чтобы занимать их затейливыми историями в то время, когда над городом кружили стаи вражеских бомбардировщиков, угрожая и ее дому, и всем ее близким, находившимся в разных концах города.

Тамара Григорьевна хорошо знала своих читателей и слушателей и находила путь к их сердцу, ничуть не подлаживаясь к ним.

И можно не сомневаться в том, что ее сказки, придуманные в тревожные минуты воздушных налетов, не носили ни малейшего следа торопливости и волнения, не были похожи на сырой, сбивчивый черновик. Ибо все, что ни делала Тамара Григорьевна, она доводила до предельной стройности и законченности.

Изящен был ее почерк. Изящен стиль ее писем. Она любила порядок в окружавшей ее обстановке. Чувство собственного достоинства так естественно сочеталось у нее с приветливым и уважительным отношением к людям, каково бы ни было их звание, должность, положение.

Трудно найти редактора более тонкого и чуткого, чем Тамара Григорьевна Габбе. Многие молодые писатели были обязаны своими первыми успехами ее сердечной заботе, ее умным и добрым советам(3).

Окончив высшее учебное заведение (Ленинградский институт истории искусств), она некоторое время колебалась, какую деятельность ей избрать - литературную или педагогическую. Она стала писательницей, но всю жизнь не переставала думать о воспитании юных поколений.

И, в сущности, ее литературная и редакторская работа была делом педагога в самом лучшем и высоком значении этого слова.

Она могла многому научить молодых литераторов, потому что и сама не переставала учиться. Обладая редкой памятью, она прекрасно знала русскую и мировую литературу, классическую и новую. Долгие годы изучала фольклор и оставила после себя множество сказок, собранных ею и обработанных с тем мастерством, которое возвращает народной поэзии, часто теряющей очень много в записи, первоначальную живость и свежесть(4).

С особой любовью работала она над русскими сказками. А наряду с ними перевела, пересказала и подарила нашим детям тщательно отобранные сказки разных народов, сохраняя и в русском тексте поэтическое своеобразие каждого языка, каждого народа. Если бы при издании их не указывалось, какому народу принадлежит та или иная сказка, то и тогда было бы нетрудно отличить по языку и стилю французскую сказку от немецкой, чешскую от болгарской(5).

Можно было бы сказать еще много о ее блестящих и глубоких статьях, посвященных литературе для детей и о детях(6).

Но, пожалуй, лучшим произведением Тамары Григорьевны была ее собственная жизнь.

Она никогда не бывала довольна собой, часто сетовала на то, что мало успевает.

Вероятно, и вправду она успела бы написать на своем веку еще больше, если бы не отдавала так много сил, времени, серьезной и вдумчивой заботы другим. Но и это было ее призванием(7).

Свою недолговечную жизнь она прошла легкой поступью. Ее терпение и мужество особенно проявились во время тяжкой и длительной болезни.

До последних дней сумела она сохранить всю свою приветливость, деликатность, внимание к окружающим.

Как будто заранее готовя себя к будущим тяжелым испытаниям, она писала своему другу Л. Чуковской осенью 1942 года:

"В ту зиму (речь идет о ленинградской зиме сорок первого - сорок второго года) я поняла с какой-то необыкновенной ясностью, что значат для человека внутренние душевные ресурсы. "Непреклонность и терпенье" могут продлить жизнь человека, могут заставить его ходить, когда ноги уже не ходят, работать, когда руки уже не берут, улыбаться, говорить добрым, нежным голосом даже в последние предсмертные минуты - жестокие по своей неблагообразности..."

Так, как сказано в этом письме, встретила свои последние дни Тамара Григорьевна.

Перечитывая написанные ею в разное время пьесы, улавливаешь черты самого автора в образах ее сказочных героинь. Что-то общее было у Тамары Григорьевны с ее доброй и правдивой Алели, ее щедрой феей Мелюзиной и, может быть, больше всего - с непреклонной и самоотверженной Авдотьей Рязаночкой.


1961 г.


Примечания

Сколько лет сказке? - Впервые в журнале "Театр", М. 1961, № 12, декабрь. Одновременно в сборнике пьес: Габбе Т., Город мастеров, Детгиз, М. 1961.

1.. Из стихотворения А.С. Пушкина "Элегия" ("Безумных лет угасшее веселье..." - 1830). ↑

2. Олеша Юрий Карлович (1899-1960) создал фантастический роман-сказку "Три толстяка" (192, на основе которого написал пьесу-сказку, в 1930 году поставленную сначала Художественным театром, а затем Ленинградским Большим Драматическим театром. ↑

3. Т.Г. Габбе была редактором многих книг, выпущенных Детгизом. В их числе: "Подводные мастера" К. 3олотовского, "Обновитель садов" Вяч. Лебедева, "Жизнь Имтеургина Старшего" Тэки Одулока, сборник "Мы из Игарки" и др. ↑

4. После смерти Т.Г. Габбе вышел сборник сказок, собранных и обработанных писательницей: Тамара Габбе, Быль и небыль, Западно-Сибирское книжное издательство, Новосибирск, 1966.

В указанном сборнике впервые опубликован отзыв С.Я. Маршака о сборнике "Быль и небыль" (датирован 31.I.1946 г.): "Я давно люблю русские сказки и знаю их как будто нехудо. Однако я прочел сборник Т.Г. Габбе, как новую, еще не знакомую книгу. Многие сказки в этом сборнике были мне попросту неизвестны раньше, другие повернулись ко мне какой-то новой, неожиданной стороной.

Сборники сказок обычно считают достоянием детей. Эта книжка по характеру своему отнюдь не детская. В сказках и легендах, входящих в нее, живет та взрослая, чуть ироническая и спокойная мудрость, которая является результатом большого и нелегкого жизненного опыта.

Прочтите сказки - вернее, притчи - "Тяжелая рука", "Фалалей Фалалеев сын", "Отцов друг", "Клад", - и это сразу станет очевидно. Только взрослый читатель вполне оценит и глубину этических выводов, и экономию слова, и филигранную тщательность в отделке деталей.

Сказки эти имеют право именоваться сказками в первоначальном и буквальном смысле этого слова. Их живая устная интонация напоминает нам о традициях лесковского сказа.

Все эти чисто литературные качества книги должны в равной мере заинтересовать и читателя - самого широкого, и литератора-профессионала.

Сборники сказок, выпущенные за последние полвека различными географическими, этнографическими, краевыми учреждениями, выполнили в большей или меньшей степени свою научную задачу, но как-то умудрились даже несколько разочаровать в сказке людей, которые любили ее по воспоминаниям детства.

Нам, литераторам, давно пора заняться сказкой, как поэзией, не отдавая ее всецело в распоряжение ученых, которые ищут и находят в ней материал для своих специфических целей. Дело литераторов - создать обширный свод русских сказок, и старинных, и более поздних, для того, чтобы показать читателю все художественное богатство народной поэзии.

Мне кажется, что книга Т.Г. Габбе служит этой задаче талантливо и добросовестно". ↑

5. "Как петушок попал на крышу" (1954) - сказки французских писателей, "По дорогам сказки" (1962) - сказки писателей разных стран (сборники подготовлены Т. Габбе и А. Любарской). ↑

6. В 30-е годы Т.Г. Габбе опубликовала статьи: "О школьной повести и о ее читателе" ("Детская литература", М. 1938, № 18-19, октябрь - ноябрь); "Повесть о детстве и повесть для детей" ("Литературная газета", 1939, № 37, 5 июля); "Книги Л. Пантелеева" ("Литературная газета", 1939, № 50, 10 сентября); "Евгений Чарушин" ("Литературная газета", 1940, № 5, 26 января). ↑

7. "Тридцать лет она была первым редактором С.Я. Маршака, редактором негласным, неофициальным, другом, чей слух и глаз нужны были поэту ежедневно, без чьей "санкции" он не выпускал в свет ни строчки. Я не раз была свидетельницей этой их совместной работы. Сначала - ученица Самуила Яковлевича - один из самых близких единомышленников в знаменитой "ленинградской редакции" детской литературы - в 30-х годах Тамара Григорьевна стала самым требовательным редактором самого поэта..." (В. Смирнова, Об этой книге и ее авторе. - В сб.: Тамара Габбе, Быль и небыль, стр. 296).