Повесть "Чужие мои дети", 5 часть

5 ЧАСТЬ

Прошло ещё немного времени, и я стала относиться к городу несколько иначе.
Практически сошёл на нет тот животный страх, который наверняка испытывает кролик, оказавшись в одной компании с удавом. Ритм города и ритм моего сердца, наконец, совпали! Я больше не беспокоилась о том, что выгляжу не модно, по-деревенски, не терялась, как прежде, в супермаркетах, которые росли в округе, как грибы - после дождя. Лишь иногда, оказавшись в незнакомом месте, терялась, превращаясь в ту самую деревенскую недотёпу, нерасторопную провинциалку…
Всё реже мне снилась деревня с её покосившимися заборами, заросшими травой оврагами, ухабистыми дорогами; всё реже стали приходить посылки с оказией – «карабкайтесь теперь сами как можете!»
У меня появились… нет, не подруги, но хорошие приятельницы – парикмахерша Людочка, которая стригла хорошо и не дорого; педагог из младшей группы Детского дома – Галина Геннадьевна.
Пашка тоже встретил на заводе двух земляков, и они теперь держались вместе.
Мне казалось, что боль, с которой я столкнулась в первое время пребывания в городе, оставила меня, наконец-то, в покое. Как же я ошибалась!
…
Говорят, что паталогоанатом со временем спокойно потрошит внутренности человека, научившись с годами философски относиться к своему непростому ремеслу.
Или милиционер, или тюремных дел мастер (надзиратель) – все! - переступив со временем болевой порог, привыкают к издержкам своей профессии, становясь частью маятника, винтиком-болтиком в машине под названием «правосудие», привыкают к ежедневному общению с уродами рода человеческого, извращенцами и дегенератами.
Но сколько времени необходимо человеку на то, чтобы перешагнуть тот самый болевой порог и стать непрошибаемым? Чтобы эта самая боль не изъела изнутри, не выжгла, не сломала, а дала выстоять и выжить, дала возможность остаться человеком?
Кто его знает?.. У каждого – свой болевой порог.
…
Вчера Зоя Ивановна громче обычного забарабанила в дверь:
- Юлька, тебе кошка нужна? Вернее, кот.
Я растерялась:
- Не думала пока… А что?
- Знаю, что нужна. У меня и Лёвка есть, и Артамошка, а у тебя, кроме Пашки - никого. Ну, разумеется, если не брать в расчёт меня.
Старушка хихикает.
- А что, есть лишняя кошечка?
- Пойдём, сама увидишь… Да, ты не одевайся, дверь только закрой – тут рядом.

Зоя Ивановна постучала в дверь этажом выше – как раз над её квартирой.
Не дождавшись ответа, наклонилась и прокричала в замочную скважину:
- Фёдоровна, открывай! Это я, Зоя…
Послышался щелчок замка, и сиплый старческий голос проскрипел - «входите».
Мы окунулись в черноту прихожей, словно в подземный бункер, лишь в глубине коридора я успела разглядеть удаляющуюся спину старухи. Старуха, кажется, обнажена или мне показалось?
- Фёдоровна, мы за котейкой пришли.
- Идите сюда, - послышался слабый голос из комнаты.
Мы вошли…
Странное зрелище предстало моему взору: у газовой плиты стояла измождённая высохшая старуха лет восьмидесяти, по пояс абсолютно голая, если не считать розовых рейтузов по колено и белого фартука в ярко-синий горох.
Седые клочья волос (всё, что осталось от былой причёски) стянуты в небольшой клубочек на самом затылке и, казалось, держались на «честном слове» - при помощи двух шпилек.
Подумалось: тряхни бабка головой сильнее – и вся конструкция вмиг рассыплется, разлетится…

Длинной деревянной ложкой Фёдоровна что-то помешивала в кастрюльке с таким невозмутимым видом, словно каждый день встречала в таком экстравагантном виде непрошеных гостей.
Сиамский кот, восседавший на табурете, меланхолично глядел то на нас, то на хозяйку небесно-лазурным взором.
- Так что, Фёдоровна? Тишку-то мы забираем?.. В хорошие руки кота отдаёшь, не сомневайся! Юлька – не обидит… Скажи, Юль?
И Зоя Ивановна ткнула меня локтем в бок.
- Нет, не обижу! Я животных очень люблю.
Фёдоровна взглянула на нас из-под широких, когда-то красиво очерченных густых бровей, и я увидала плескавшиеся в её глазах слёзы, готовые вот-вот вырваться из-под власти хозяйки и побежать по впалым морщинистым щекам.
- Чего варганишь-то? – Зоя Ивановна бесцеремонно сунула нос в кастрюлю. – Опять кашу геркулесовую… Ладно, Тишка, идём к бабе Зое на ручки.
И Зоя Ивановна так легко подняла на руки сиамского красавца, будто он ровным счётом ничего не весил.
- Спасибо, Фёдоровна, я позже к тебе опять загляну…
Провожать нас хозяйка не стала, и мы, не прощаясь, тихо прикрыли дверь.
…
- Ты, Юлька, глазами-то не лупай! Нормальная Фёдоровна бабка, подружка моя закадычная. Только вот беда – помирает… Рак у Фёдоровны, самой последней стадии. Боли страшенные, аж кожа трещит и по швам разъезжается. На одних обезболивающих живёт… А в больнице уже делать нечего, помирать-то дома охота! Вот теперь и не может ничего носить – ни платья, ни кофты, так и ходит по дому голышом, только фартук при гостях надевает… Говорит – «забери Тишку, чую помру на днях». А на кой мне второй кот в доме? Это же война за территорию! Да и пенсия у меня маленькая – этих бы оглоедов прокормить. Вот я и подумала…
- Вы всё правильно подумали, Зоя Ивановна.
Я погладила кота, и он вдруг взглянул на меня таким долгим, таким по-человечески понимающим пронзительным взглядом, что мне стало не по себе… И столько боли плескалось в этих глазах, что неожиданно для себя я уткнулась в кошачью шерсть и заплакала.
- Ничего, девонька, будем жить. – Зоя Ивановна ласково погладила меня по голове, поспешно открыла ключом дверь в свою квартиру. На пороге дома её уже ждали - кот Лёвка и пёс Артемон.
…
Пашка, как ребёнок, обрадовался появлению кота:
- Красавчик!.. Юлька, где ты его взяла?
- Соседка подарила. - Я неопределённо махнула рукой - мне не хотелось посвящать мужа в подробности. По крайней мере, сейчас…
- Только малохольный он какой-то, - Пашка вертел в руках кота, словно тот был игрушечным.
- Слушай, дай ему время привыкнуть! – я разозлилась на мужа.
- Ладно, ладно, пусть привыкает. Я - что? Ничего не имею против.
И хотя Тихона в дом принесла я, хозяином он выбрал для себя всё-таки Пашку.
Фёдоровну мы похоронили спустя несколько дней.
…
И вновь в Детском доме текучка кадров: вчера уволилась ночная няня, а на прошлой неделе – методист. Каждый из них унёс боль с собой, чтобы постараться начать новую жизнь, без горестей и страданий.
Впрочем, боль – она у всех разная. Вернее, боль одна и та же, только порог чувствительности у всех разный – у кого-то выше, у кого-то - ниже. И неизвестно ещё, который порог лучше…
Не успеваю снять в фойе обувь и переобуться в сменную, как вижу бегущих навстречу Сашку и Димку (так и не научилась отличать их друг от друга дальше расстояния вытянутой руки)
- Юливанна, у нас новенькая!
- Лена Степанова?
- Ага, сидит у себя в комнате, ни с кем не разговаривает.
- Ну, вы же понимаете - ей нужно привыкнуть… Раз уж встретили, тогда помогайте, джентльмены.
Димке отдаю сумочку, Сашке вручаю пальто…

- Юливанна, она и правда, какая-то дикая! – Оля говорит об этом преувеличено громко и даже театрально.
- Оля, может быть, ты не будешь кричать об этом на весь белый свет?
- А что такого? – обижается Оля.
Я осторожно стучусь в комнату к новенькой.
Девочка, обхватив колени руками, словно дикий испуганный зверёк, сидит, забившись в самый дальний угол кровати. Из-под густой и давно не стриженой чёлки на меня глядят серые, в обрамлении густых светлых ресниц, испуганные глаза. Пшеничного цвета густые волосы, без намёка на какую-либо причёску, непослушными прядями ниспадают на худенькие плечи.
- Здравствуй, Лена. Меня зовут Юлия Ивановна.
Лена глядит, не моргая, обхватив колени так сильно, что на руках явственно проступают голубые прожилки вен.
- Ты – из Приволжского? – Я стараюсь придать голосу как можно больше непосредственности и дружелюбия. – Знаешь, я когда-то бывала в Приволжском, правда давно.
В глазах девочки замечаю искру недоверия – ну хоть что-то!
- Не веришь?
Пожимает плечами.
- Ты на какой улице живёшь?
- Переулок Строителей, - шелестит Ленин голосок.
- Вот так совпадение! А я знаю, где этот переулок. Там неподалёку есть железнодорожный мост.
Лена часто-часто моргает и, наконец, расцепляет кольцо тонких рук.
- А в конце улицы – детский садик, кажется.
- А что вы делали в Приволжском?
- Я приезжала к однокласснице.
- А как фамилия одноклассницы?
- Коновалова… Не знаешь такую?
- Тётя Люба Коновалова! Конечно, знаю, она от нас всего через четыре дома живёт!
- Расскажешь потом про тётю Любу? Я с ней давным-давно не виделась… И про себя - если, конечно, захочешь. А сейчас давай спустимся в столовую, тебе надо покушать.
- Нет, спасибо, мне девочки еду сюда принесли.
Тут я замечаю на тумбочке тарелку с недоеденной кашей и бокал с недопитым какао…
…
Леночка Степанова оказалась самородком чистой пробы: искренняя, не по- детски мудрая, добрая и общительная. Быстрее всех она сошлась с Гулей. И хотя обеим было по двенадцать лет, со стороны казалось, что разница в возрасте составляет не менее двух лет. Высокая, грациозная и смуглая Гуля и миниатюрная, словно Дюймовочка, сероглазая и светловолосая Лена.
Новоявленную подругу Гуля опекала, как могла: в первые дни буквально за руку водила в столовую, в библиотеку, в туалет; показала, как пользоваться телевизором.
Лена оттаивала буквально на глазах, Лена научилась улыбаться…
Проблема заключалась только в одном – Лене Степановой мы никак не могли придать благопристойный вид: парикмахер заболел, и постричь её было некому. Подходящей одежды также не нашлось, и мы томились в ожидании несколько дней, пока кастелянша, а по совместительству и портниха, подготовит одежду по размеру.
Так и порхала Лена с первого этажа на второй, то и дело поправляя растрепавшиеся волосы, в стареньком, полинявшем свитере и серых джинсах, едва достававших ей до щиколотки.
- Тебя мама как обычно называла?
- Ленкой.
- А как бы тебе хотелось?
- Можно Леной… да, просто – Леной.
- Договорились! У тебя скоро закончится карантин, тебе выдадут школьную форму, но учиться снова придётся в пятом классе.
- Я знаю, Светлана Ибрагимовна уже сказала.
- Жаль, конечно - ты столько времени потеряла, целый учебный год.
- Я не виновата! Мне очень хотелось ходить в школу, только надеть было нечего.
И Лена рассказала историю настолько же дикую, насколько драматичную и бесчеловечную…

Отец Лены слыл запойным, к тому же и буйным. Часто поколачивал жену, за что неоднократно попадал в изолятор временного содержания.
На глазах членов семьи (жены и четверых детей) не раз предпринимал попытки суицида. Ленина мама, по причине мягкости характера или от безысходности, не развелась с супругом, а вместе с ним пристрастилась к спиртному.
Сколько раз мать вытаскивала отца из петли - Лена и не вспомнит! Но однажды пьяное шоу закончилось трагически – мамка вовремя не успела.
Семья лишилась кормильца, пусть и не приносящего в дом больших денег, но всё-таки кормильца…

Старший брат Лены, инвалид детства – вот о ком больше всех горевала девочка!
- Бедный Колька! У него этот… цебера… цебира…
- Церебральный паралич?
- Да! Он в инвалидной коляске – с детства, сам делать ничего не может.
- А младшие сестрички?
- Они в садик никогда не ходили, потому что денег не было. Наташке сейчас пять лет, а Иринке – четыре… Только я за Кольку больше всего боюсь, мамке до него дела нет… Я Кольку и в туалет отвозила, и на улицу – погулять… Знаете, как он плакал, когда меня в Детдом забирали?! Ужас, как плакал… А Наташку с Иринкой соседи балуют, игрушки им дарят и кормят иногда. Сестрёнки у меня такие хорошенькие - на матрёшек похожи! Их тоже от мамки скоро заберут, уже документы оформляют. Только вот Кольку никто не возьмёт… Он умрёт?
- Ну, что ты, Лена, нет, конечно! Если вашей семьёй занялись органы опеки, то твой Колька не пропадёт… А сколько брату лет?
- Скоро восемнадцать… И мамку тоже жалко, но она совсем стыд потеряла: на тетради у неё, видите ли, денег нет, и на обувь - нет, а как на водку – так сразу есть!

Маленькая девочка с большим мудрым сердцем знала о жизни гораздо больше, чем какая-нибудь ровесница из благополучной семьи. Лена Степанова, как и многие другие, находящиеся здесь, знала о жизни намного больше, чем я.
…
На досуг в Детском доме времени практически не оставалось: школа, обед, тихий час, прогулка, уроки. Иногда, ближе к вечеру, удавалось выкроить время для занятий по душе.
- Давайте в фанты поиграем?
Мы собираем в коробку мелкие предметы, ведущий каждому из играющих задаёт смешное задание – «похрюкать», «покукарекать», «погладить Сашку по голове», «похвалить Олю». Нелепые конкурсы «кто быстрее доскачет до противоположной стены на одной ножке», или «кто быстрее с завязанными глазами соберёт все шишки с пола» пользовались не меньшим успехом, тем более в качестве приза были сладости, которые я приносила из дома - печенье, карамель…

Мы играли в игру «Верю – не верю», как вдруг я почувствовала отвратительный запах, доносящийся из туалета.
- Чем так неприятно пахнет?.. И, кстати, где Лена с Гулей?
Мой вопрос завис в воздухе, словно стрекоза – над поверхностью пруда, так и оставшись без ответа…
Дверь женского туалета оказалась заперта изнутри.
- Девочки, откройте сей час же! Что происходит?
Лязгнул замок, и Гуля с выражением лица нашкодившего ребёнка чуть приоткрыла дверь:
- Вы только сильно не ругайтесь, Юливанна…
Я отодвинула Гулю в сторону и заглянула внутрь: Лена с полотенчатым тюрбаном на голове, стояла подле раковины, глядя на меня испуганно-виновато, торопливо отирая бегущие по лицу струйки воды.
Неприятный запах ударил в нос, я чихнула:
- Гуля, беги скорей за шампунем!
- Сейчас!
Несколько раз я тщательно промыла девочке волосы, насухо вытерла, и отправила в комнату:
- Ну, теперь рассказывайте!
И девчонки, запинаясь и смущаясь, поведали интересную историю с небольшим криминальным душком…

Медсестра, осматривавшая Лену при поступлении, пропустила наличие в её волосах гнид. Это и не удивительно! В густой шевелюре девочки что-то искать – всё равно, что искать иголку в лесу.
И к кому, как не к лучшей подружке обратиться за помощью, когда стало совсем невтерпёж?
Девочки посовещались и решили: не стоит ничего рассказывать ни мне, ни медсестре, потому что «это стыдно и мерзко».
Одна из них подкараулила момент, когда медсестра отлучится из кабинета, а вторая в это время стащила из стеклянного шкафчика первое попавшееся лекарство «для убийства этих мерзких тварей!»
Операция прошла удачно – медсестра пропажу не обнаружила, вернее, обнаружила, но не сразу.
- Вы же могли отравиться, дурочки!
- Не знаю…
- Может быть…

Глупые, глупые девочки! Страх довериться, страх показаться ущербными, грязными, не такими, как все…
Сколько ещё глупостей вы можете совершить в жизни – страшно подумать!

- Кстати, у меня тоже в детстве были вши.
- Да?! Вы врёте?.. Ой, извините - обманываете?
- Правду говорю... Ко мне в гости однажды приехала двоюродная сестра, вот она и привезла «подарочек».
- А сестра где заразилась?
- А сестра, скорее всего, заразилась в поезде, когда трое суток ехала со своими родителями к нам в гости… Так что нам с сестрой тоже когда-то крупно «повезло»!

Повезло и всей нашей группе: медсестра обследовала всех на предмет наличия насекомых, но к счастью, ничего не обнаружила.
После этого неприятного случая девочки стали меньше стыдиться говорить на деликатные темы, иногда более интимного характера.
Большое доверие всегда начинается с малого.

(продолжение следует)