День весеннего равновесия

Вещи Олега уместились в два больших чемодана, сиротливо притулившихся у порога. Их бока, в цвет мокрого песка, раздулись так, словно от непомерного переедания за обеденным столом.
- Прости, Ирка, что так получилось.
Олег оторвал от пола увесистую поклажу и шагнул за порог. Чемоданы, словно живые, крякнули, скрипнули, будто противясь тому, что задумал хозяин.
- Папка, не уходи! – Младшая из дочерей Наташка, размазывая по щекам слёзы, выскочила вслед за отцом на лестничную площадку.
- Ди… ди… ди, - откликнулось эхо подъезда.
Старшая дочь Вера, голенастая, неуклюжая, словно только что оперившийся журавлёнок, ткнулась матери в плечо:
- Пусть катится к своей дурынде…

Ирина не плакала, ей просто не хватало воздуха.
Олег ушёл в новую семью так же, как новенькая бригантина, сияя белоснежными парусами и отдраенной палубой, уходит к иным берегам, таким манящим и прекрасным в своей новизне.
Ни любви, ни ненависти у Ирины к бывшему мужу не осталось – всё выгорело дотла. Остались лишь обида, жалость к себе и к дочерям, оставшимся без отца.
От тоски, разъедающей душу (так вода разъедает кусок льда) Ирину спасала работа. Детский сад, будто огромный улей (шумный, беспокойный, гомонящий с утра до вечера, давал израненной душе тепло, насыщал радостью и оптимизмом, ярким светом так, как солнце наполняет своей энергией душистые соты мёда.
Справиться с болью и обрести душевное равновесие помогала не только работа. Родная сестра Надя, на правах старшей, опекала Ирину, подпирала и поддерживала, как могла.
- Прорвёмся, Ирка! Наживётся твой Олег с молодой дурочкой и вернётся, вот увидишь.
- Нет, Надя. Доверие потеряно раз и навсегда. А без доверия – какая это жизнь?
- А давайте завтра за город махнём? – Надежда умело перевела разговор в другое русло. – Мы часам к одиннадцати будем, так что собирайтесь.

Ирина поражалась, каким образом Надежда на всё находит время? Воспитывает двоих детей, обихаживает мужа Виктора, при этом руководя небольшим предприятием, всегда старается быть в форме и в хорошем настроении… Ближе старшей сестры у Ирины никого не осталось!
Гром грянул средь бела дня. Однажды Ирине позвонил Виктор, супруг Нади и сказал, что нужно серьёзно поговорить.
Они встретились в небольшом сквере, едва тронутом позолотой осени, сели на самую крайнюю скамью, подальше от любопытных глаз.
Виктор, запинаясь и подыскивая нужные слова, рассказал о том, что «Надюше осталось жить не более трёх месяцев».
- Почему она мне ничего не сказала?
Ирина закрыла лицо руками и разрыдалась в голос.
- Потому что надеялась, что диагноз – ошибочен. Потому что не хотела тебя волновать.

Ирина плохо помнит похороны сестры, словно память отказалась служить ей в самый трагичный момент жизни.
Теперь уже осиротевшая семья Нади нуждалась в её, Ирининой помощи. Надины дочери исхудали, тенью слоняясь по опустевшей квартире, не находя себе места. Ирина прижимала к груди то одну, то вторую племянницу, гладила по макушке слабой рукой:
- Маму уже не вернуть, а вам жить надо. У вас всё – впереди!
Виктор пил почти месяц, почернел лицом, осунулся. Бывает, горе ломает мужчин гораздо быстрее, чем женщин.
Ирина пекла, стирала и готовила теперь на две семьи, разрываясь между собственной семьёй, работой и семьёй старшей сестры.
- Не волнуйся, Надюша, я твоих никогда не оставлю, - молилась Ирина перед сном. И ей казалось, сестра слышит обещания, идущие от сердца…

Это воскресенье выдалось ветреным, но солнечным. Весна оказалась ранней.
- Девочки, а какой сегодня день?.. Ах, да, 21 марта, День весеннего равноденствия…Я еду к тёте Наде. Вы со мной?
Ирина всегда говорила так, словно сестра была жива.
- Я – пас, - откликнулась старшая дочь Вера. – Мы с девчонками идём гулять.
- А я хочу мультики смотреть, - лениво протянула Наташка.
- Если я задержусь, то ужин разогрейте сами, поешьте.
Ирина подхватила тяжёлую сумку и прикрыла за собой дверь.
- Так, рыбный пирог – для Виктора, как он любит, пирожки с картошкой… Надо же, яблоки второпях забыла!..

Ирина нажала на кнопку звонка, за дверью – странная, непривычная тишина. Обычно, заслышав звонок, кто-нибудь из девочек кричал:
- Ура! Тётя Ирина пришла!
Не зная, что и думать, Ирина вновь надавила на кнопку...
Внезапно дверь отворилась – на пороге стоял Виктор. Свежая рубашка, торжественный, и в то же время, смущённый вид.
- Входи, Ириш.
Женщина прошла на кухню: за красиво сервированным столом, будто прилежные ученицы – за партой, сидели притихшие племянницы.
- Что случилось? – у Ирины предательски дрогнул голос.
- Ты присядь, - отведя взгляд, ответил Виктор.
Ирина мягко опустилась на стул.

- Тётя Ира, мы хотим вам сказать…
Старшая из девочек замешкалась, не смея продолжить...
- Господи! Да говорите уже!
- Тётя Ила, мы хочем, чтобы вы стали нашей мамой, - не проговаривая букву «эр», добавила младшая племянница.
Ирина почувствовала, как кровь прилила к щекам, а спина покрылась горячим потом.
- Ты сразу не отказывайся, подумай, Ириш, - Виктор впервые за вечер прямо и открыто взглянул свояченице в глаза.
- Мы вас любим, тётя Ира, правда-правда! И другую мамку нам не надо.
- И я вас очень люблю, - голос Ирины дрогнул, она расплакалась.
Виктор подошёл сзади, осторожно положил крупные ладони на вздрагивающие плечи Ирины.
- Думаю, Надя возражать не будет…

Незаметно пролетела весна, а за нею и лето. Сейчас Ирина и Виктор воспитывают четырёх прекрасных девочек.
Не всё и не всегда у них бывало гладко, но они справились, потому что ради счастья и спокойствия близких можно преодолеть многое, а порою – невозможное.
Тем более, если у вас – большое сердце, способное на большой поступок.